Тайные войны спецслужб - Игорь Атаманенко

— Что я должен сделать? — произнес Полещук, которому не терпелось узнать, какая роль отведена ему в предстоящих мероприятиях, спланированных ни где-нибудь — в штаб-квартире ЦРУ!

— Вам лишь надо будет документально оформить привлечение к секретному сотрудничеству человека, чиновника, входящего в ближайшее окружение нигерийского президента, вот и все…

— И какую же информацию он будет мне поставлять? — в голосе Полещука прозвучала искренняя заинтересованность.

— Это уже наши проблемы, Леон. Не волнуйтесь, мы позаботимся о том, чтобы информация от него, вами завербованного агента, была самой высокой пробы и представляла безусловный интерес для вашего руководства в Москве. Таким образом, ваши позиции укрепятся настолько, что альтернативы вашему назначению в центральный аппарат управления «К» попросту не будет.» Ну что, по рукам?

— Интересная мысль! — задумчиво ответил Полещук, борясь с соблазном сразу принять предложение своего оператора.

Он не торопился с ответом, прикидывая, какими осложнениями для него может быть чревато положение, к которому его подталкивали. Перспектива иметь на личной связи в качестве секретного агента правительственного чиновника была весьма заманчивой. Он бы сразу добавил себе третью звезду на погоны — стал полковником. Но с другой стороны, и в этом Полещук не сомневался, американцы подставляют ему своего человека, призванного сыграть роль двойного агента, через которого они намерены «гнать дезу» — снабжать КГБ ложной информацией.

«Интересно, насколько застрахован от провала этот мой предполагаемый агент и где гарантии моей собственной безопасности? Попадись этот чиновник на добывании секретных сведений и начни он потом «петь» на допросах, а в том, что он «запоет», у меня сомнений нет, меня не спасет никакой дипломатический иммунитет. «Баклажаны» из местной службы безопасности повяжут меня, невзирая ни на какие международные конвенции и на дипломатическую неприкосновенность. А африканская тюрьма — это даже не Бутырка, хуже! И вместе с тем выбора нет, надо соглашаться…» — подвел итог своим размышлениям Полещук Однако, чтобы скрыть свою заинтересованность и немного поторговаться, с напускным равнодушием спросил:

— И кто он, этот чиновник?

— Не спешите, Леон, всему свое время… Сейчас нам необходимо иметь лишь ваше принципиальное согласие, детали мы оговорим чуть позже… Ну так как?

— От таких подарков не отказываются, — Полещук решительно взмахнул рукой, — согласен!

В последующем, когда в Лэнгли стало известно о провале Уэя, в Лагосе был арестован и сданный ему в аренду американцами агент Принц, тот самый правительственный чиновник из ближайшего окружения президента Нигерии.

На суде он выступил с покаянием и горячей обличительной речью в адрес советских спецслужб, которые обманным путем завлекли его в свои сети. Показательный судебный процесс широко освещался в местной прессе и по телевидению.

Искреннее раскаяние спасло Принца от длительного срока пребывания в тюрьме, он отделался условным наказанием, о чем с пафосом сообщили все нигерийские средства массовой информации. Однако о том, что спустя пару дней после завершения судебного разбирательства коммунистического агента сбила машина, узнали только его родственники. Мавр сделал свое дело…

В мае Уэй объявил своим операторам, что в июле убывает на родину в краткосрочный отпуск.

С этого момента в советском отделе Оперативного директората ЦРУ проходит совещание за совещанием.

Руководитель отдела Бэртон Гербер был отлично осведомлен об оперативной обстановке на территории СССР. Совсем еще недавно, в 1980–1982 годах он возглавлял резидентуру в Москве, и ему не понаслышке были известны трудности, с которыми придется столкнуться московской резидентуре ЦРУ при поддержании связи с Уэем, когда тот начнет работать в центральном аппарате управления «К».

Цель оперативных посиделок принятие оптимального решения, которое помогло бы приучить Полещука к контактам с ЦРУ в условиях Советского Союза.

Наконец выход был найден. Гербер одобрил вариант, предложенный бывшей «женой» агента — Сэлли Грэйвс.

Ее предложение состояло в том, чтобы Уэй во время своего очередного отпуска изъял тайник с деньгами, который будет заложен для него посольской резидентурой в Москве.

Уж кому-кому, а ей было доподлинно известно, что наиболее чувствительной болевой точкой ее бывшего «мужа» являются деньги…

Разведчики «глубокого прикрытия»

В июле 1985 года накануне предстоящего отъезда в отпуск на родину Полещук настойчиво требовал от своих американских хозяев денег.

После долгих препирательств сотрудникам ЦРУ удалось уговорить его денег с собой через границу не везти, а взять их в тайнике в Москве. В качестве тайникового контейнера предполагалось использовать испытанный камуфляж — увесистый булыжник В нем должны были находиться двадцать тысяч рублей — огромная по тем временам сумма.

Лоунтри и Хьюз заверили Уэя, что закладка тайника в Москве будет осуществлена разведчиком «глубокого прикрытия», который абсолютно вне подозрений и о существовании которого в КГБ не подозревают.

Полещук, не в силах противостоять искушению, сдался…

Практика использования московской резидентурой разведчиков «глубокого прикрытия» (советские контрразведчики называют их «подснежниками» или «тихобздуями») свидетельствовала о том, что ЦРУ бережет их как зеницу ока.

Они никогда не участвуют в повседневных профессиональных играх своих коллег, а на «тропу войны» выходят только в решающий момент, и то лишь когда имеются абсолютные гарантии, что они не «засветятся».

Разведчикам «глубокого прикрытия» вменяется в обязанность молниеносно появиться в нужном месте в нужное время и также молниеносно исчезнуть.

Они обязаны действовать, как призраки. Вместе с тем результаты, их действий всегда должны быть не только материальны, но притом весьма осязаемы…

Идея использования разведчиков «глубокого прикрытия» принадлежала начальнику контрразведки ЦРУ Гарднеру Гасу Хэтэуэю. Будучи главой московской резидентуры в 1977–1979 годах, он обратил внимание, что его офицеры практически лишены возможности покидать здание посольства незамеченными. Каждый раз за ними увязывалась «наружка».

В то же время несколько человек, занимавших невысокие посты в госдепартаменте (министерство иностранных дел США), «чистые» дипломаты могли ходить без надзора куда им вздумается.

Одна из причин, почему КГБ всегда безошибочно определял, за кем следить, крылась, во-первых, в том, что оперативные сотрудники работали в тех помещениях посольства, которые традиционно принадлежали ЦРУ.

Во-вторых, цэрэушники, работавшие в Москве, как правило, уже успевали послужить, то есть «засветиться», где-либо в другом зарубежье. Поэтому советские контрразведчики задолго до приезда цэрэушников в Москву уже располагали на них исчерпывающими досье.

Суть замысла Хэтэуэя состояла том, что новичка-цэрэушника, никогда прежде не бывавшего за границей по линии разведки, вычислить намного сложнее, особенно если он будет занят полный рабочий день чисто посольскими делами и не будет посещать апартаменты резидентуры в здании посольства.

О его существовании должны знать только коллеги из центрального аппарата Управления и сам посол. Использовать его можно только в случае крайней необходимости — когда шефу резидентуры понадобится, чтобы кто-то из его людей покинул посольство, не имея за собой хвоста.

Проект Хэтэуэя под кодовым названием «Безопасная лазейка» прошел успешную апробацию, и с 1984 года был принят на вооружение практически всеми резидентурами ЦРУ, действовавшими под прикрытием американских посольств в столицах социалистических стран.

Однако недолго музыка играла…

Венский информатор

Начиная с 1984 года и в течение последующих двух лет одним из главных действующих лиц в проведении операции «Безопасная лазейка» в Москве должен был стать молодой офицер Эдвард Ли Ховард.

Однако до Москвы Ховард не добрался, поскольку в конце 1983 года рутинный тест на полиграфе показал, что он слукавил в ответе на вопрос об употреблении наркотиков во время службы в Корпусе мира. Дело, возможно, и замяли бы, — как-никак подготовка Ховарда обошлась Управлению в копеечку, — если бы не его натянутые отношения с непосредственным руководством.

Несостоявшегося разведчика отвели от поездки в СССР, а в мае 1984 года уволили из ЦРУ без объяснения причин.

Вместе с любимой женой Мэри он переехал в Санта-Фе, столицу штата Нью-Мексико, и нашел там хорошую работу, но так и не смог побороть в себе обиду на Управление. У него начались запои, по ночам стал беспокоить бывших коллег странными телефонными звонками и вообще впал в депрессию.