Золотая Орхидея (СИ) - Трефилова Майя

Глава 23. Лик демона (часть 1)

Руми стояла на пороге кузен Адзуны и размышляла о своём решении. Утренний ветерок пытался трепать её рыжие кудряшки, прилипшие к мокрому лбу. На крутом подъёме в гору Руми воодушевилась от близости к цели, но теперь чувствовала себя ослабленной, истощенной. Не готовой противостоять Тьме сейчас.

Тяжело дыша, Руми коснулась ожога на руке, о котором успела позабыть, получив множество новых ран. Всё, что случилось после дня рождения, вело её сюда, в объятую мрачной тайной мастерскую первого феникса. Карман оттягивала изумрудная заколка — напоминание о проделанном пути и пережитых лишениях. Отступить сейчас — значит, не вернуться сюда никогда и примириться с роком.

Пещера источала холод. Стены слабо мерцали от бесчисленных вкраплений светящихся пород и напоминали звёздное небо. Руми подошла к границе темноты, собирая все душевные силы. Вспомнились слова Игнэ о том, что можно переложить невзгоды на других. За неё готовы бороться. Но Руми вновь отвергла эту идею. Только сама.

Она посмотрела в сторону башни, где заночевала компания. Игнэ может вернуться в любой момент и обнаружить пропажу. Или же проснутся Ханум с Витэ. Вне всякого сомнения, друзья сразу направятся к пещере, чтобы остановить Руми, или, того хуже, пойти за ней. Больше не медля, она попросила благословения у Неру и Великих Духов и вошла в тень. Прохлада внутри пещеры бодрила, и Руми смело сделала ещё несколько шагов.

Ещё через секунду до неё донесся звериный вой, а за спиной померк дневной свет. Обернувшись, Руми увидела, что вход затянула темнота, густая, как молочная пена.

Разум ещё старался воспротивиться надвигающемуся ужасу, а руки уже тряслись. Руми чиркнула огнивом, подожгла масляную лампу и коснулась ею стены мглы. Голову сразу сдавила мучительная боль, вопль тысячи голосов зазвенел в ушах. Густой мрак пришёл в движение, намереваясь поглотить Руми. Она быстро отскочила от завесы тьмы, уронив погасшую лампу. Грохот прокатился по пещере, напугав ещё сильнее, и Руми вскрикнула.

Не будь света от мерцающих жил, отчаяние поглотило бы её. Она села, обхватив раскалывающуюся голову руками. Вопль стих, но боль ещё не отступила. В полный голос Руми прокляла себя за и тут же осеклась. Как того и хотела, она осталась одна против могучей угрозы. Тьма застыла, но вновь пытаться пробиться через неё Руми не отважилась. Чувства подсказывали, что живой она не выйдет. Ловушка захлопнулась.

«Я здесь не умру. И не с таким справлялась», — даже эта ложь немного воодушевила. Руми достала заколку. В слабом свете минеральных звёзд изумруд походил на зловещее демоническое око. «Нет», — Руми стряхнула с себя наваждение. Это подарок родителей. Ничего другого в память об их любви у неё не осталось. Слеза разбилась о драгоценный камень, хранивший память о свете душ четы Сингардилион и самой Руми. Так она решила для себя, и пусть это лишь иллюзия, но она поможет идти дальше через страх и горе.

Масла, взятого у Ханума, в запасе осталось мало, и неизвестно, как далеко тянутся сияющие жилы. Не хотелось бы оказаться в кромешной темноте. Ещё немного поругав себя, Руми подобрала лампу, обнажила драконий меч и по стенке направилась вглубь горы.

«Хорошее, однако, место выбрал Адзуна для своей мастерской», — подумала Руми, когда заглянула за первый поворот и увидела, что, помимо жил, пещеру освещают кристаллы, растущие на стенах и потолке. Идти стало проще. Названия кристаллов Руми не знала. Мысленно, чтобы сохранить разум, она повторяла молитву Неру, затем вспомнила песню о Симерионе-воителе:

«Взвилось чёрное пламя над садом царицы,

Отняв жизни у каждого зверя и птицы.

Уничтожен бескрайний зелёный покров,

Не осталось весенних прекрасных цветов.

Незнакомое прежде ужасное зло

Земле фениксов горе и смерть принесло.

Но выступил против чудовища он –

Известный отвагой Симерион.

Сильнейшая воля была у него…»

И позабыла слова, увидев на гладкой стене своё тёмное и мутное отражение. В голове заскреблась мысль, никак не желавшая приобрести форму. Раз в несколько секунд Руми проверяла, не покинуло ли отражение зеркало, чтобы убить свою владелицу. От этого места и не такое можно ожидать. Но ничего необычного не происходило, и её двойник продолжал оставаться тем, кем должен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Света ещё хватало, потому Руми шла быстро. Магия Семилепесткового перстня развеет тьму на входе, в том она не сомневалась. Но где Адзуна его спрятал, раз проверяющие не нашли, свято уверившись, что он уничтожен?

Тишина, разбавленная лишь звуками шагов и стуком сердца, раздражала Руми. Ей хотелось петь дальше, уже во весь голос, лишь бы разорвать пелену безмолвия, но остатки воспалённого разума подсказывали, что этого делать не стоит.

На следующем повороте к зеркальным стенам добавились высеченные в камне простейшие изображения цветов с семью лепестками. Руми мгновенно воодушевилась. Значит, путь верный. От перевозбуждения она даже провела пальцем по границе лепестка. Вот он — символ богохульства Адзуны, посягнувшего на власть Мирового Древа и создавшего подобие его цветка! Руми невольно усмехнулась. Как всё пока было просто! Никаких голосов Скверны, ни намека на демоническое присутствие, которое она ощущала остро, как никто. Путь становился всё легче. Руми снова посмотрела на своё отражение, глазницы которого казались пустыми.

«Может, это наваждение? — подумала она, немного успокоившись. — Не просто так обезумели проверяющие, а уж перводемоны…» Эта мысль немного отрезвила Руми, и она пошла дальше, готовясь увидеть легендарную мастерскую и чаны, в которых когда-то плескалась чистая Скверна. Рассудок должен это выдержать, если она хочет выйти победительницей.

Изображения цветов встречались всё чаще. Руми размышляла, кто мог начертить их, разве что Адзуна не нашел иного способа украсить стены. «Или это послание?! — посетила голову неожиданная мысль. — Зашифрованное послание!» Руми пробежала глазами все подряд изображения, надеясь подтвердить догадку. Не обнаружив зрительной закономерности и ещё повинуясь мимолётному зову, она принялась их ощупывать. Не сомневалась, что это подсказка, где искать Семилепестковый перстень, и не могла прерваться, чтобы хоть сколько-то взвесить эту мысль.

Вождение пальцами по вычерченным на стенах цветам не принесло результата. Руми тяжело опустилась на колени и попыталась привести ум в порядок. Сердце продолжало бешено трепетать. Светящиеся кристаллы походили на белые и лиловые пятна на чёрном фоне.

— То, что происходит сейчас — неестественно. Я себя так не веду! — вслух сказала Руми, а эхо повторило.

Игнэ говорил, что она сможет противостоять Скверне, если увидит Корни Древа. Как же, как же… Глупый Дух, неужели не понимал, что его Великие господа оставили тех, кто вошел в эту пещеру!

— Будьте вы прокляты! Анариот и Аэлун, Лингвэ и Левантэ, Ойнокорэйт и Дезескурант, Афелиэ и Магикор, Силинджиум и Неру! Вы впустили в мир зло! Вы не сразились с ним, а оставили ему на растерзание Живущих на Земле! Это вы убили Коуршана и Кимеру! Почему я должна быть сильнее вас?! — закричала Руми, в неистовой ярости колотя кулаками пол. Слёзы застилали взор. И тут она расхохоталась так же резко, как расплакалась. Есть ли смысл проклинать тех, кто тебя не слышит?

— Это не я… не я… — повторяла Руми спустя несколько минут, глядя на окровавленные ладони. — Просто Скверна переполняет это место. Надо держаться. Я возьму перстень и уйду.

Стыд уже раздирал душу. За такие слова Великие точно оставят Руми! Она считала себя неблагодарной тварью, но, высвободив гнев, ощущала легкость, за что ещё больше себя корила.

На крик никто не пришел, а она не чувствовала в себе силы идти дальше. Мысли роились, перескакивали с одной на другую, и Руми не могла ни на чём сосредоточиться. Как же самонадеянно она заявилась сюда! Перстня могло и не быть. Неужели он взаправду выдержал огонь Гранатового Камня? Или Адзуна запрятал его так надежно, что вовек не найти? Те, кто обыскивал кузни, верили в уничтожении перстня, иначе бы разобрали гору до основания. Но и Аймери говорил уверенно. Взять перстень, тем не менее, не смог. А если и она не сможет? Тёмная магия убьет её, если она коснется рукотворного цветка. Или ещё чего… А всего то и стоило попросить помощи, пусть бы Симерион рискнул жизнью ради возлюбленной, ради её бессмысленного существования…