Первая мировая. Корни современного финансового кризиса. - Роман Ключник

Славный генерал Корнилов оказался морально и духовно слаб и от расстройства подал в отставку. У «англичан» — во Временном правитель­стве также дрогнули нервы: они обвинили в срыве операции Гучкова и 22 апреля сняли его с поста военного министра. Внутри Временного пра­вительства начался раздрай, споры и взаимные обвинения — кризис.

Но вместе с серьёзными претензиями к своим министрам, Временное правительство, «англичане», начали тонкую игру против «германцев» под названием «разделяй и властвуй». Зная о разногласиях между Ле­ниным и Советом в лице Нахамкеса и Чхеидзе, правительство 26 апреля обращается публично к Совету с предложением создать «коалиционное правительство», куда приглашались лидеры Совета. Искушение статуса, славы и власти было велико. И внутри Совета началась борьба, но 28 апреля на заседании Исполкома Совета предложение было отклонено к радости Ленина преимуществом всего в одним голос: 23 против, а 22 — за, двое воздержались.

Но, «англичане», не сдавались легко. И уже 1 мая прошло повтор­ное обсуждение и голосование в Совете, и на этот раз за вхождение в правительство проголосовало 44 члена, а против всего — 19, двое опять воздержались. Остаётся догадываться — что произошло или как «пора­ботали» с 21 членом. В результате коалиционное правительство было создано довольно быстро — в течение нескольких дней. И неожиданно пунктом № 1 в программе нового правительства была декларация — ак­тивная работа в пользу мира, исходя из манифеста Совета ещё 14 марта. Но это была тонкая игра в «дурака», ибо уже 7 мая новый министр ино­странных дел Терещенко, не афишируя, послал телеграммы о готовности продолжать войну не только основным участникам-союзникам, но и в Белград и Бухарест.

В этот момент Германское руководство решило помочь своим «гер­манцам» в России и в мае 1917 года плюс к «парвуским» через социал- демократа Моора передало Ленину 73 тысячи шведских крон.

Учитывая, что в этот период Россия была реально самой демократи­ческой страной на планете, стоит вспомнить слова мудрого американца Б. Франклина: «Демократия — это когда два волка и ягненок решают, что сегодня будет на обед».

Заглянем в еврейское общество этого периода. «28 мая.. Был на днях на открытии съезда сионистов, приветствовал его с оговоркой о необходимости заменить антитезис Сион — Голус синтезом.», — отме­тил в своём дневнике С. М. Дубнов. Как пишет в своём исследовании А. Солженицын, после снятия в марте черты оседлости тысячи евреев стали переезжать в города центральной России и Урала, от Самары и до Иркутска. Понятно, что этот контингент не пополнял ряды рабочих. «Еврей, человек заведомо не из дворян, не из попов, не из чиновников, сразу попадал в перспективную прослойку нового клана», — вспоминал М. Хейфец.

Можно отметить важный этап, то о чём мечтали евреи и о чём неоднократно они и их ходатаи из других стран просили российских императоров — свершилось: евреи вырвались на просторы России и занялись «своим» делом, работы было много. Теперь евреи из России уже никуда не уезжали, никуда не стремились. Теперь они «по-своему» боролись за Россию. И теперь их собратья в других странах были готовы помочь им в этом. Например, в Лондоне в конце июля 1917 г. на митинге в Уайтчапеле 10 000 евреев заявили о своём желании возвратиться в Россию (С). Также тысячами стремились в Россию евреи и из США, в том числе и Бронштейн-Троцкий со своей командой нью-йоркцев отправился в Россию.

Когда летом 1917 г. прошли выборы в местные самоуправления, то оказалось, что О. Минор возглавил городскую думу в Москве, А. Вайн- штейн — в Минске, И. Полонский — в Екатеринославле, Д. Чертков — в Саратове, Г. Шрейдер — стал городским главой в Петрограде. Пока две партии боролись за власть и по вопросу — участвовать в войне России или нет, то евреи спокойно и тихо делали «своё» — заняли власть на местах. Ситуация напоминала притчу о двух дерущихся тиграх. При этом не следует забывать — кем изначально организован Совет, и кто приехал в поезде. Много евреев проникло в важную Комиссию по под­готовке Учредительного собрания, их обилие впечатлило знаменитого поэта А. Блока, который в своём дневнике отметил:

«Чем больше жиды будут пачкать лицо Комиссии, несмотря даже на сопротивление «евреев», хотя и ограниченное, чем больше она будет топить себя в хлябах пустопорожних заседаний и вульгаризовать при помощи жидков свои идеи, — тем более в убогом виде явится Комиссия перед лицом Учредительного собрания. 4 июля».

А 8 июля Блок сделал следующую запись в своём дневнике: «Господи, когда я отвыкну от жидовского языка и обрету вновь свой русский язык!».

Судя по ситуации этого периода, стратегема С. М. Дубнова начала 1917 года «не высовываться», чтобы опять, как в 1905 г., не спровоцировать в России сотни народных антиреволюционных возмущений-погромов, к лету 1917 года из-за отсутствия опасностей была полностью отменена, и заменена противоположной — «влезать везде, где только можно».

Член Исполнительного Комитета Совета В. Станкевич вспоминал: «Факт этот (обилие евреев в ИК) сам по себе имел громадное влияние на склад общественных настроений и симпатий. И кстати, деталь: во время первого посещения Комитета Корниловым он совершенно слу­чайно сел так, что со всех сторон оказался окружённым евреями.» (С). В. Д. Набоков вспоминал, что совещание старейшин Предпарламента «можно смело назвать синедрионом. Подавляющая часть его состава были евреи. Из русских были только Авксеньтьев, я, Пешехонов, Чай­ковский.». При этом ремарка о синедрионе была не его, а находившегося рядом с ним Марка Вишняка.

А Николай Кузьмин в своём исследовании отметил: «Как всегда, Горький старался всячески избегать "еврейской темы". На поразитель­ное обилие детей Израиля указал невоздержанный на язык Шаляпин: "Эк, жидовни-то повылазило!" Горький дернул щекой. Он всегда считал себя европейцем и антисемитам не подавал руки. Хотя, в общем-то, Ша­ляпин бухнул правильно. Революцию приветствовали все, но особенно ликовали "иерусалимские дворяне" (снова из шаляпинского лексикона). Однако Горький скорее отрубил бы себе руку, нежели согласился бы выступить на эту тему. Писатель с оглушительной мировой славой. он не мог, не имел права скатиться на позиции примитивного юдофобства. Приходилось вести себя совсем не так, как порой хотелось бы, а только как полагалось. Учитывались и соображения материального порядка: в США за свои обильно издаваемые сочинения Горький получал по две тысячи долларов за печатный лист.

Поводом послужила хамская статейка некоего Хейсина в газетенке "Живое слово", бесцеремонность щелкопера задела великого писателя за живое. И он решил прервать своё упорное молчание по этому жи­вотрепещущему в те дни вопросу: "Я считаю нужным — по условиям времени — указать, что нигде не требуется столько такта и морального чутья, как в отношении русского к еврею и еврея к явлениям русской жизни."». Горький в этой статье пытался вразумить самых отъявленных наглецов, хамов, русоненавистников, но всё самое худшее ожидало его впереди.

Вернёмся к картине дерущихся тигров в России: «англичан» и «гер­манцев». Как помним — в группе «захвата» Ленина и в его теперешней команде евреи были на всех ведущих позициях, включая самого внучка Израэля Бланка, а за «англичанами» стояли. опять же евреи и русские масоны. С образованием коалиционного правительства Ленин, вроде бы, потерпел поражение. Но у Ленина было большое потенциальное преимущество — он усердно работал с тёмными массами (в смысле — неграмотными), а масса потенциальных слушателей Ленина увели­чивалась ещё и за счёт кризиса экономики, который был следствием революции. К концу мая 1917 г. в Петрограде насчитывалось около 50 тысяч безработных, это были потенциальные бойцы Ленина, с этими 50 тысячами умами надо было только «пламенно» поработать. И Ленин, смочив губы и горло, работал без устали — «12 мая на многотысячном митинге рабочих Путиловского завода и Путиловской судостроительной верфи, на Адмиралтейском судостроительном заводе; 17 мая на Трубоч­ном заводе он разъяснял.(и т. д.)», — отмечал Ненароков.

А как творился культ Ленина — мы уже видели в первый день его приезда. Ленин готовил достойный ответ коалиционному правительству и многотысячные массы уже пропитывал лозунгами: «Вся власть Со­ветам!», «Не надо нам парламентской республики, не надо нам буржу­азной демократии, не надо нам никакого правительства, кроме Советов рабочих, солдатских и батрацких депутатов!» — вдалбливал Ленин.

И в отличие от 4 апреля теперь он добился нужного эффекта. При этом Ленин уделил большое внимание борьбе по захвату власти в Советах. «Во многих Советах прошедшие в мае-июне перевыборы обеспечили большевикам прочное большинство. Большевики завоевали рабочие секции Саратовского, Екатеринбургского и Сызранского Советов», — отмечает Ненароков. Ряд районных Советов были захвачены ленинцами и в Петрограде.