Ген хищника - Юлия Фёдоровна Ивлиева

class="p1">– Членовредительство? Жестокость? – не отступала девушка.

– Да, – кивнула Алина Саламатовна. – Дочка как будто не чувствовала боли. Или перекрывала физической болью какие-то душевные страдания, которые ее терзали. Она тыкала в себя иголки и смотрела, долго, даже не морщась, как течет кровь. Утюгом тоже… прижигала. Однажды ее муж застал за тем, что она водила лезвием по своей руке. Кровища течет, а она смотрит на него в упор, как будто он ее за рисованием фломастерами застал.

Подполковник сидел с абсолютно каменным лицом, Кира не выражала эмоций, это поддерживало женщину, она продолжала:

– Я думаю, у нее анальгезия. Это нечувствительность к боли. Редкое заболевание. Я много прочитала про него. Несколько признаков совпало, но достоверно я не знаю. Почему же она издевалась…

– Над животными тоже? Вы видели? – спокойно уточнила Кира.

– Да, – выдохнула Алина. – И если бы только над животными.

Она помолчала, собираясь с мыслями, Кира терпеливо ждала продолжения рассказа.

– Коля, ну мой муж, он всю жизнь пил. И раньше по пьяни буянил сильно. Мог драться полезть, бутылками кидался, иногда с ножом за мной бегал. Я его никогда особо не боялась, просто всегда сильнее была. Так-то он не бог весть какой силач. В ванную башкой безмозглой макну, свяжу и пусть отсыпается. А это меня не было… С соседом он накирялся – и понесло. Анитка его всегда ужасно раздражала. Хотя мне иногда казалось, что он ее боится. Во всяком случае, Коля с ней не связывался. А она щенка завела. Визгливый такой, везде лез… Коле по пьяни что-то померещилось. Так он того щенка башкой об дерево шибанул. Не успела я щенка закопать, чтоб сказать Аните, что он сбежал или украли… Дочь не плакала. Вообще ничего не сказала. А на Колю кастрюля с кипящим маслом опрокинулось… Вроде как случайно. Хворост она мне готовила как будто. Частенько готовила она, конечно, не спорю. Но случайно ли кастрюля упала? А потом в мужнином мотоцикле загорелось что-то, еле потушили…

– Вы боялись, что Анита не в себе? Сумасшедшая? – уточнила Кира.

– Наверное, я это знала, – печально подтвердила Алина Саламатовна, – да только не в психушку же ее сдавать? Я ее из больницы забрала, чтобы у нее нормальная жизнь была, а не детдомовская, а теперь что ж, в психушку сдам? Это же я ее такой вырастила. Вроде как сама и виновата.

– А вы не подумали, что если Анита действительно была больна, то она могла причинить вред окружающим ее людям? Перестать себя контролировать? – вмешался в разговор Григорий.

Кира внимательно отследила в его взгляде отсутствие осуждения и ничего не добавила к вопросу. Но тут в кухню вошел мужчина, встретивший их на крыльце – муж Николай.

– Опасная она была девка, вот что я вам скажу. На все способная! – выпалил он, и Кира поняла, приемный отец где-то уже жахнул стопку-другую и, расхрабрившись, явился к ним. – Она даже маленькая всегда смотрела, как зверек из клетки, зло и как на таракана. Будто запоминала, выискивала повод сделать какую-то гадость, удобный момент выжидала. Вот!

Он задрал футболку, приспустил брюки, в которые обрядился по приказу супруги, и продемонстрировал огромный ожог. Кожа зажила, но уродливый рубец на теле запечатлелся навсегда.

– Всем не обязательно видеть твои причиндалы, – буркнула Алина Саламатовна. – Уйди с глаз моих.

– Эта девка способна на все! Абсолютно на все. Она избить, изуродовать, убить может. Уж помяните мое слово! Ей все одно – муха или человек.

Николай встретился с суровым взором жены и ретировался из кухни.

– Мать Насти тоже не пошла в полицию? Как вы думаете почему?

– Андрей вмешался. – Алина Саламатовна закусила губу. – Он как раз приехал. К Анитке зашел, и я сразу поняла, ничего она ему не сказала. А еще подумала, что Настя эта из-за Андрея беснуется. Может, приревновала или, наоборот, так его внимание привлекает, может, Андрею через мою Анитку мстила за что-то. Я Андрея нашла в городе ночью. Ненароком выспросила у дочери, в какой гостинице он останавливается. До трех ночи ждала. И все ему рассказала. Потом неделю тряслась, что дочь узнает. Но обошлось. И я все верно сделала. Настя вмиг угомонилась. Как забыла про Аньку.

– А ваш старший сын с Анитой ладил? – вновь подал голос Самбуров.

– Я, когда домой принесла дочку, старалась настроить Мишу, что он старший брат, должен заботиться и защищать, потому что она маленькая и навсегда останется маленькой. – Алина Саламатовна пожала плечами. – Но он как-то на нее внимания никогда не обращал, и она его будто не замечала. Они ни разу не ссорились, не ругались, ничего не делили и не ревновали друг друга, но и не играли вместе, почти не разговаривали. В одном доме жили, а жизни их не соприкасались. Они и в школах разных учились. Как-то мимо друг друга прошли. Может, оно и к лучшему. Не получилось у меня дружной семьи создать… – Она помолчала, потом спросила: – А вы думаете, Настя жива еще? Мать-то понятно, до конца надеяться будет…

– Мы делаем все возможное, – сказала Кира, и о том, что она имела в виду, можно было только догадываться. – К сожалению, да, осталась только надежда.

Вопросы закончились. Самбуров спешил уйти. Кира неторопливо и рассеянно оглядывала помещение. Назойливая мысль не давала ей покоя. Будто она что-то упустила. Услышала, но не поняла. На улицу опустились сумерки, хозяйка дома зажгла свет.

– Алина Саламатовна, а это Анита? – В голосе Киры прозвучало такое изумление, что Григорий замер, уставившись на ее спину. Он подобрался, насторожился и ждал, что скажет Кира дальше. – Это вы и ваша дочь? Анита Хакимова? Сколько ей здесь?

Девушка схватила с комода, заставленного статуэтками, вазочками, фотографиями, снимок в рамке и развернулась к хозяйке. Самбуров не видел, кто изображен на фото, но глаза Киры сияли, словно елочные игрушки в Новый год.

– Да, это мы с ней в Хургаде, – улыбнулась Алина Саламатовна. – Аните здесь пятнадцать…

Дальше Самбуров слышал разговор как сквозь вату. Собственные мысли оглушили и не пропускали в голову посторонние звуки. Чертова толерантность и корректность. «Особенная, не такая, как все, навсегда маленькая», – подполковник вспомнил все эпитеты, которыми наградили Аниту в школе и вот сейчас мать. И ведь никто не сказал напрямую, словами!

С фотографии на него смотрела девочка, или девушка, можно и за женщину принять, поскольку возраст людей с гипофизарным нанизмом на взгляд простого обывателя определяется сложно. Анита Хакимова – карлик и точная копия Екатерины Коламут.

– Я сначала-то подумала, что вы от ее отца пришли, от Сергея Коламута. Может, он заявление