Русский Париж - Вадим Бурлак

В тот год, когда Константин Случевский завершил обучение в Сорбонне, в Париж приехал из России молодой дворянин по имени Михаил. Выяснить его фамилию не удалось. Зато стало известно: учеба этого Михаила в Сорбонском университете завершилась в тот же день, что и началась.

Он явился попрощаться с Константином, когда тот уже упаковал вещи.

— Правильно делаете, Случевский, что уезжаете из этого проклятого города… — мрачно произнес он. — Я тоже на днях отбываю…

Константин удивленно взглянул на соотечественника:

— Да как же так?.. Вы ведь только четыре или пять дней назад прибыли сюда!..

Случевский поразился еще больше, заметив разительную перемену в Михаиле. Куда подевались восторг, решительность и мечтательность во взгляде русского провинциала — нового покорителя Парижа?..

В начале их знакомства он выложил свои планы: четыре года провести в стенах Сорбонны… В первый же месяц посетить все до единого театры, музеи и выставки Парижа… Пешком обойти его окрестности… Сшить самые модные наряды, отведать кухню знаменитых столичных ресторанов… Завести знакомство со всеми светилами науки, искусства и литературы Франции…

А теперь перед Случевским стоял поникший, угрюмый юноша, желающий немедленно покинуть Париж… Небывалое изменение в столь короткий срок!..

Михаил отчаянно махнул рукой:

— Эх, говорила моя нянька: «Погубит тебя Париж!..». Права оказалась, старая ворожея… Погубил… Даже под страхом смерти никогда не вернусь сюда!..

— Что же произошло? — перебил отчаявшегося Константин.

Злоключения в столице

Михаил угрюмо взглянул на собеседника и решился:

— А все началось, когда завершился мой первый день лекций в Сорбонне… Как вы знаете, я привез из Москвы целый сундук с книгами о Париже. Была мечта: каждый вечер, взяв одну из книг, совершать прогулки по местам, в ней отраженным…

— Знакомые намерения, — усмехнулся Константин, вспомнив свои первые дни пребывания в Париже.

Михаил не отреагировал на это и грустно продолжал:

— А выбрал я наугад «Картины Парижа» Луи Мерсье. Впрочем, его книгу я мог бы и не брать, поскольку еще в Москве зачитал ее до дыр и наизусть помню десятки страниц.

— Стоило ли начинать с книги Мерсье? Ведь он весьма не любезно и с ехидцей отзывается о родном городе!.. — пожал плечами Случевский.

— Зато верно!.. — Михаил вдруг артистично закатил вверх глаза, прикрыл их ладонью и принялся декламировать — громко, отчаянно, с надрывом: — «Оплакивайте юного безумца, который в опьянении тщеславной пышности, влюбленный в суетную роскошь, обманутый беспутной свободой, спешит окунуться в грубое сладострастие столицы!..

Скажите ему: «Стой, несчастный! Там роскошь и скупость сочетаются в негласном супружестве; там благородство нравов развращается и продается за золото: там какомонада занимает храм Венеры и место наслаждений; там убийственные и отравленные стрелы любви; там занимаются пагубными или по меньшей мере пустыми и совершенно бесполезными искусствами… там господствуют надменность и богатство; там добродетель и восхваляется и пренебрегается, тогда как пороки увенчиваются… Все зло — от столицы…».

— Понятно, о юный безумец, куда вас повлекли строки Луи Мерсье, — прервал страдальческий монолог Случевский.

Михаил опустил голову, открыл глаза и вздохнул:

— Может, посещение заведения мадам Элен оставило бы у меня добрые воспоминания, однако на выходе из него я получил удар по голове. Какие-то бродяги, не говоря ни слова, огрели меня дубиной. Очнулся на холодной мостовой. Злодеи сняли с меня все. Забрали бы только часы, деньги и золотой перстень, — не так страшно. А эти подлецы не оставили даже исподнего!.. Представляете мое состояние?.. Город, о котором с детства мечтал и грезил!.. Первая волшебная ночь в Париже… А я валяюсь, голый, на мостовой, с разбитой головой, но при этом крепко держу двумя руками книгу Луи Мерсье… В общем, кое-как поднялся и, прикрываясь «Картинами Парижа», отправился к реке…

— Почему не позвали на помощь полицию?!.. Почему не вернулись в заведение мадам Элен?.. — поинтересовался Константин.

Михаил обиженно стрельнул глазами на собеседника:

— Я русский дворянин!.. В таком виде кому-то показываться?!..

— Да-да, я понимаю… — кивнул Случевский. — Как же вам удалось выбраться из столь плачевной ситуации?

— Я не выбрался из нее, а попал в еще более плачевную, — пояснил Михаил. — Набережную Сены отыскал довольно быстро. Только опустил ладони в воду, чтобы смыть кровь и грязь, вдруг чувствую: пальцы погрузились в водоросли. Подтянул я их к себе, пригляделся, и — о, ужас!.. Оказалось, держу за волосы утопленницу… Не успел отдернуть руки, как, откуда ни возьмись, — целая орава полицейских окружила. Будто специально меня караулила. Ясное дело: скрутили и в свою канцелярию увезли. Никакие объяснения и уговоры на них не действовали.

Швырнули они мне, как ничтожному холопу, вонючее пальто и стали орать:

— Признавайся в убийстве проститутки!..

— Рассказывай, негодяй, зачем стукнул ее по голове книгой почтенного автора Луи Мерсье, ограбил и бросил несчастную уличную женщину в реку!..

Тут меня осенило:

— Если не верите, господа полицейские, что перед вами — студент Парижского университета и русский дворянин, то объясните, куда я, по-вашему, спрятал кошелек бедной утопленницы? На мне ведь ничего не было…

«Книги — в Сену!»

После затяжной паузы Михаила Случевский не сдержался:

— Ну а дальше-то!.. Дальше-то что произошло?..

Михаил горестно вздохнул и снова продолжил:

— Видимо, в Париже еще никто в голом виде не отправлялся грабить и убивать. Полицейские пошептались, несколько раз стукнули друг друга по голове книгой «Картины Парижа» и поняли, что творение Луи Мерсье не может являться орудием убийства. Ничего другого у меня в руках не было.

Все же вторую ночь пребывания в городе своей мечты я провел в тюремной камере. Лишь к концу следующего дня в полицию заявились секретарь нашего посольства и какой-то клерк из университета. Оба посмотрели на меня, словно патриции — на прокаженного раба, и стали вести переговоры с полицейским начальством. Через полчаса вернулись ко мне в камеру и объявили: подозрение в убийстве снимается, но… Парижские газетчики что-то дознались о ночном происшествии на набережной и уже рыщут вокруг полицейской конторы в надежде разговорить какого-нибудь стража порядка.

— Вы представляете, что будет, если о вашем похождении опубликуют в газетах? — в один голос поинтересовались оба визитера.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});