Первая мировая. Корни современного финансового кризиса. - Роман Ключник

Ленину пришлось выступить в этот период на десятках митингов, чтобы объяснить многочисленным солдатам (бывшим крестьянам) и рабочим обещанную выгоду своего правления, что он «защищает и представляет их интересы», — чтобы завоевать их симпатии. Другие слои общества ввиду их малочисленности Ленина не интересовали.

Но была ещё одна актуальная проблема у Ленина — его не понимали его же соратники по партии, поэтому не удивительно, что его не поняли необразованные рабочие и матросы. Его планы понимали только «Аб­рамовичи» из группы захвата. Например, более Керенского возмущался Лениным Горький:

«Мы как влюблённые романтики обожали её (Февральскую революцию), но пришёл некто дерзкий и буйно изнасиловал нашу возлюбленную».

«Я никогда не был против Ленина, но ни я, никто из тех, кто был всегда с Лениным, сразу толком его не поняли. Все большевики говорили о демократической революции, а тут — социалистическая!» — недо­умённо восклицал лидер ленинцев в Петрограде (в отсутствие Ленина) В. Молотов.

«Надо открыто признать, что огромное число старых большевиков. по вопросу о характере революции 1917 года придерживались старых большевистских взглядов 1905 года и отказ от этих взглядов, их из­живание совершилось не так легко», — отмечал участник тех событий Ангарский.

На совещании 4 апреля только двое поддержали Ленина в вопросе углубления революции. Ленинский вариант социалистического уст­ройства государства считали утопическим, нереальным, объяснимым только «долгой оторванностью Ленина от русской жизни».

Розенфельд (Каменев) 24 апреля на конференции утверждал: «.рано говорить, что буржуазная демократия исчерпала все свои возможности».

«Толчок к социальной революции должен быть дан с Запада», — а не от Ленина, утверждал фанатичный западник Рыков. «Партия оказалась застигнута Лениным врасплох не менее, чем Февральским переворотом. Критерии, лозунги, обороты речи, успевшие сложиться за пять недель революции, летели прахом, — писал о Ленине Бронштейн-Троцкий. — Он свирепо издевался над ходким словечком "революционная демо­кратия", включавшим одновременно рабочих и мелкую буржуазию: народников, меньшевиков и большевиков».

7 апреля были опубликованы тезисы Ленина об углублении рево­люции, а уже 8 апреля «Правда» писала: «Что касается общей схемы т. Ленина, то она представляется нам неприемлемой, поскольку она исходит из признания буржуазно-демократической революции закон­ченной и рассчитывает на немедленное перерождение этой революции в революцию социалистическую».

Да, все хотели строить новую Россию по образу европейских стран, только Ленин и его «Бронштейны» и «Абрамовичи» жаждали власти, геге­монии над Россией. Стоит отметить один важный момент — в этом вопро­се были не согласны с Лениным и многие евреи, они также хотели строить новую Россию по западному образцу, в их числе был и С. М. Дубнов:

«21 апреля. Большевики из партии Ленина призывали к диктатуре пролетариата.

1 мая. Анархия в армии и среди рабочих растёт. "Диктатура про­летариата" носится как зараза в воздухе, но она по плану Ленина и братии. а вот как бы не вынырнул диктатор из "чёрной сотни", ныне запрятавшийся.

14 мая. Вырождение российской революции в пугачёвщину идёт вовсю. Европейская революция в русском переводе означает погром слева вместо реакционного погрома справа.».

Семён Маркович, конечно, беспокоился «о своём», но он и его кадеты и сионисты было против изнасилования Лениным России. Это стоит запомнить и проследить эту линию, чтобы потом разобраться в «раз­борках» между еврейскими террористическими организациями после захвата власти в России, и чтобы понять, как при дележе этой добычи и в борьбе за власть произошло нападение евреев на евреев: убийство Урицкого и покушение на Ленина, а затем — ответ ленинцев «красным террором» по всей стране, по русским.

Буйное поведение Ленина вело к опасному расколу революционного народа — на первом же всероссийском совещании Советов И. П. Голь- денберг (он же под маской — Мешковский) обвинил Ленина, что им водружено знамя гражданской войны в среде революционной демо­кратии (Н).

Буйное поведение Ленина сильно обострило и военную тему. Ведь пытавшийся захватить власть у Керенского Ленин продвигал по своим обязательствам интересы Германии, а оказавшиеся под угрозой Керен­ский, Милюков и Гучков — интересы Англии. Поэтому закономерно, что через несколько дней после описанных событий — 9 апреля руково­дство Англии обратилось к Временному правительству с требованием выполнить до конца свои обязательства в войне. Англичане, задумывая Первую мировую войну, ошиблись в оценке сил Германии, в своих силах и в привлечённых на своей стороне. Германия удачно сражалась уже не первый год на всех фронтах, отбиваясь от нападавших и переходя в наступления. У Англии появились сомнения в победе, ибо как раз в это время — весной 1917 г. английские и французские армии потерпели сокрушительное поражение от немцев. Ситуация усугублялась ещё и тем, что руководство Англии, спеша выполнить поставленные перед ним еврейскими лидерами задачи, неправильно планировали свои военные силы: ещё в начале войны — в 1914 году английские войска высадились в Южном Ираке, чтобы захватить для евреев Палестину, но потерпели поражение от турок. То же самое англичане повторили в 1915 году — и опять поражение. На следующий раз англичане намно­го усилили свой военный контингент в ущерб событиям на фронте с немцами, — и в марте 1917 г. все-таки взяли Багдад, но война продол­жалась, и там необходимо было держать английские войска (только 30.10.1918 г. в Мудросе было подписано перемирие). Поэтому теперь евреям и англичанам необходимо было просто биться за Россию, за Керенского и Милюкова против желания Ленина захватить власть, и толкать плохо вооружённые оставшиеся русские армии под немецкие пушки. (Несчастная Россия — её интересы некому было защищать.). А ситуация в России с появлением «немецкой» команды Ленина стала шаткой, ненадежной. Поэтому «мудрецы» задействовали свой послед­ний надежный резервный ресурс — второго апреля США официально вступила в войну и стала союзницей Англии. Стоит отметить, что под шумок войны США под любимым лозунгом «защиты свободы и прав.» оккупировали в 1915 году Гаити, а в 1916 оккупировали Сан-Доминго, а президент США Вильсон ввел новые загадочные масонские понятия: «новая свобода», «новая демократия».

Но американским войскам необходимо было ещё организоваться, собраться и доплыть до Европы. И если бы русские армии выходили бы сейчас из войны по причинам внутренних событий, то была боль­шая вероятность проигрыша войны Англией и Францией, и крушение всех гигантских планов еврейского мирового сообщества и масонских «мудрецов» Англии и США. И последствия победы в Первой мировой войне Германии, в которой процветал антисемитизм, — трудно было предвидеть. Получалась парадоксальная ситуация — евреи во главе с буйным Лениным мешали другим евреям, более глобальным.

Советник Тони Блэра и Маргарет Тэтчер Пол Джонсон так коммен­тирует другой критический момент: «Идея того, что евреи могут выиг­рать от поражения Германии в начинающемся страшном конфликте, потрясла бы в этот момент большинство их (евреев) своей абсурдностью. Смертельным врагом евреев была царская Россия, которую в это время пыталась разорвать на части германская армия. Когда немецкие войска, разбив русскую армию под Танненбергом, ворвались в русскую Польшу, евреи приветствовали их как спасителей». Так рассуждали еврейские «массы» на бытовом уровне, у еврейских же стратегов были совсем другие глобальные планы.

В этой ситуации — «Сам А. Ф. Керенский ещё в апреле 1917 года на встрече с французской правительственной делегацией общался с её членами-масонами "братским образом" и дал твёрдое обещание, что Россия не заключит сепаратного мира с Германией.» — отметил в своём исследовании В. И. Старцев.

Стоит обратить внимание на царящую атмосферу в российском обществе в этот период. Со времен Петра «великого» у нас с какой-то закономерностью возникают волны пресмыкания перед Западом, обо­жания Запада снизу вверх. На этот раз вознеслась очередная «цунами» своего несовершенства и обожания Запада, и его флагмана — Англии. «Петроград кишмя кишел разнообразными иностранцами. Тон, однако, задавали англичане. Стоило на улице появиться автомобилю с британ­ским флажком, к нему с радостными воплями устремлялись прохожие. Возле посольства Великобритании день-деньской простаивала крикли­вая толпа. Посол Бьюкенен время от времени показывался на балконе и, стоя над восторженной толпой, раскланивался, словно актер на сцене» — отмечал в своей книге Н. Кузьмин. Нам, свидетелям горбачевской «перестройки» это очень знакомо, только в период краха СССР наши западники так восторженно бегали за американскими флажками. По­скольку мы изучаем историю России не для развлечения или убийства нашего драгоценнейшего жизненного времени, а для извлечения про­шлого опыта и мудрости ради сегодняшнего и завтрашнего, то хочется с грустью и болью сказать — может хватит, сколько можно бегать, как дебилы, за западными флажками, может стоит вспомнить и своём досто­инстве, о самобытных и накопленных ценностях своего народа, о своей славной истории демонстрирующей наш совокупный славный образ.