Иного выбора нет - Джордж Блейк

Когда я вошел, она благосклонно улыбнулась и сказала, что шеф примет меня незамедлительно. Затем встала, открыла передо мной звуконепроницаемую дверь, и я оказался в кабинете, хорошо знакомом всем любителям фильмов о Джеймсе Бонде. Правда, в сравнении с экранным кабинет был обставлен гораздо скромнее и с гораздо большим вкусом.

До этого я только раз видел генерала Синклера, когда он, будучи вице-директором секретной службы, беседовал со мной перед отправкой в Сеул. Генерал был высоким, худым шотландцем с острыми аскетическими чертами лица пресвитерианского проповедника. Голубые глаза, скрывавшиеся за очками в роговой оправе, и мягкий голос действовали располагающе.

— Рад, что вы вновь с нами, Блейк, — сказал он, вставая из-за рабочего стола, и пожал мне руку. — Я читал ваш отчет, но хотел поговорить с вами лично. Как шли дела?

— Что ж, сэр, — ответил я, — по-настоящему плохо было только в первый год.

— Жаль, что вам не удалось вовремя исчезнуть, — заметил шеф с видимой досадой.

— Но, сэр, — несколько удивленно возразил я, — мы легко могли бы сделать это, если бы не четкие инструкции оставаться на месте в случае войны, вы сами повторили их мне перед отъездом. Ни мистеру Холту, ни мне даже не намекнули на то, что правительство Великобритании собирается вмешиваться в корейскую войну. Не будь инструкций, мы бы успели вовремя смыться.

Он сочувственно кивнул и сказал:

— Конечно, конечно. Это был именно один из тех случаев, которые никто не в состоянии предвидеть.

Затем он сменил тему и заговорил о епископе Купере, которого знал лично.

В конце беседы он предложил мне несколько месяцев отдохнуть, а тем временем мне подыщут новую работу. Меня долго не было, и, возможно, во всех отношениях будет лучше найти мне место лома, а не за границей, с тем чтобы я освежил в памяти работу Главного управления.

Потом он встал, пожал мне руку и пожелал приятного отдыха и успехов на новом поприще. Идя от него по длинному, узкому, петляющему коридору, ведшему к тыльной части здания, а оттуда — по небольшой винтовой лестнице на второй этаж, где размещался отдел Дальнего Востока, я обдумывал нашу беседу. В свое время я считал, что поступил правильно, оставшись в Сеуле. Но, как выяснилось, это было ошибкой, что лишний раз подтверждали слова шефа. Можно принять решение, в фактической правильности которого никто не усомнится, а затем увидеть, что оно привело к явно нежелательным, а то и откровенно скверным результатам. И наоборот, очевидно ошибочное решение может принести большую пользу. Слишком много факторов, о которых человек и не догадывается, мешают ему, пусть даже умному, опытному и хорошо информированному, предвидеть последствия своего поступка. А если так, то единственный надежный советчик — это свой собственный здравый смысл, а что касается последствий, то мы над ними не властны.

Первое, что я сделал, — купил на скопившееся жалованье машину марки «форд». Моя мать, младшая сестра, ее муж (а она успела выйти замуж, пока я отсутствовал) и я отправились на новом автомобиле на три недели в Испанию. На обратном пути мы с матерью высадили их в Кале, а сами поехали дальше, в Голландию, где и провели еще месяц у родственников. Когда мы жили у моей тетушки в Роттердаме, подошел день встречи с человеком со станции Отпор.

Не помню уже, под каким предлогом, но тем утром я покинул дом и отправился в Гаагу, находившуюся не очень далеко, всего в получасе езды. Местом встречи был выбран сквер в конце Лаан-ван-Меердерворт, самого длинного проспекта Гааги, начинавшегося в центре города и заканчивавшегося в его южных предместьях. Я припарковал машину немного в стороне и, держа, как было условлено, в правой руке «Ниве Роттердамзе курант», медленно пошел в сторону сквера. Я был абсолютно уверен в отсутствии слежки. Сквер представлял собой маленький садик со скамейками, и на одной из них я увидел человека, с которым должен был встретиться. В руках он держал ту же газету, и я сел рядом. В этот час в садике было безлюдно. На скамейке неподалеку от нас, но вне слышимости, сидели две молодые женщины с маленькими детьми, игравшими тут же. Стояла чудесная погода, и они являли собой весьма мирную картину. Мой русский знакомый прежде всего осведомился о том, что произошло после моего возвращения в Англию, как меня приняли, и я рассказал ему о допросе в Военном министерстве и о встрече с шефом разведки. К тому времени я окончательно убедился, что никто из моих товарищей ничего не знал о переговорах в Манпхо и не предупредил власти. Также я был уверен, что свободен от каких бы то ни было подозрений и достаточно «чист» для дальнейшей работы в разведке. В начале сентября мне предстояло приступить к новой работе в Главном управлении.

Затем мы обсудили план нашей следующей встречи. Связной полагал, что ее лучше осуществить в Лондоне. Он подчеркнул, что, по сути дела, это не более опасно, чем в Голландии, ведь для регулярных поездок сюда мне каждый раз требовалось бы как-то объяснять свое отсутствие в течение, как минимум, двух дней. «Лондонский вариант» многое упрощал. Я нашел эти соображения не лишенными оснований, а кроме того, понял, что мне больше доверяют, и согласился. Следующая встреча должна была состояться в начале октября неподалеку от станции метро Белсайз-парк. Прежде чем уйти, я не удержался и обратил его внимание на один заголовок в бывшей у нас обоих газете. Крупным шрифтом оповещалось о том, что Берия, глава советской службы безопасности и разведки, арестован как английский шпион. Мой советский знакомый слегка смутился, так как, видимо, надеялся, что я не подниму этот болезненный вопрос, и поспешно стал объяснять, что я не должен понимать все буквально, что это только слухи и мне нечего бояться. Я быстро его успокоил, сказав, что и не думал понимать это буквально, иначе бы просто не пошел на контакт. Расстались мы вполне дружески, вся встреча заняла не более двадцати минут.

Я вернулся к машине кружным путем и поехал обратно в Роттердам, но не по автобану, а по проходящей через Делфт старой дороге, по которой мальчишкой часто ездил на велосипеде. Я ехал, любуясь зелеными лугами по ту сторону канала, раскинувшимися в легкой дымке раннего летнего утра до самого горизонта, и чувствовал огромное облегчение от того, что эта первая встреча прошла удачно. Я был уверен, что за мной не следили. Лишь семь лет спустя я понял, что вполне могло быть и не так. Проработав несколько лет в Берлине, я вновь получил тогда место в Главном управлении, и вновь на связь со мной в Лондоне выходил человек со станции Отпор. Мы уже хорошо знали друг друга, и наше взаимное доверие было полным. Однажды, когда мы с ним договаривались о срочных, незапланированных встречах, он сказал мне, что его фамилия Коровин, и дал номер своего домашнего телефона на случай, если мне необходимо будет срочно с ним связаться. Мне доводилось работать против некоторых советских учреждений в Великобритании, в том числе против советского посольства в Лондоне, и в силу служебных обязанностей я имел доступ к картотеке МИ-5, в которой мог найти досье на любого интересовавшего меня сотрудника посольства. Естественно, я сразу же запросил досье на Коровина и, получив его, прочел с огромным интересом. Из досье я узнал, что Коровин имел чин генерала и был резидентом КГБ в Лондоне. До этого несколько лет он был советским резидентом в Вашингтоне. В досье приводилась обширная переписка между ФБР и МИ-5, в которой обе службы высоко отзывались о нем как об исключительно умном разведчике и достойном противнике. Но мое особое внимание привлекли письма, датированные летом 1953 года, которыми обменивались МИ-5 и служба безопасности Голландии. В июле этого года Коровин предпринял таинственную поездку в Голландию. Сначала за ним следили люди МИ-5, а затем их сменили голландцы, но ему все же удалось уйти от «хвоста», и они вновь напали на его след, лишь когда он сел на паром, направляясь обратно в Англию. Строилось много догадок о возможных целях поездки Коровина в Голландию… Что ж, ответ знал только я.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});