Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

— Вы же не думаете, что я… становлюсь демоном? Я же не хочу никому зла.

— Оссэ тоже не хотел. Поначалу.

— Я — не он! Мои желания — не блажь! — закричала она в лицо князю. — Ты никогда меня не поймешь! У тебя есть всё! Богатство, слава, любовь! И целая бесконечная жизнь, которой ничто не угрожает!

Руми хотела разорвать, загрызть князя, любым способом избавиться от него. Телесная сила предательски её оставила, и Руми болталась в руках Дер-Су, как тряпичная кукла. А он дрогнул после пылкой речи.

— Пусть я не вспыхну, как ты, но буду уничтожен, едва император пожелает. Про славу вовсе слушать тошно. Тебе бы такую славу, — Дер-Су отпустил Руми и отступил к стене, словно пытался найти опору. — Знаешь, когда-то я поверил, что Оссэ, тогда ещё Адзуна, исцелит мой недуг. Он пригласил меня в Мелех пройти цикл перевоплощений, после которого я бы возродился в новом виде. И это был единственный раз, слышишь, единственный раз в моей жизни до встречи с Диларам, когда я испытывал радость! Прямо, как ты только что!

Руми не верила его словам. «Зачем он откровенничает со мной на такие темы? Чего хочет? Ждет, что я потеряю бдительность? Князь в сговоре с демоном… ведь тот появился в его мече… Как-то это всё странно…» — думала она. Слабость не давала ей бежать к мечу, чтобы пронзить врага, лицемерного хитреца, решившего её заговорить. Но сердце оживало от его речи, трепетало, как от слов любви, а душа медленно наполнялась светом, которого Руми так недоставало в пещерном мраке. Потому она слушала.

— Тогда в Мелехе находился Люрайя Корсун, — продолжал Дер-Су. — Однажды он серьёзно оклеветал меня. Я не хотел его видеть, и это пересилило жажду немедленно обрести мощь, которой я был лишен. Я откладывал поездку, находя различные «не требующие отлагательств» дела. За ними я пропустил и расследования исчезновений в Мелехе, и допросы Адзуны, и даже то, что он решил меня не дожидаться.

Дер-Су пристально посмотрел в глаза Руми, которая уже не знала, что ей думать и куда деваться.

— Кем бы я стал, оказавшись здесь в те роковые дни? Опустошителем вместо Корсуна. Чудовищем с изуродованной волей, марионеткой в руках безумца, решившего тягаться с Творцом. Вот каково могущество Семилепесткового перстня, который ты так стремишься получить. Избавившись с его помощью от Аймери, ты подаришь миру нового демона, более жестокого и коварного. Того, кто, зная о тёмной силе, добровольно принял такую судьбу. Такого же, каким стал Адзуна.

Когда князь закончил, Руми схватилась за голову и зарыдала, опустившись на пол. Свет, который прежде наполнял душу, жег изнутри. Обнажившаяся боль выходила со слезами, и Руми никак не могла перестать плакать. Она осознала весь ужас прошедшего часа.

— Всё к тому шло! — хрипло вскрикивала она, не успевая вытирать лицо рукавом. — Вот куда меня завело сходство с Адзуной! Простите меня, князь Дайерин! Просто дайте мне сдохнуть здесь. Чтобы никто не видел мой взгляд.

— Я уже всё решил, — ответил князь, но Руми не поняла, о чём он, и продолжила:

— Дер-Су, я богов прокляла! Коуршан погиб, пытаясь спасти меня. А чем я ему отплатила? А отцу и матери? Они же всё потеряли ради меня…

Руми, чуть успокоившись, достала из кармана заколку. Красный свет не отражался в гранях изумруда, и Руми всхлипнула уже с облегчением. С благодарностью она посмотрела на князя, но тут же помрачнела. Дер-Су прислонился к стене и опустил голову. Тень и пряди волос из сбившегося пучка закрывали его лицо.

— Ты своим «откровением» пока не навредила Сингардилиону. А я убил своего отца.

— Нет, нет, нет, — Руми отползла назад и бешено замотала головой, прогоняя очередное наваждение. — Такого не может быть! Это неправда!

— Правда, — ответил Дер-Су. — Письмо Адзуна написал на алхимической драконьей бумаге. Её можно уничтожить только в магме. Но хуже всего, что я написал ответ на этом же листе по просьбе Адзуны. Лист был с обратной стороны помечен как дипломатическая почта фениксов. Такие письма не читают. Я не успел его отправить, оставив в своём рабочем столе, и не смог сразу вернуться и перепрятать. Не смог бросить свои обязанности. Не смог сам лететь… Мне дали отпуск, когда отец собирался объявить наследника, но было слишком поздно…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Князь замолчал. Руми не смела нарушить тишину словами, лишь чуть слышно всхлипывала. Сил подняться у неё не нашлось. Она только надеялась, что Дер-Су продолжит говорить. Его искренняя речь сейчас была единственным спасением её заблудшей и метущейся души.

— Что случилось потом? — не выдержала она.

— Отец решил немедленно уничтожить письмо, но ни один вулкан Ливнера в тот год не извергался. Тогда он задумал лететь через Океан Штормов, чтобы унести эту тайну как можно дальше, и чтобы никто более до неё не добрался, — голос Дер-Су дрогнул. — Я не смог его отговорить. Он сказал… что сам виноват. Что так искупит свою вину за то, что взрастил демона. Больше я его не видел. Из-за Океана Штормов никто не возвращается.

Руми потерла глаза, пытаясь понять, тот же перед ней Дер-Су, которого она знала прежде, или какой-то другой. Разве мог этот ледяной истукан, несокрушимая скала, говорить такие слова? «Я не могу быть счастлив!» — мелькнуло в её голове. Да, это тот же князь, что пытался ударить её у шатра императора. Неудивительно, что Дер-Су осталось только смириться с судьбой. Сколько боли ему причинили даже самые близкие, не говоря о прочих. Сколько он вытерпел и не сломался, более того, смог искренне любить…

— Князь Дер-Су, не корите себя, — Руми с трудом поднялась и, едва не задыхаясь от своей дерзости, коснулась плеча князя. — Адзуна всех обманул. Мой наставник тоже мог стать его жертвой, а Коуршан был прекрасным фениксом.

«Жаль, что я не поняла это при его жизни…» — мысленно закончила она.

— Говоришь, как твой отец, — Дер-Су повернулся к ней и его глаза странно блестели. — Родители и священники хорошо тебя воспитали.

— Возможно… наверное… — Руми усмехнулась и опустила руку. — Прежде вы считали иначе.

— Я заблуждался. Но точно знаю, что ты можешь избежать моих ошибок.

— Только благодаря вам я не стала новым Адзуной. Это вы освободили меня, рассеяли мрак в моей душе. Ваш отец ошибался — демон так не сможет.

Разум окончательно освободился, и Руми, наконец, стала собой, мыслила ясно и чётко. Улыбнувшись, она посмотрела на князя, чтобы хоть так подарить ему радость, и громко ахнула.

— Дер-Су… знак…

Пещера наполнилась мягким светом. По стенам заметались тени в виде тонких, как веточки, рук с длинными пальцами и звериными когтями. Особенно много теней копошилось возле Руми, разве что в клубок не свивались. Все они стремительно отступали от сияющего на лбу Дер-Су символа драконов — зелёного треугольника, в центре которого горели три красных огненных языка. Знак назывался «Пламя Земли» — так же, как священный артефакт. Князь и сам не верил в происходящее, без конца смотрел на своё отражение в зеркальных стенах и касался лба.

— Не может быть… не может быть… — бормотал он и мотал головой.

На глазах Дер-Су блестели слёзы, а Руми восхищенно смотрела на него. Холодный щит, которым князь прикрывался, растаял в этом сиянии, и теперь перед ней стоял ещё более прекрасный дракон, искренний и добрый. Таким его видела царевна Диларам, гораздо раньше прочих разглядевшая его душу.

Руми заметила, что к зелёному и красному свету добавляется ещё и золотой…

— Корни! Я вижу Корни! — радостно воскликнула она. — Дер-Су, дайте мне исцелить вашу руку! Теперь у меня получится!

Ошарашенный дракон медленно протянул ей покалеченное запястье. Руми коснулась пальцами кожи князя и ощутила, как энергия по тонким, как паутинка, нитям переходит через ее пальцы в его тело, бесконечным потоком устремляясь дальше, наполняя всё сущее. Руми сосредоточилась на запястье, и энергия из её собственных пальцев начала перетекать в тело Дер-Су. Часть нитей на руке с каждой секундой светилась ярче и ярче, пока свет не заливал всю рану.