Летнее Солнцестояние - Уильям Хорвуд

оказаться на лугу и почувствовать пьянящий запах трав, подняться на легендарные склоны и увидеть Камень или, возможно, встретиться с самим Брекеном? Впрочем, последнее желание вряд ли могло прийти ей в голову, поскольку с некоторого времени она стала побаиваться Брекена, представляя себе его исполином, подобным Мандрейку.

Ребекка никогда не была склонна к мечтательности, ибо ее настоящее не оставляло времени для праздных грез — ей вполне хватало того, что она видела, чувствовала и делала. Начало путешествия Ребекки совпало с началом осени в Данктонском Лесу, и это наполняло ее душу сладостными предчувствиями, ведь она знала о том, что осень — пора перемен.

На второй день, когда Рун и Мандрейк, находившиеся далеко на востоке, уже покинули систему Халвера, в которую их привела Ру, Ребекка увидела в лесу тысячи и тысячи поблескивавших росою паутинок. Сверкающие нити виднелись среди хитросплетений побегов ежевики, меж листиками плюща, на сухих ветках валежника. Вокруг них земля была особенно сырой, от нее поднимался пар. Солнце, выглянувшее после нескольких дней непогоды, — пусть оно уже и не припекало как прежде, — быстро прогрело землю.

Когда Ребекка выходила на поверхность, она то и дело встречалась с пауками, спешившими отступить в свои тенета, где они принимали угрожающую позу, поднимая длинные и тонкие передние лапки. Время от времени она касалась длинных тонких нитей, которые тут же рвались, отчего паутина сотрясалась и роняла сверкающие капельки воды на колючие побеги ежевики и опавшие листья, становясь почти невидимой.

Несколько позднее, когда Ребекка оказалась в более открытой части леса, она набрела на маленькую красную ягодку дикой земляники, оттененную вянущими зубчатыми листьями; здесь же рос высокий, словно куст, кипрей, розовых цветов которого Ребекка, конечно же, не видела. Она почувствовала запах ежевики, которая до сей поры оставалась твердой и зеленой. Ребекка хотела попробовать ягоды на вкус, но наткнулась на колючки и отказалась от этой мысли.

Каждый новый звук, каждая новая картина наполняли ее блаженством и одновременно усиливали и без того немалое возбуждение: ей хотелось бегать по осеннему лесу, подобно лисице, или летать по небу вместе со смешными семенами одуванчиков, кружившими над прогалиной.

Ее с неудержимой силой потянуло на луг. Когда Ребекка достигла его границы, она отметила, что растения здесь выглядели гораздо свежее, чем в низине рядом с Болотным Краем, где она разговаривала с Розой. Ребекка не отважилась вступить в заросли высоких трав, между которыми то тут то там виднелись кусты боярышника. Для этого ей нужно было нырнуть под ограду из колючей проволоки, что не давала забредать в лес коровам. Ребекка стояла возле ограды, с интересом рассматривая открывавшиеся ей дали. Чем дольше она так стояла, тем больше ей здесь нравилось — о былых страхах она уже забыла. Она не боялась теперь не только луга, но и живших на нем кротов.

Шел уже третий день ее путешествия. Ребекка, совершенно забыв о времени, бродила как зачарованная от одного оседаете чуда к другому — нечто подобное уже случалось с ней весной и летом. Нервные белки то и дело скакали с ветки на ветку, стайки суетливых скворцов оглашали округу пронзительным криком, с высокого ясеня опадала листва (ясень теряет листву первым). Иное из того, что прежде казалось ей пугающим или, во всяком случае, малоприятным, стало вызывать у нее живой интерес — например, старый еж, бродивший по лесу с таким шумом, что впору было испугаться и деревьям.

На четвертое утро ее путешествия на лугах выпала сильная роса. Ребекка ночевала во временной норе, устроенной ею на лесной опушке. У нее возникло престранное ощущение, будто она меняется сама, а не просто наблюдает за происходящими в природе изменениями. Казалось, что день, едва начавшись, подчиняет ее своей воле, внушая те или иные эмоции и мысли. Как и всегда во время бодрствования, она очень хотела есть, но это ничуть не мешало ей испытывать едва ли не постоянное чувство довольства. Время не имело никакого значения. Она взяла за правило посвящать утро поискам пищи и только потом выбираться на поверхность. Ребекка была предоставлена самой себе и не ведала никаких забот. Ей хотелось покинуть поросшую травами лесную опушку и выйти к свежей зелени пастбищ. Прохладная роса приятно холодила ей лапы и брюшко.

Поскольку эта часть леса была обращена на запад, солнце еще не осветило ее своими лучами; близкий край луга тоже пока оставался в тени. Дальше, там, где трава была на солнце, роса уже высохла. Солнце поднималось все выше, а тени становились все короче. Тенистая, поблескивавшая капельками росы полоса быстро сужалась. Ребекка сидела возле своей маленькой норки, осматриваясь, прислушиваясь и принюхиваясь.

Если бы сейчас сам Мандрейк повелел ей покинуть это место, она, безусловно, ослушалась бы его, ибо внезапно учуяла такой умопомрачительный запах, что тут же забыла все на свете, — его-то она и жаждала услышать, пусть и не ведала об этом до последнего времени. На лугу же, откуда ни возьмись, появились два луговых крота, они весело играли друг с другом в прятки и догонялки. В это благодатное утро кроты могли плясать и смеяться, не думая о том, что лето осталось в прошлом, а грядущий день может принести с собой осеннее ненастье.

Эти кроты были заметно стройнее своих данктонских собратьев, не уступали в силе самым могучим вестсайдцам. Шкура же их имела несколько более светлый окрас. По-видимому, они знали друг друга так хорошо, что им не было нужды переговариваться. Кроты смеялись, катаясь по траве, забавляясь и дурачась, постепенно они приближались к темной стене деревьев, высившейся на западе, тень от которой все еще падала на луг.

Легкий утренний ветерок, дувший со стороны луга, донес их запах до Ребекки. Сильный, острый запах самцов, от которого кружилась голова. Они были все еще слишком далеко. Ребекке вдруг захотелось побежать им навстречу, чтобы самцы (она пока не знала, что их двое) смогли заметить ее. Она действительно побежала или, вернее, пошла в танце туда, откуда слышался этот сильный необычный запах, непохожий на те запахи, которые она слышала в Данктоне. Она танцевала так самозабвенно, что совершенно позабыла о всех мыслимых и немыслимых опасностях, которые могли угрожать ей в эту минуту. Ее звали Ребеккой, осенний воздух дышал свежестью, ей хотелось найти себе пару, а где-то совсем рядом был самец...

Он бежал сломя голову, то заныривая в норы, то выскакивая из них, дальше и дальше, то и дело оглядываясь на своего товарища по играм. Все дальше и