Екатеринбург - Владивосток (1917-1922) - Владимир Аничков

На соединительной с Бугульминской дорогой станции, выйдя на платформу, я увидал Леонида Ивановича Афанасьева. Он, взволнованный известиями о взятии Симбирска красными, возвращался со съезда землевладельцев, который проходил в Уфе одновременно со съездом, выбиравшим всероссийских правителей. Мы затащили Л. И. Афанасьева на минутку в наш вагон, но времени было мало, и мы, не успев толком поговорить, расстались.

Нельзя было сказать, что обратный путь из Самары в Екатеринбург был безопасен. За несколько дней до нашего проезда довольно значительная колонна красных войск, направляясь из Уральска на север, попортила полотно.

В Челябинске местные таможенные чины начали осматривать багаж. Это была новость, указывавшая на удобства сепаратизма Уральского правительства. Я вёз с собой корзину с яблоками: Екатеринбург был беден фруктами. Ока-зывается, на фрукты наложена пошлина. Я тут же при страже с зелёными кантами, раздал часть яблок пассажирам и таможенник успокоился только тогда, когда я преподнёс и ему пять штук.

Дорогой жена и дети рассказывали мне обо всём виденном и пережитом в Симбирске. Они остановились у наших добрых знакомых Цимбалиных, которые купили дом у Глассона. В этом столь знакомом нам доме никаких перемен не произошло. Да и в жизни Цимбалиных тоже не было заметно ничего нового. Но в симбирском обществе, особенно среди помещиков, случилось немало тяжёлого: полное разорение, многие убиты и растерзаны крестьянами. Особенно страшна была смерть старика Гельшерта. Его разорвали солдаты на станции Инза, так же как и Толстых в их имении. Перси Френч была посажена в тюрьму и отправлена в Москву. Покончила жизнь самоубийством Катя Мертваго, предварительно застрелив свою мать.

Многие из симбирского общества пропали без вести, другие, сильно нуждаясь в средствах, не брезговали работой. Так, Надежда Павловна Королькова пекла пирожки и ходила на пристань их продавать. В бывшем магазине Юргенса, что находился в его доме, в коем родился Гончаров, был устроен ресторан, действовавший на очень оригинальных условиях. Там не было постоянного повара. Все работники, принадлежавшие в большинстве к симбирскому помещичьему обществу, приготовляя для дома, что-либо жарили, варили, пекли и для ресторана, куда и относили затем свои кулинарные произведения. Этим экономился и труд, и топливо. В большинстве случаев это были холодные закуски Конечно, каждая хозяйка изготовляла те блюда, которые ей особенно удавались, отчего подбор блюд был особенно вкусен и доступен по ценам Тут можно было найти вкусные пирожки, всевозможные салаты и бутерброды, холодный ростбиф и ветчину. Обслуживали барышни и дамы общества. Получая деньги за принесённые блюда, они кормили свои семьи Я не знаю наверное, кто был главным инициатором этой системы, но, думаю, здесь проявилась и инициатива, и могучая воля Леонида Ивановича Афанасьева. Конечно, многие дома были реквизированы красными. Зажиточных людей, особенно из купечества, посадили в тюрьму, но такого террора, как в Ека-теринбурге не было, хотя и произошли отдельные расстрелы. Расстреляли председателя суда Полякова и присяжного поверенного Малиновского. Последний, к счастью, оказался только раненным и, попав в больницу, выздоровел. Расстрелян был и Вася Арацков, бывший студент Казанского университета и фабрикант.

Эту сравнительную умеренность в терроре, пожалуй, можно объяснить присутствием среди коммунистов инженера Ксандрова. Он за многих заступался и даже спасал от верной смерти. Я когда-то встречался с ним у Курдюмова, в клубе на шахматном турнире. И однажды, помню, помешал ему пройти в Третью Государственную Думу, проведя вместо него Николая Алексеевича Вологина. Ксандров тогда поступил по-джентльменски: услышав фамилию рекомендованного мной кандидата, он снял свою кандидатуру.

Во время пребывания моей семьи в Симбирске вспыхнула эпидемия холеры. Молодёжь всё же набросилась на яблоки, что в изобилии созревали в цимбалинском саду, и Толюша захворал. Появилась рвота и спазмы в желудке. Он решил, что заболел холерой, и просил Цимбалина отправить его в холерный барак. К счастью, приём касторки и компрессы подействовали, и он поправился.

Получив с запозданием моё письмо и телеграмму, жена стала собираться в Самару, Но тут оказалось, что для выезда надо получить разрешение коменданта. Она отправилась к нему в бывший великолепный особняк Шатрова, но ей отказали. Помогло вмешательство Фёдора Степановича Серебрякова.

В Челябинске нам вновь пришлось поместиться в теплушке. Ночь была холодная: мы все дрожали под пледами. Но поезд шёл без опоздания, с восходом солнца стало теплее, и часам к восьми мы были уже в Екатеринбурге.

За время нашего пребывания в Самаре мою квартиру в Екатеринбурге отремонтировали, и мы переехали из дома Захарова.

Однако всей квартирой воспользоваться не удалось, ибо две комнаты из восьми пришлось сдать Министерству снабжения под канцелярию, а зал, в котором проходили наши собрания, зачислить под Банковский комитет. Впоследствии пришлось одну комнату отдать судебному следователю по цар-ским делам Соколову, одну — полковнику Тюнегову и ещё одну задержать для ожидаемого Чемодурова.

В первый же день переезда Толюша нашёл в своей комнате на подоконнике, между рамами, образок святой Богородицы. Сам образок не представлял из себя никакой ценности, но на обороте имелась надпись, сделанная карандашом самой Императрицей Александрой Фёдоровной. Эта надпись гласила: «Ёлка. Тобольск. 1917 год. Господи, спаси и сохрани. Александра». Каким образом уцелел этот образок? Ведь квартира моя сначала была отдана под комитет устроения праздника в честь чешских войск, освободивших Екатеринбург. Здесь же во время празднования была устроена кофейная для чехов. Наконец после этого работали маляры, и никто не тронул деревянный образок.

Все царские вещи были сданы следователю, но образок я решил оставить у себя как образ явленный. Он и теперь находится у нас под киотом и хранит пока нашу семью.

Вскоре по приезде пришли вести о падении Симбирска, Сызрани и Самары. С пути я получил телеграмму от Рожковского с просьбой похлопотать о классном вагоне. Конечно, эту наивную просьбу я выполнить не мог.

А банки, несмотря на полное отсутствие средств ко дню их открытия и невозможность платить по старым текущим счетам, всё же привлекали в свои кассы деньги. Это постепенно позволило проводить активные операции.

Кажется, ещё до отъезда в Самару была введена караульная повинность. Она заключалась в том, что все граждане, способные носить оружие, распределялись по полицейским участкам и призывались по очереди нести ночные караулы. Получил и я с сыном такое приглашение. Мы явились в наш участок к девяти часам вечера. Там собралось довольно много народу. Нас разбили на группы по пять человек и снабдили винтовками, но без патронов. Да если бы таковые и оказались, вряд ли можно было бы из оружия стрелять. Кажется, были испорчены замки. Толюшу назначили командиром группы, где я был рядовым, имея при себе, помимо винтовки, и собственный браунинг. Нам указали, какие именно кварталы должно обходить всю ночь, и мы тронулись в путь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});