Первобытный менталитет - Люсьен Леви-Брюль

Смысл австралийской ордалии как «полюбовной сделки», по выражению Грэя, хорошо объясняется через коллективные представления, заключенные в самой этой сделке, например, в некоторых африканских обществах. Предложенная и принятая сделка представляет собою не только цену крови: она имеет и не менее значимый мистический эффект. «Хотя они (бечуаны) до крайности мстительны, — пишет Моффат, — но, если совершивший проступок усмиряет потерпевшую сторону подарком, одновременно признавая свою ошибку, то немедленно восстанавливается самое совершенное согласие и сердечность»[72]. Хобли прекрасно описал на примере а-камба в английской восточной Африке мистический эффект церемонии, восстанавливающей мир между двумя семьями после того, как семья убийцы дала удовлетворение родственникам жертвы. «До тех пор пока эта церемония не совершена в соответствии с обычаями, ни один член семьи того человека, который был убит, не может есть то же блюдо или пить то же пиво, что и член семьи убийцы. В Укамба считают, что, поскольку дело не было должным образом и в соответствии с законом урегулировано, члены семьи убийцы будут постоянно вовлекаться в ссоры, которые они, вероятно, завершат убийством одного из своих соседей. Со своей стороны, члены семьи жертвы тоже окажутся вовлеченными в ссоры, в которых у них много шансов быть, подобно их родственнику, убитыми. Если попытаться взглянуть на эти вещи с точки зрения туземцев, то вот как они, по-видимому, думают: поблизости бродит зловредный дух, муиму, дух предка; этот дух вселяется в человека, и в результате в первый же раз, как человек поссорится со своим соседом, он убьет его. Этот дух может продолжать находиться в этом человеке, а может также перейти в другого из той же семьи, и случится то же самое. Таким же образом муиму первой жертвы воздействует на аииму (духов) всех живых членов своей семьи и пугает их. Они знают, что дух-убийца бродит вокруг них и что члены их семьи в большей мере подвергаются опасности быть убитыми, если оказываются втянутыми в ссору. Таким образом, обе семьи спешат положить конец этому состоянию вещей, чтобы зловредный дух успокоился и ушел на отдых»[73].

Этот взгляд на коллективные представления а-камба показателен. Когда один из них в ссоре убивает другого, то совершивший убийство не является истинной причиной: он лишь орудие зловредного духа, которым он в данный момент одержим. Это как ничто больше соответствует всегдашней ориентации первобытного менталитета, который от данного явления видимого мира немедленно восходит к мистической причине в невидимом мире. Что же делать, если человек убил другого, не принадлежащего к его семье? Покарать его? Действительно, он должен выплатить возмещение, он, возможно, будет разорен или продан в рабство. Но чтобы вернуть спокойствие обеим семьям, наложенного на него наказания недостаточно, если такая «сделка» одновременно не способна также успокоить рассерженного духа предка, который и совершил убийство и блуждает среди членов группы, наводя сильный страх на всех вовлеченных в это дело. Он ведь обязательно совершит и новые убийства, если не будут исполнены необходимые обряды с целью его успокоить и удалить. «Когда совершено убийство, — вновь пишет Хобли, — то возмещение в виде коровы, быка или козы имеет значение обряда. Это называется этумо. Оно необходимо для того, чтобы защитить семью убийцы, но также и семью жертвы, от силы духа-вдохновителя убийства, который, разгневанный, бродит рядом. Даже в том случае, если убийство человека было случайным, все равно необходимо, чтобы было совершено этумо (возмещение и обряд), поскольку в воздухе, безусловно, присутствует гибельное влияние, иначе ведь несчастный случай никогда бы не произошел. (В действительности, как известно, для первобытного менталитета несчастного случая не существует.)

Раньше, когда человек из какого-то клана в сражении между племенами убивал другого, обычай требовал, чтобы брат погибшего подстерег и убил человека из того клана, к которому принадлежал убийца. Обе эти смерти аннулировали одна другую, и вопроса о сделке не возникало. Однако самым главным считалось то, чтобы этумо было выплачено и обряды соблюдены»[74]. Таким образом, удовлетворения за смерть, даже полного, недостаточно. Люди чувствуют себя в безопасности лишь тогда, когда совершено мистическое действие, чтобы ублаготворить духа, гнев которого проявился в случившемся несчастье. Точно так же остается смертоносным и убившее оружие. «Во многих племенах его тем или иным способом очищают. У акикуйю его затупляют, и я полагаю, что такого рода действия имеют в африканских племенах почти универсальный характер. Эти церемонии совершают, потому что существует понятие о том, что оружие несет с собой несчастье или фатальность. Так же обстоит дело у акамба. По их представлениям, оружие, однажды послужившее убийству, продолжает быть орудием новых смертей; однако не существует ни действия, ни чар, ни магии, которые способны положить конец этому свойству: оружие будет бесконечно продолжать убивать рукой своего хозяина, что бы тот ни делал. Поскольку способа избавиться от этого проклятья нет, мкамба прибегает к хитрости: он положит это оружие на тропе или на том месте, где прохожий сможет его заметить. Как только тот подберет его, на него падет зловещая сила оружия, а первый его обладатель избавится от нее. Это верование, как мне кажется, представляет особый интерес, поскольку оно выражает складывающееся у людей представление об убийстве. Мы видели, до какой степени убийце необходимо совершить этумо: оно избавляет как семью жертвы, так и семью убийцы от проклятия убийства; но на убийцу все время давит фатальность (рок, судьба) его оружия, фатальность, которую не могут снять ни время, ни какая бы то ни была хитрость»[75].

Австралийские общества совершенно не знают передаваемого имущества, и у них отнюдь нет установленной меры ценности тех редких предметов, которые могут обмениваться: значит, не может быть речи о сделке в обычном смысле этого слова. Ее место занимает рассмотренная нами ордалия. Но, как и сделка у а-камба, она имеет целью не только дать удовлетворение потерпевшей стороне, то есть оскорбленному мужу или семье, один из членов которой был убит. Убийство, прелюбодеяние оказывают мистическое воздействие на всю социальную группу в целом; они обнаруживают влияние, которое действует в ущерб ей и является угрозой для нее. Его следует подавить и уничтожить. Именно для этого служит этумо у акамба; это же и главный аспект австралийской ордалии. Таким образом, ее задачей, по крайней мере частично, является оказание на определенные силы невидимого мира защитного и необходимого для социальной группы воздействия. Этой особенностью она сближается с африканскими ордалиями против колдовства. Итак, вслед за Тэплином и другими наблюдателями, однако опираясь на другие основания, можно заключить, что мы, несомненно, имеем дело с ордалией.

Глава IX

Мистическая интерпретация несчастных случаев и бед

I. Несчастье как следствие нарушения табу. — Необходимость искупления. II. Предсвязь между этими нарушениями и их следствиями. — Следствия обнаруживают ошибки, проступки, совершенные невольно. — Намерение — не обязательный элемент проступка. III. «Плохая смерть», проявление гнева невидимых сил. — Люди, пораженные молнией как пример этого. IV. Несчастные, находящиеся в смертельной опасности, бросаемые на произвол судьбы и отвергаемые в том случае, если им удается спастись. — Мистические причины такого отвержения. V. На островах Фиджи потерпевшие крушение должны быть убиты и съедены. — Taya и муру у новозеландцев. — Мистическая утрата статуса пленными. — Res est sacra miser. VI. Видимое равнодушие к тяжело больным. — Их не осмеливаются ни кормить, ни лечить. — Они — объект гнева невидимых сил (Таити). — Связанные с этим верования и обряды новозеландцев.

I

Если индивид, семья или социальная группа попала в беду или испытывает ряд злоключений и неудач, то причину всего этого никогда не станут приписывать случаю. Во многих африканских обществах, как это было видно, немедленно возникнет подозрение в колдовстве. Точно так же происходит и во многих папуасских, австралийских и других племенах. В других районах, например, у эскимосов и в большинстве обществ северных областей Америки, сразу же возникает мысль о нарушении священных предписаний, или табу. Во всех случаях первобытный менталитет немедленно переходит от поразившего его факта к мистической причине, которая хотя и кажется нам воображаемой, но на самом деле составляет часть его опыта, поскольку этот опыт представляет собой совокупность коллективных представлений социальной группы.