Уловка Прометея - Роберт Ладлэм

– Средства массовой информации утверждают, что мы – имеется в виду правительство Соединенных Штатов – могли предотвратить эту трагедию, – подчеркнул президент. – Насколько это утверждение соответствует действительности?

На миг в помещении воцарилось неловкое молчание. В конце концов отозвался директор Агентства национальной безопасности, генерал-лейтенант авиации Джон Корелли:

– Сэр, проблема в том, что это дело не входит в сферу нашей компетенции. Устав запрещает нам вмешиваться во внутренние дела, как это делает ЦРУ, а корни этой операции явно следует искать в США.

– И мы тоже связаны по рукам и ногам требованиями закона, сэр, – внес свою лепту директор ФБР Фабер. – Вот, например, нам часто требуется получить разрешение суда на прослушивание телефонных разговоров – но до тех пор, пока мы не знаем конкретных причин для получения такого разрешения, нам его никто не выдаст!

– А как же насчет мифа о том, что АНБ постоянно прослушивает телефонные разговоры, перехватывает факсы...

– Ключевое слово здесь – «миф», сэр, – пояснил директор АНБ Корелли. – Даже при той невероятной мощности, которую предоставил нам Форт-Мид, мы просто не имеем физической возможности прослушивать все до единого телефонные разговоры. Кроме того, нам запрещено вести прослушивание на территории Соединенных Штатов.

– И слава богу! – негромко произнес Дик Ланчестер.

Директор ФБР повернулся к Ланчестеру. На лице у него было написано нескрываемое презрение.

– В самом деле? Тогда вас, должно быть, радует и то, что мы не в состоянии перехватывать зашифрованные сообщения, идущие по факсу или Интернету.

– Вы, кажется, подзабыли о такой мелочи, Чак, как четвертая поправка к конституции, – сухо отозвался Ланчестер. – Человек имеет право на защиту от необоснованного обыска и ареста...

– А как насчет права человека ездить в метро, не рискуя быть убитым? – вмешался директор ЦРУ Джеймс Эксам. – Я почему-то сомневаюсь, что создатели этой поправки предвидели появление цифровых телефонов.

– Тем не менее факт остается фактом, – возразил Ланчестер. – Американцы не желают, чтобы кто бы то ни было вторгался в их личную жизнь.

– Дик, – тихо, но твердо произнес президент. – Время споров прошло. Этот вопрос обсужден, и решение принято. Не сегодня-завтра через сенат пройдет законопроект о создании международного наблюдательного агентства, которое избавит нас от повторения подобных несчастий. И черт бы это все побрал, я не назову его создание преждевременным.

Ланчестер печально покачал головой.

– Подобное международное агентство – всего лишь способ тысячекратно усилить власть правительства, – сказал он.

– Нет, – возразил директор АНБ. – Это способ уравнять шансы, только и всего. Господи боже мой! АНБ не имеет права прослушивать разговоры американцев без постановления суда, а наши британские коллеги точно так же страдают из-за запрета прослушивать телефонные разговоры в Британии. Вы, кажется, забыли, Ричард, что, если бы союзники во время Второй мировой войны не имели возможности читать вражеские послания, немцы могли бы и выиграть.

– Мы сейчас не находимся в состоянии войны.

– Нет, находимся! – возразил директор ЦРУ. – Мы находимся в самом разгаре всемирной войны против террористов, причем плохие парни выигрывают. И если вы предлагаете нам просто сложить руки...

Раздался негромкий звонок – это ожил телефон, стоящий на столике рядом с президентом. Все присутствующие знали, что это личный интерком президента, которым пользуются лишь в чрезвычайных случаях, когда невозможно обойтись без личного вмешательства Дэвиса. Президент Дэвис снял трубку:

– Я слушаю.

По мере того, как он выслушивал сообщение, лицо президента заливала мертвенная бледность. Он положил трубку и обвел взглядом присутствующих.

– Звонили из службы докладов, – похоронным тоном произнес он. – В трех милях от аэропорта Кеннеди упал самолет.

– Как?! – одновременно выдохнули сразу несколько человек.

– Взорвался в воздухе, – пробормотал президент, прикрыв глаза. – Где-то через минуту после взлета. Рейс на Рим. Сто семьдесят пассажиров и члены экипажа – все погибли.

Он спрятал лицо в ладонях, потом помассировал пальцами глаза. Когда Дэвис убрал руки, глаза его были полны слез, но в них горело яростное, почти свирепое выражение. Голос президента дрожал:

– Господи боже, я не желаю войти в историю как главнокомандующий, который сидел сложа руки, пока террористы захватывали контроль над миром. Проклятие! Мы должны что-то сделать!

Глава 13

Стеклянное административное здание, высящееся на рю де ла Корратери, чуть южнее площади Бель-Эр – сердца делового и банковского района Женевы, было темно-синим, словно океанские воды, и сверкало под лучами солнца. Двадцать седьмой этаж этого здания занимал офис банка «Женева-Приве». Брайсон и Лейла сидели в маленькой, но роскошно обставленной приемной и ждали. Этот банк, с его стенными панелями из красного дерева, восточными коврами и элегантной антикварной мебелью, был островком изящества в духе девятнадцатого века, вознесенным на высоту двадцати семи этажей над землей одним из самых модернистских небоскребов Женевы. Казалось, он был спроектирован таким образом, чтобы нести на подсознательном уровне послание о гармонии старинной культуры и сверхсовременных технологий. Его окружение идеально соответствовало этой цели.

Брайсон прилетел в аэропорт Женева-Куантрен, устроился в гостинице «Ришмон», а несколько часов спустя отправился на вокзал Корнавен встречать экспресс Париж – Вентимилья, которым должна была приехать Лейла. Они приветствовали друг друга так тепло, как будто расстались лишь вчера. Лейла была взволнована и проявляла это в свойственной ей спокойной, но полной жизни манере; она успела кое-что раскопать и расщелкать несколько орешков. Орешки были крохотными, но зато, по мнению Лейлы, из чистого золота. Однако времени для совещания и обмена информацией пока что не было. Брайсон отвез Лейлу в гостиницу, где она заняла соседний номер, переоделась в костюм, привела в порядок прическу, и они сразу же отправились на рю де ла Корратери, на организованную Брайсоном встречу со швейцарским банкиром.

Им не пришлось долго ждать: здесь, в Швейцарии, пунктуальность чтилась наряду с евангельскими заповедями. Точно в назначенное время в приемной появилась почтенного вида дама с седыми волосами, собранными в пучок.

Она обратилась к Брайсону по имени, которым его снабдило ЦРУ.

– Вы, должно быть, мистер Масон, – надменно произнесла она. Это был не тот тон, который употребляют в беседе с уважаемыми клиентами; дама знала, что Брайсон представляет правительство США, а потому его следует рассматривать как возможный источник помех и неприятностей. Затем она повернулась к Лейле: – А вы...

– Анат Шафетц, – представил свою спутницу Брайсон, используя одно из имен, под которыми Лейла работала, – Моссад.

– Месье Беко ждет вас обоих? Мне сообщали, что вы будете один, мистер Масон.

Секретарше явно не нравилось происходящее.

– Я вас уверяю: месье Беко пожелает видеть нас обоих, – столь же надменно отозвался Брайсон.

Секретарша резко кивнула:

– Прошу прощения.

Минуту спустя она вернулась и произнесла:

– Пожалуйста, следуйте за мной.

Жан-Люк Беко оказался крепко сбитым мужчиной в очках; по четкой, экономной манере двигаться становилось ясно, что одной из главных черт его характера является аккуратность. Седые волосы месье Беко были коротко подстрижены; он носил очки в золотой оправе и серый костюм, явно сшитый на заказ. Месье Беко пожал руки гостям – вежливо, но сухо – и поинтересовался, не хотят ли они кофе.

Несколько мгновений спустя в кабинете появился секретарь, молодой парень в синем блейзере, – принес на серебряном подносе три чашечки кофе «эспрессо». Бесшумно двигаясь, он поставил две чашечки на кофейный столик, рядом с которым уселись Лейла и Брайсон, а третью – на полированный письменный стол, за которым устроился Жан-Люк Беко.

Кабинет Беко был обставлен в том же стиле и с той же роскошью, что и прочие помещения, – и тоже представлял собой собрание антикварной мебели и персидских ковров. Одна из стен кабинета была полностью стеклянной, и через нее открывался вид на Женеву, настолько прекрасный, что просто захватывало дух.

– Итак, – начал Беко, – я человек занятой, как вы оба наверняка понимаете, а потому не обидитесь, если я предложу сразу перейти к делу. Вы намекали на финансовые нарушения, связанные с одним из наших счетов. Позвольте вас заверить: банк «Женева-Приве» не допускает подобных нарушений. Боюсь, вы напрасно потратили время, явившись сюда.

Брайсон выслушал эту откровенную тираду, терпеливо улыбаясь и сложив пальцы домиком. Когда же Беко остановился, Брайсон произнес: