Мир Мрака 2027 - Иван Косолапов

  Бар, что ли, какой?...

  Юля уверенно пошла на лестницу. Мы за ней.

  – Что там такое было? – задал теребящий мою душу вопрос я, когда м ы прошли первый пролёт.

  Пока люди нам не встречались.

  – Здешний бар. Небольшое, но довольно прибыльное и качественное заведение. Правда, девушкам вроде меня там появляться не стоит… – конструктивно ответила “искательница”, её напарник, подобно моим, шёл смирно и тихо, только мои товарищи так не теребили кулаки.

  Странное что-то с ним. Видимо он слишком близко принимает к сердцу то, что тут происходит. С одной стороны – это правильно и человечно. А с другой…

  Духом плохого табака повеяло ещё тогда, когда мы были на третьем этаже. Когда оказались на чётвёртом, то увидели и самого виновника: на полу, у стены, сидел парень лет двадцати пяти. Рядом с ним стояла гитара, у подножия которой расположилась пустая, помятая банка от тушёнки. Подобная ей, только пока ещё полная на некоторый процент, находилась в руках музыканта, чьё лицо трудно было забыть: ярко выраженные скулы, потухшие ярко-карие глаза, нос с небольшой, но заметной горбинкой, чуть набухшие губы и довольно длинные волнистые волосы выдавали в нём отнюдь не обычного человека.

  Сейчас он сидел и мирно поедал содержимое второй банки, когда в первой тлела не докуренная самокрутка.

  Как только в поле его зрения появились мы, он, продолжая старательно разжёвывать холодное мясо, не поднимая головы, оградил нас подспудным провожающим взглядом, не выражающим общим счётом ничего…

  Так и разминулись…

  После нам никто больше не попался. Только слышали чьи-то голоса, но они доносились уже с седьмого этажа: на этаж выше нашего, шестого, на который Гоша поднялся уже изрядно хромая и кряхтя. Да, то ранение никак не даёт о себе забыть. Дошло даже до того, что мне пришлось на время забрать его рюкзак. Ну что ж, почему бы и нет, мне нетрудно.

  Первое, бросилось в глаза на этот уровне – это висящий посреди коридора турник и… и, наверное, всё… Такие же разрисованные непонятно чем стены, неприятный запах… собственно всё также, как и до этого.

  Юля вынула ключ и открыла нужную нам дверь. Рядом с ней была ещё одна, они были соединены единым тамбуром, вход в который раньше, явно, был закрыт дверью. Однако теперь её не было, и проход к двум квартирам был дозволен очень многим… не слишком безопасно.

  Как только стальная дверь, часто встречавшаяся во многих квартирах до Апокалипсиса, отворилась передо мной, мне открылся вид на длинный, ухоженный коридор квартиры немалых размеров. Всё было очень даже чисто и цивильно. Даже обода на люстрах остались: именно в этот момент меня накрыло чувство потерянного…

  Надо же, как странно. Вроде, всего лишь стеклянные побрякушки, напяленные на лампу накаливания, а такое гнетущее чувство от них, что…

  Я зашёл в квартиру.

  Свободного пространства внутри было немало, даже очень. Наверняка раньше оно было чем-то заполнено, теперь же это что-то отсюда убрали. Оставили лишь не слишком ценные вещи: хорошо сохранившуюся тумбу для обуви у входа и комод рядом, немалых размеров шкаф, стоящи чуть поодаль от тумбы. Кстати, его пребывание здесь меня чуть поразило: такой шкаф и не унесли? Странно… хотя, он было отнюдь не мал, так что, наверное, людям, как обычно, просто не хотелось сильно напрягаться. Ещё оставили одну люстру в длинном коридоре, ведущим вперёд на метров шесть. В перпендикулярном ему, но чуть меньшем, ведущим на кухню, подобной не было. Кухня обустройством была скудна: отключенный от электропитания холодильник, среднестатистический стол, четыре табурета, разложенное кострище у окна и три котелка разных размеров. Если говорить ещё и об окнах, то могу упомянуть лишь то, что и стёкла, и стеклопакеты в этом доме были целы, что меня, конечно же, тоже знатно озадачило простым, но безответным вопросом: “как?”.

  Мы разулись и прошли вперёд. Дима не стал сильно церемониться: быстро снял сапоги, кинул рюкзак и быстро зашагал в гостиную. Я заглянул туда: “искатель” повалился на большой диван и закрыл лицо руками, рядом же пристроился небольшой журнальный столик, хорошо сохранившийся ещё с тех времён, и тоже заставивший нечто внутри ёкнуть.

  – Что это с ним? – тихо спросил я Юлю, когда та вошла в чью-то спальню, находившуюся чуть поодаль.

  Она села на немалую тахту, рядом с которой пристроился немалый письменный стол синего цвета, и тоже закрыла лицо руками, шумно выдохнув.

  – Опять загоняется, – многострадально ответила девушка.

  – В каком смысле? – спросил Гоша, стоящий в проходе в другую, вторую комнату, соединённую с этой.

  Интересно, а что там? А какими были их хозяева? Да и вообще, почему такое странное планирование? А может, это просто были брат и сестра? Да, наверное… Тут располагался брат: мотоциклы на потёртых обоях выдавали владельца. А там, за фанерной стенкой, сестра. Я не видел ту комнату, – только небольшой кусочек ковра, торчащий из-за угла – однако что-то мне подсказывало, что её убранство чуть поскромнее. Интересно, а что с ними теперь? Выжили ли они и их семья? Хм… Наверное, мне этого никогда не узнать…

  – В прямом, – спустя недолгую паузу услышал я исчерпывающий ответ. Я стоял у входа в большую спальню, находящуюся напротив тех, где сейчас были мои товарищи. Здешнее убранство мало чем отличалось от виданного мною раньше. Правда, кровать больше была, и столик был более хорошо сбитый, ну и выход к балкону находился тоже тут, а так, всё то же самое. В ней, скорее всего, ночевали родители, да, наверное, так и… – Помните тех людей снаружи? – вдруг прервала мои мысли Юля. – Чтобы жить в этом доме, нужны немалые деньги. У них этих денег нет. Зато у них есть семьи, которые надо как-то защищать, а защита как раз есть у этого дома. Но они её себе позволить не могут. Точнее её им не хотят давать те, кому это не выгодно… Чёрт! – неожиданно вспылила “искательница”, заведя руки в пряди волос и подняв к серому потолку чуть опухшее влаги из глаз лицо. – Ха, как же это смешно звучит; невыгодна человеческая жизнь! А главное, знаете, что самое смешное: здесь полно мест! – я обернулся и увидел её полные слёз глаза, смотрящие на меня. Потом она посмотрела на Гошу и перевала взгляд на Антона. Всё это рассказывала она нам, держа руки так, будто что-то в них взяла и качает вверх-вниз. – Сюда бы ещё два таких поселения влезло! Но нет же, какое там, человеческая жадность никогда не уступит первое место его совести! – на последних словах она взвизгнула (так напряглись связки) и именно их услышал Дима, потому как как раз тогда из зала послышалось громогласное (я такого от этого тихого и застенчивого парня не ожидал) и грубое: “ЮЛЯ!”. Девушка мигом замолкла и, вновь положив руки на лицо, устало повалилась на кровать. – Этот вопрос уже часто поднимался на Совете, но единственное, чего удалось достигнуть, это лишь того, что теперь, во время Песочных Штормов, женщин и детей пускают внутрь, чтобы переждать в коридоре. Просто, на пару десятков минут… а потом всё по новой. На мужчин и вовсе плевать… Мы пытаемся что-то делать, но пока ничего не выходит. Как раньше, так и сейчас, всем правят деньги. У нас они есть на пару дней, у вас их тоже, насколько мне известно, немало. Так успокойтесь, чужие проблемы – не ваших нервов дела…

  Всё это она говорила тихо, даже очень. Повисла недолгая пауза, которую разрушил Антон:

  – Откуда такая информативность, касательно наших финансов?

  Вновь недолгая пауза.

  – Знаете, судя по вашим рассказам о ваших же приключениях до Минска, я бы не сказала, что вы люди бедные…

  Да-а, что правда – то не ложь.

  Я слушал её, стоя на пороге ванной. Она была довольно большой, однако единственное, что теперь тут осталось, это была душевая кабинка, в которой вместо крана теперь сверху стояло ведро с прикреплённой к нему марлей и верёвкой для возможности методичной поливки себя внутри этого чуда… что ж, у нас – в Бресте – и такого не было. Ещё рядом была треснутая раковина, на краю которой стоял литровый гранёный гранёный стакан с водой, не совсем чистого окраса. Зеркала над ней не было – оно оказалось выбитым. Место, где должна была быть сама ванна, пустовало, теперь тут расположился лишь всякий мелкий строительный хлам и пыль…

  Посмотрев ещё раз на ведро, я захотел пить.

  – Где здесь можно попить? – спросил я, выходя из ванной комнаты и выключая электрический свет одиноко висящей там лампы – ещё одного призрака прошлого, коими наполнен эта квартира.

  – Спустись на первый этаж, там бар, в нём что-нибудь купить и можно… не только попить. Как раз прогуляешься, заодно и здешних, хе, “людей”, увидишь, – всё так же тихо, но напряжённо, проговорила Юля, с всё так же закрытым руками лицом.

  Не сказать, что мне сильно хотелось это делать, однако её нытьё и пока непонятные мне нелесные отзывы в адрес местных жителей меня уже достали, поэтому я, собственно, тут же и направился к двери, чтобы сделать то, что мне посоветовали: спуститься вниз к тутошнему бару.