Бенефис для убийцы - Александр Серый

Она развела руками и вновь улыбнулась.

– А где вещи Коли? – полюбопытствовал Свешников.

– Вещи? А-а-а… Когда он был у меня, то упомянул про камеру хранения на вокзале. Юра затем, вытряхивая у него мелочь из карманов, нашел коробок с записанным номером ячейки и кодом замка. По-моему, 22-го он забрал те вещи и куда-то выбросил… А почему это вас интересует? – удивилась «Гвоздкова».

Свешников неопределенно пожал плечами, а Широков неожиданно спросил, прохаживаясь по комнате:

– Маргарита Сергеевна, откуда у Бубенцова столько денег? Ведь десять тысяч отдал Петренко, за двадцать – купил машину… Я уж не говорю о более мелких расходах!

Женщина напряженно застыла и, едва повернув голову в сторону Станислава, ответила неуверенно:

– Не знаю… Меня это не очень интересовало…

– Да? А я думаю, такую женщину, как вы, деньги не могут не интересовать, я не прав? – и выждав паузу, добавил: – Я не прав, Виктория Ивановна?!

Монина вся как-то передернулась, побледнела и стала медленно сползать с табурета. Широков и Свешников с двух сторон бросились к ней и успели подхватить непослушное тело – Монина потеряла сознание.

Пока Наташа приводила ее в чувство, Станислав вызвал «скорую». Приехавший врач сделал успокоительный укол и констатировал обморок от сильного нервного перенапряжения. Затем несколько пришедшую в себя Викторию Ивановну с разрешения врача водворили в камеру.

29 июля. Пятница. 19 часов.

Широков и Свешников, что-то тихо обсуждавшие, моментально умолкли при появлении Натальи Николаевны в кабинете Ерофеева. Самого подполковника не было.

– Вы чего тут секретничаете? – спросила девушка, недоверчиво оглядывая друзей.

– Да так…– неопределенно ответил Игорь и хитро подмигнул Широкову, от чего тот неожиданно смутился.

– А, ну раз так… Может, мне уйти, чтоб не мешать?

– Нет, что ты! – поспешно возразил Станислав. – Просто обсуждали одну частную проблему, касающуюся…

Широков посмотрел на Игоря, прося поддержки.

– Касающуюся личной жизни Станислава Андреевича! – бодро выпалил Свешников.

– Вот как? Я думала, для Станислава Андреевича понятия «личная жизнь» не существует вовсе: он же растворился просто в любимой работе!

Наташа с вызовом глянула на Широкова, отчего тот опустил глаза и ткнул приятеля локтем в бок.

– Чего пихаешься? – взвился Игорь. – Почему все время я за тебя должен выкручиваться?! Если ты такой умный, сам бы и отвечал…

– Ладно, мальчики, – развеселилась Наташа. – Что это я, действительно… А где начальник?

Сразу после этих слов в кабинет вошел его хозяин. Ерофеев бросил на стол обрывок телетайпной ленты и сообщил:

– Ну вот, и ладненько, голуби мои! Ребята из Курска передали, что получены результаты эксгумации трупа в могиле Мониной. Подробности опускаю… В общем, там, действительно, захоронена Гвоздкова!

– Это и так было ясно! – безапелляционно заявил Свешников.

– Ясно-то ясно… Только ясность эта была до сих пор умозрительной, а теперь, понимаешь ли, воплотилась в неоспоримый факт! – нравоучительно заметил начальник.

Он уселся за стол и с каким-то странным выражением лица задумался, постукивая карандашом по ногтю большого пальца. Широков понял, что шеф собирается еще что-то «выдать». И, дествительно, Ерофеев, вздохнув, сказал:

– Есть вторая новость: дело у нас забирает прокуратура республики…

– Почему? – воскликнула Наташа и совсем по-детски добавила: – Это нечестно!

– Да нет, все правильно, – усмехнулся подполковник. – Преступления совершены одними лицами на разных территориях. И по составу наберется целый букет: убийства, хищения и спекуляция лекарствами и так далее. Ведь по курским махинациям надо до конца разбираться…

– А ограбление инкассаторов? Там тоже бумажной работы предстоит, – поддержал шефа Игорь.

– Вот именно. Поэтому за субботу и воскресенье надо тут все закончить, оформить показания Мониной и Сомова, а в понедельльник Наталье Николаевне предстоит ехать лично в Москву.

Широков сочувственно посмотрел на приунывшую Наташу. Всегда жаль расставаться с тем во что вложил частицу самого себя. Тем более обидно, когда начатое тобой завершают другие люди. И пусть они прекрасные специалисты, но гложет мысль, что именно ты мог бы справиться лучше, ибо вошел в дело с головой, видишь его изнутри не только взглядом профессионала, но и человека. Увы… Такова работа, и ничего тут не поделаешь.

Желая подбодрить Наташу, он сказал:

– Не расстраивайтесь, Наталья Николаевна, свет клином на этом Истории не сошелся. Мы со Свешниковым чего-нибудь еще раскопаем и вместе с вами будем потом разматывать…

– Типун тебе на язык! – сердито воскликнул Ерофеев. – Накаркаешь еще! Хватит мне нервотрепки с этим делом!

– Да я не в том смысле, Петр Сергеевич, – попытался оправдываться Станислав. – Я говорю, что если когда подобное случится, то мы… То тогда Наталья Николаевна… Словом, вроде, мы сработались, а?

Широков окончательно запутался в словесных изысканиях и виновато улыбнулся. Глядя на него, Свешников, а за ним – и Наташа, тоже рассмеялись и только Ерофеев укоризненно покачал головой.

– Давайте, давайте веселитесь… А за раскрываемость, между прочим, по голове меня стукают, а не вас, – невесело заметил он. – Ну, ладно, на сегодня все могут быть свободны, а завтра с утра принимайтесь за работу. Мальцев к вам подключится.

Друзья оставили подполковника наедине с его заботами.

К концу дня погода улучшилась. Потускневшее вечернее небо напрочь освободилось от нудных туч, с утра поливавших город дождем. Чистый горизонт предвещал завтра хорошую погоду. Но в воздухе еще ощущалась влага, а с деревьев даже при легких порывах ветерка со звоном срывались капли, падая, по «закону подлости», прямо за шиворот немногочисленным прохожим. Одна из них разбилась точно на темени Игоря, когда тот как раз перепрыгивал очередную лужу. От неожиданности Свешников не рассчитал прыжок и приземлился в самую середину водяного пятна, подняв фонтан брызг. Значительная часть их досталась идущим рядом Станиславу и Наташе. Она ойкнула и принялась спешно отряхивать юбку, а Широков, одарив виновника уничтожающим взглядом, заметил:

– Поступок – достойный бегемота!

– Извините, – буркнул Игорь, прыгая на одной ноге и тряся нахлебавшимся воды ботинком.

– Чего уж там…

– Сколько в жизни случайностей! – как ни в чем не бывало воскликнул Свешников, когда все трое двинулись дальше. – Хотя бы взять нашу историю. Именно случайности подвели Монину и помогли нам. Смотрите: Касьянов оказался в доме случайно, машина у Сомова сломалась случайно, Беседино они перепутали случайно… О мелочах уже не говорю. Неужели это не интересно?

– Зато итог закономерен! – сказал Широков.

– Э-э! Ничего подобного… Сколько «темнух» остается нераскрытыми!

– Но все же кто-то умный сказал, что цепь случайностей рождает закономерность, – возразила Наташа. – И потом: не было бы названных Игорем случайностей, были бы другие.

– Точно! Само наличие случайностей следов преступлений – аксиома. Просто мы из-за несовершенства человеческого мышления, неумения видеть одни и те же события в различных ракурсах зачастую упускаем эти следы. Так и появляются «темнухи», – поддержал Наташу Станислав.

Однако Игорь не согласился:

– Я допускаю, что преступники иной раз вообще не оставляют следов!

– Непосредственных следов – да! Но не надо забывать про опосредованные – они обязательно где-то имеются: до или после самого преступления. Вот обнаружить их куда труднее!

– Кстати, об уликах, – сказала Наташа, хотя Свешников явно намеревался продолжать теоретический спор. – Мы имеем пикантную ситуацию, когда трое преступников переваливают друг на друга ответственность за убийство Рубцова. Как быть?

– Никак. Все равно забирают «наверх». Разберутся… Как поется в песне: «Жираф большой, ему – видней!» – прокомментировал Игорь.

Червоненко с сомнением качнула головой.

– Хотелось бы самой до конца разобраться…

– Так у нас еще два дня впереди, – беззаботно успокоил Свешников.

Перед подъездом Наташиного дома, к немалому ее удивлению, друзья скоренько и сухо попрощались и быстрым шагом направились к остановке.

29 июля. Пятница. После 23 часов 30 минут.

Наташа уже лежала в постели и читала книгу, когда в дверь позвонили. Удивившись, она накинула халат и вышла в коридор. В дверной глазок ничего невозможно было разглядеть, так как лампочка на этаже, как всегда, не горела. Женщина прислушалась, ощутив неприятный холодок в сердце.

– Кто там? – спросила она.

– Я! – раздался хорошо знакомый голос.