Применение и использование боевого ручного стрелкового, служебного и гражданского огнестрельного оружия - Сергей Милюков

Таким образом, отражая нападение Телегина, Жданов не мог предвидеть внезапного появления пассажира Смирнова в направлении произведенного выстрела за фигурой Телегина.

Учитывая перечисленные обстоятельства, в ситуации, сложившейся в момент производства восьмого выстрела в Телегина, Жданов (учитывая также, что до этого он произвел уже семь выстрелов, не причинивших ранения окружающим), не только не должен был, но и не мог предвидеть, что этим выстрелом причинит ранение пассажиру метро Смирнову, а следовательно, причинение потерпевшему вреда является, по нашему мнению, случайным и не может быть признано виновным.

Незаконное применение сотрудником государственной военизированной организации, другим уполномоченным должностным лицом государственного органа, либо работником юридического лица с особыми уставными задачами огнестрельного оружия, если он находился в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости или принятия мер к задержанию лица, совершившего преступление, влечет уголовную ответственность по ст. 108 УК РФ (убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление), ст. 114 УК РФ (причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление).

К сожалению, законодатель, дав в ч. 2 ст. 39 УК РФ определение превышения пределов крайней необходимости, не предусмотрел в Особенной части Кодекса корреспондирующих статей, предусматривающей соответствующие составы убийства и причинения вреда здоровью. Поэтому причинение названного вреда при превышении пределов крайней необходимости должно квалифицироваться по ч. 1 ст. 105, ст. 111–112 УК РФ (естественно, обстоятельства, при которых причинен вред, должны рассматриваться как отягчающие обстоятельства). Такое законодательное решение представляется неоправданным и требует соответствующей реконструкции главы 16 Особенной части УК РФ.

Если же перечисленные лица, применяя огнестрельное оружие в состоянии необходимой обороны, крайней необходимости или при задержании лица, совершившего преступление, выходят за рамки оснований применения оружия, предусмотренных соответствующим законом, то в этих случаях, как справедливо отмечается в литературе, определяющим моментом будет выступать тяжесть вреда, причиненного в результате его применения[403], а не сам факт отступления от правил применения оружия.

Нормативные акты, предусматривающие основания и порядок применения огнестрельного оружия, как справедливо отмечают Э. Ф. Побегайло и В. П. Ревин, «разумеется, подлежат неукоснительному соблюдению… рассматривать их требования как условия правомерности необходимой обороны – значит, существенно ограничивать право на саму оборону. Вполне возможны случаи правомерной обороны и нарушения при этом действующих правил применения оружия. Это должно влечь самостоятельную юридическую оценку»[404].

В своем постановлении от 30 марта 1990 г. «О судебной практике по делам о злоупотреблении властью или служебным положением, превышении власти или служебных полномочий, халатности и должностном подлоге» Пленум Верховного Суда СССР отметил, что «в случаях, когда действия должностного лица, связанные с нарушением своих служебных полномочий, были совершены в целях предупреждения вредных последствий, более значительных, чем фактически причиненный вред, когда этого нельзя было сделать другими средствами, такие действия в соответствии с законодательством о крайней необходимости не могут быть признаны преступными»[405].

Отсюда следует, что сотрудник государственной военизированной организации, другое уполномоченное должностное лицо государственного органа, либо работник юридического лица с особыми уставными задачами не должен нести уголовную ответственность, если, применяя за неимением других средств огнестрельное оружие с отступлением от требований статутного закона, предотвращает, тем не менее, вред более значительный, чем тот, который он причинил выстрелами.

Вместе с тем, думается, что подобные факты применения и использования огнестрельного оружия должны быть не правилом, а исключением. Иначе, если огнестрельное оружие будет применяться не в строго установленных законом случаях, а в качестве «универсального» подручного средства при необходимой обороне, задержании лица, совершившего преступление, защиты правопорядка в условиях крайней необходимости, то такое его применение или использование, на наш взгляд, может создать серьезные проблемы в обеспечении правовой защиты указанных лиц.

Решая вопрос, применять или не применять оружие уполномоченным на то субъектам, следовало бы неукоснительно придерживаться известного каждому американскому полицейскому правила– «Сомневаешься– не стреляй!»[406]. Мало подозревать какое-либо лицо в совершении преступления, надо быть уверенным в этом. И эта уверенность должна быть основана на бесспорных и очевидных в момент применения оружия фактах.

По аналогии с приведенным, можно сформулировать также и правило обратного рода: «Не сомневаешься– стреляй!». Однако данное правило не должно носить обязывающего характера для сотрудника государственной военизированной организации, уполномоченного должностного лица государственного органа, работника юридического лица. Поскольку сама реализация полномочия по применению огнестрельного оружия для выполнения возложенных на них федеральным законом обязанностей и решения оперативно-служебных задач является правом данных лиц, которое не должно смешиваться (и подменяться) с обязанностью, для выполнения которой это право может быть использовано. Поэтому сам по себе факт неприменения огнестрельного оружия, например, сотрудником милиции в ситуации, когда для этого имелись основания, учитывая исключительный характер данной меры, не должен влечь дисциплинарную ответственность, а тем более уголовную ответственность по ст. 285 УК РФ, даже если предпринятые сотрудником иные меры воздействия не смогли предотвратить существенного нарушения прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства, а также тяжкие последствия[407].

В пункте 25 Основных принципов применения силы и огнестрельного оружия, кроме того, закреплено положение о том, что «правительства и правоохранительные органы обеспечивают, чтобы в отношении должностных лиц по поддержанию правопорядка, которые в соответствии с Кодексом поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка и настоящими Основными принципами отказываются выполнять приказ о применении силы или огнестрельного оружия… не применялись никакие уголовные или дисциплинарные меры».

Уголовную ответственность за злоупотребление должностными полномочиями (ч. 1, 3 ст. 285 УК РФ) сотрудник государственной военизированной организации, другое уполномоченное должностное лицо государственного органа несет, если, попустительствуя тяжкому преступлению против жизни, здоровья и собственности, указанное лицо из корыстной или иной личной заинтересованности вообще не примет мер, когда в этом была необходимость, к его пресечению и задержанию лица, его совершившего.

На практике имеют место случаи применения огнестрельного оружия сотрудниками государственных военизированных организаций в условиях мнимой обороны.

Пленум Верховного Суда СССР в этой связи указал, что необходимо «различать состояние необходимой обороны и так называемой мнимой обороны, когда отсутствует реальное общественно опасное посягательство и лицо лишь ошибочно предполагает наличие такого посягательства. В тех случаях, когда обстановка происшествия давала основания полагать, что совершается реальное посягательство, и лицо, применившее средства защиты, не сознавало и не могло сознавать ошибочность своего предположения, его действия следует рассматривать как совершенные в состоянии необходимой обороны… Если же лицо причиняет вред, не сознавая мнимости посягательства, но по обстоятельствам дела должно и могло это сознавать, действия такого лица подлежат квалификации по статьям Уголовного кодекса, предусматривающим ответственность за причинение вреда по неосторожности»[408].

Из этого разъяснения Пленума следует, что сотрудник, применивший огнестрельное оружие, не несет юридической ответственности за причиненный вред, если он находился в состоянии так называемой извинительной[409] мнимой обороны.

Говоря об извинительной мнимой обороне следует иметь в виду, что добросовестно заблуждающееся лицо обязано соблюдать все условия правомерности причинения вреда в таком состоянии. Как указал Пленум Верховного Суда СССР в и. 13 вышеназванного постановления, «если… лицо превысило пределы защиты в условиях соответствующего реального посягательства, оно подлежит ответственности как за превышение пределов необходимой обороны».