Лесная обитель - Мэрион Брэдли

Чуть дальше мужчина постарше обращался с какими-то призывами к толпе. Возле него собралось больше сотни людей. Гай подошел поближе, чтобы послушать, о чем тот говорит. Для этого его и послали сюда. Он не должен допустить, чтобы мирный праздник вылился в мятеж. Из толпы кричали в ответ, выражая согласие. Люди не обращали внимания на испуганное мычание коров.

Какой-то парень, пробегая с ведром воды мимо собравшихся, случайно облил одного из крикунов. Пострадавший обернулся и негодующе завопил на обидчика. От его крика одна из коров с громким ревом вскинула морду, поддев кривым рогом свою соседку.

– О, Гадес, началось; коровы сейчас побегут, – закричал Гай, увидев, как одна из коров в голове стада неожиданно пустилась вскачь неуклюжим галопом, сбив с ног погонщика. Тот кувырком полетел в гущу толпы.

Оратор по-прежнему о чем-то страстно взывал к собравшимся, но его уже никто не слушал. Люди теперь кричали друг на друга, пихались. В толчее троих мужчин сбили с ног, завизжала какая-то женщина, и передние ряды животных, натыкаясь друг на друга, ринулись вперед. Одна корова, громко мыча, отделилась от стада, и Гай увидел, что рог у нее в крови. Кто-то истошно завопил. Мужчины, женщины, несколько ребятишек с криками отпрянули назад.

Люди, толкаясь и отпихивая друг друга, пытались выбраться из давки, чтобы не попасть под копыта взбесившимся животным. В считанные минуты вся центральная площадь потонула в неразберихе суматошных воплей, мечущихся человеческих тел и оглушительном реве коров. Матери в страхе хватали плачущих детей. Один из легионеров, который, должно быть, никогда не видел коров вблизи, попытался отбежать в сторону, но тоже был сбит с ног и с воем повалился на землю. Гай изо всех сил старался не потерять равновесия и в результате был оттеснен от своих людей.

Кто-то схватил его за руку.

– Послушай, ты – сильный мужчина. Ты должен помочь нашей госпоже, ей стало плохо. – Высокая темноволосая жрица в синем одеянии, крепко сжав руку Гая, потащила его с площади, туда, где в стороне от всеобщей давки стояли три женщины. Две из них были одеты в льняные платья, лица прикрыты небелеными полотняными вуалями, поверх которых на голове у каждой зеленел венок из листьев. Они поддерживали укутанную в синюю накидку старую женщину, которая, очевидно, потеряла сознание.

Гай осторожно подхватил женщину, и ее помощницы отошли в сторону. Римлянин с изумлением увидел, что держит на руках ту самую Верховную Жрицу, которая два года назад призывала Великую Богиню. Он бережно приподнял ее. Хрупкое тело под плотными одеждами казалось почти невесомым. Люди разбежались; по площади, сердито мыча, носились коровы. Некоторые из них, сбившись парами и тройками, ступали неторопливо, угрожающе выставив вперед рога и размахивая хвостами, так что их невозможно было согнать в стадо.

Рядом на земле неподвижно лежал рослый детина, который всюду сопровождал Верховную Жрицу.

– Что с ним?

– С Хау? Да что с ним может случиться? – небрежным тоном отозвалась жрица постарше. – Одна из коров боднула кого-то, а он боится крови.

«Ну и телохранитель», – подумал про себя Гай.

– Ее нужно отнести куда-нибудь подальше от коров, – вслух сказал он. – Куда идти?

– Туда. – Одна из двух женщин, которые держали Верховную Жрицу до его прихода, – та, что была повыше ростом, – быстро пошла вперед меж порушенных прилавков, показывая дорогу. Гай прислонил голову старой женщины к своему плечу и с облегчением услышал ее прерывистое дыхание. Ему не хотелось думать о том, что его ожидает, если Верховная Жрица Вернеметона умрет у него на руках.

В нос ударил какой-то непривычный запах, и он понял, что жрица привела их к лавке, где продавали травы. Торговка, полная женщина, суетливо приподняла перед ними полог, и Гай с Верховной Жрицей на руках вошел в лавку. Опустившись на одно колено, он положил женщину на груду перин.

В лавке стоял полумрак, всюду лежала пыль, воздух был пропитан терпким запахом свежесобранных трав, которые пучками свисали с потолочных балок и хранились на полках в холщовых мешках. Гай выпрямился, и накидка сползла у него с головы. Вдруг за спиной римлянин услышал удивленный возглас. Сердце в груди застучало гулкой дробью. Он стал поворачиваться – медленно, ибо сейчас ему вдруг потребовалось мужества гораздо больше, чем тогда, когда он, не дрогнув, отбивал атаки каледонцев.

Вторая помощница Верховной Жрицы, та, что была поменьше ростом, откинула вуаль. В обрамлении темных складок Гай увидел лицо Эйлан. У него перехватило дыхание, и он едва не лишился чувств. Мир на мгновение погрузился во мрак. Гай глубоко вздохнул, пытаясь овладеть собой. «Ты же умерла… – мысленно проговорил он. – Ты сгорела в огне!» Но даже когда Гаю казалось, что он теряет сознание, лучистые глаза Эйлан юноша видел четко и ясно. Он ощутил на лице дуновение ветерка и вскоре пришел в себя.

– Неужели это ты? – хрипло произнес он. – Я думал, ты сгорела… Я же своими глазами видел, что стало с твоим домом после налета разбойников.

Эйлан отступила назад, жестом приглашая его отойти в другой конец лавки. Две другие жрицы склонились над Лианнон. В голове у Гая еще гудело, но он встал и последовал за девушкой.

– Меня тогда не было дома. Я уезжала к своей старшей сестре, помогала ей ухаживать за новорожденной, – тихо, чтобы никто не слышал, объяснила Эйлан. – А вот мама с Сенарой там были… – Голос у нее задрожал, и она умолкла, бросив виноватый взгляд на жриц.

Укутанная в светлые одежды, в полумраке помещения Эйлан была похожа на привидение. Гай дотронулся до нее рукой. Он все еще не верил, что его возлюбленная жива и здорова и что он видит ее. На мгновение его пальцы коснулись холодной материи, затем Эйлан резко отпрянула в сторону.

– Мы не можем здесь разговаривать, – задыхаясь, промолвила она, – хотя ты и не в военной форме.

– Эйлан, – торопливо спросил Гай, – когда мы встретимся?

– Это невозможно, – ответила девушка. – Я – жрица Лесной обители, и мне не дозволено…

– Тебе не дозволено разговаривать с мужчиной? – «Она весталка, – думал Гай. – Девушка, которую я люблю, недоступна для меня, словно весталка».

– Вообще-то это не совсем так… – проговорила она, раздвинув губы в едва заметной улыбке. – Но ведь ты – римлянин, и тебе хорошо известно, как к этому отнесется мой отец.

– Да, известно, – помолчав с минуту, отозвался Гай. Интересно, что сказал бы его отец? Неужели префект мог спокойно наблюдать, как скорбит его сын, зная, что Эйлан жива и горевать не о чем? Гай еще не совсем оправился от потрясения, вызванного неожиданной встречей, и вместе с тем его захлестнула волна гнева.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});