Дикарь (ЛП) - Шеридан Миа

Мыслями он снова устремился к тетрадям, которые нашел в машине. Строчки, написанные женщиной с фотографии в медальоне, крутились в голове. Иногда Джек разговаривал с ней, задавал вопросы, пытаясь угадать, какими могли быть её ответы.

Иногда, как сегодня, когда ему хотелось отвлечься от зимнего холода, он произносил слова, приносящие покой и умиротворение. Он повторял их снова и снова, пока сердце не успокаивалось, мысли не приходили в привычное русло, и он мог увидеть нечто хорошее в этом дне. В его жизни. В его присутствии в этом мире. Хотя, по сути, смысл был только в его физическом существовании. Для Джека записи той женщины стали его другом, она была его священником из истории, которую он никогда не читал, стала его учителем, своеобразным проводником по лабиринтам жизни. Он любил её, хоть и никогда не встречал.

Иногда Джек навещал её на дне того каньона. Он сидел возле машины, в которой она умерла, и что-то говорил ей и мужчине рядом. Он гадал, умерли они сразу или страдали, и где их ребенок ― та девочка с фотографии? Ему было так грустно. Он жалел, что не смог спасти их. Он хотел, чтобы они были живы, и он мог бы встретиться с ними. Он задал бы женщине все вопросы, что томятся у него на уме и сердце. Он так много мог бы узнать у неё.

В его мыслях она отвечала ему. Джек закрыл глаза и услышал её голос, теперь более ясный, чем почти позабытый голос его Баки.

Прошло пять зим с тех пор, как Джек нашёл машину и синий рюкзак, и, хотя он никогда не считал свою жизнь легкой, найденные блокноты сделали ее… лучше. Он и не знал, почему. Только чувствовал, что записи изменили его желание покончить с этой жизнью.

«Действительно ли я хотел умереть? Или хотел, чтобы боль и одиночество прекратились?» ― Мысли той женщины заставили его задуматься обо всём этом, о жизни в целом.

Джек толкал сначала одну доску вперед, затем другую и скользил по снегу. Его дыхание вырывалось белым облачком, которого тут же подхватывал ветер и уносил прочь.

Движение сбоку привлекло внимание Джека, и он замедлил шаг, его мышцы напряглись, когда он увидел человека вдалеке справа от себя.

«Спрятаться? Убежать? Нет!»

Он низко пригнулся, вставил стрелу в лук, прицелился и увидел…

«Женщина?»

Джек опустил лук, выпрямился, его учащенное сердцебиение замедлилось, в голове кружились вопросы. К собственному удивлению он ощутил страх.

Женщина быстро приближалась к нему, делая большие шаги по снегу, наклоняясь вниз, а затем с большим усилием поднимая ноги. Джек всё ещё пребывал в шоке и замешательстве. Когда она подошла ближе, Джек увидел, что на ней нет никакой зимней одежды, бὸльшая часть её тела была видна. До Джека доносились громкие, грудные вопли, словно женщина рыдала и уже давно.

Джек сделал два шага к ней, и в ту же секунду она заметила его. Незнакомка остановилась, а затем снова двинулась к нему, с трудом поднимая ноги, спотыкаясь, падая и поднимаясь вновь.

― Помогите! ― закричала она. ― Помогите!

Джек быстро двинулся к ней, а она снова споткнулась, упала, её вопли становились всё отчетливее, чем ближе он подходил.

― Пожалуйста, пожалуйста! ― воскликнула она. ― Мне нужна помощь!

― Что случилось? ― спросил Джек, когда женщина рухнула в его объятия, дрожа и плача.

Её кожа была красной от холода и покрытой мурашками. Она оглядела лицо Джека широко раскрытыми глазами, её губы слегка посинели и сильно дрожали.

― Я потерялась… враг… гонится за мной… ― Она сильно задрожала, запнулась и перевела дыхание.

Джек был в замешательстве, неприятное беспокойство поселилось в нём.

«Враг?» ― Он поглядел туда, откуда пришла женщина.

Он всегда чувствовал себя в безопасности в этой глуши, защищённым от войны и всего, что могло происходить в мире. Только природа была его врагом, только она представляла опасность… любая другая угроза казалась очень далекой. Но сейчас… здесь была женщина, убегающая от врага, о котором он думал только как о призрачном, жутком голосе, говорящем, что его единственной целью является выживание.

― Пожалуйста, помогите, ― тихо попросила она, странно глядя на него.

Джек снял куртку из звериных шкур ― он сшил ее сам, скрепив шкурки длинными полосками жёстких, жилистых частей, находящихся между мышцами и костями оленя, которые он отмыл, а затем высушил на солнце ― и обернул вокруг женщины. Ее колени подогнулись, но он успел подхватить её, легко поднял на руки и направился к своей хижине.

Зайдя внутрь, он усадил незнакомку перед открытой дровяной печью, обернул одеяло вокруг её голых ног и подбросил ещё одно полено в огонь. Оно мгновенно занялось, охваченное пламенем, и тепло распространилось по комнате.

Женщина зашевелилась, откинула с лица длинные рыжие волосы и медленно села.

― Где я?

― В моей хижине. Кто вас преследует?

Она покачала головой и покосилась на окно.

― Я не знаю, кто они такие. Я думаю, что оторвалась от них, но… ― Она быстро отвела взгляд в сторону. ― Э-э… я заблудилась и просто продолжила идти.

У Джека было странное чувство насчет этой женщины. Похоже… он чувствовал опасность, но… это было совершенно глупо. Женщина была вдвое меньше его. Она не могла представлять никакой угрозы. Но он чувствовал себя как-то не так… не спокойно, и не знал, почему.

― А что случилось с вашей одеждой?

― Враг забрал её ещё до того, как я убежала.

Джек нахмурился.

― Расскажите мне о враге.

Она моргнула.

― Что?

― Я ... ― Он провёл рукой по подбородку, пытаясь придумать, как всё объяснить. ― Я ничего не знаю о войне. Я живу здесь с самого детства.

Он сел на край кровати и прислонился к стене.

― Вы можете мне объяснить, что происходит? Когда это может закончиться?

С минуту она смотрела на него. Между её бровями пролегла морщинка.

― Я тоже многого не знаю. Я... ― Она снова сделала это странное движение глазами. – С другой стороны.

― Оттуда, где нет войны?

― Да.

― Вы знаете, почему мы сражаемся? И против кого? Было время, когда они убивали детей. Это всё ещё происходит?

― Послушай, я больше ничего не знаю. ― Казалось, она произнесла эти слова… с раздражением, недовольством.

Куртка, которую Джек накинул ей на плечи, соскользнула, обнажив белую кожу груди, и у Джека перехватило дыхание. Он никогда раньше не видел женского тела, и ему захотелось снять куртку с её плеч и одеяло с ног, чтобы посмотреть на неё обнажённую, понять, чем она отличается от него. Внезапно он перестал думать о войне, о враге или о чем-либо ещё за пределами хижины. Его тело стало горячим и напряжённым.