Constanta - Марьяна Куприянова

понравились. Так что продолжайте в том же духе.

– Сегодня нет никакого желания. Да я и не собиралась оставаться, в общем-то, – ядовито призналась я, обескураживая Довлатова.

– Что ж, тем лучше. А вот на счет завтра я еще уточню. Помните, что нужно работать, и работать много, вне зависимости от личного желания. Аппетит приходит во время еды, а азарт – во время безостановочного труда. Времени остается в обрез – надо как можно больше успеть до начала сессии, чтобы потом не отвлекаться.

– Я понимаю. Но завтра у меня четыре пары, я освобождаюсь только в три…

– Ничего страшного. Сходите покушать – и за учебник.

– А может, я лучше дома? – протянула я кисло, делая жалобное лицо.

– На счет этого я Вам все в прошлый раз сказал. Я не из тех преподавателей, которые верят в такие сказки, как добросовестность студента.

Ух ты, как-то он сегодня особенно груб и холоден, не то, что вчера – за ручку возьмет, ладонь сожмет, к себе привлечет… Приревновал меня, что ли, или просто обиделся на то, что я не захотела говорить с ним один на один?

– Ладно, – скривилась я. – Это всё?

Он колебался с ответом, коротко глянув на молчаливого Вову и этим дав мне понять, что, была бы я одна, он бы сказал и ещё кое-что, скорее всего, о вчерашней вспышке, но при посторонних не станет.

– Да. Это всё. До завтра.

– До свидания.

Довлатов пошел в сторону, доставая наушники – сегодня он был сама неформальность: бежевая свободная футболка, из-под которой видно пол-татухи на предплечье, джинсовые бриджи по колено с кожаным ремнем с заклепками, кроссовки и рюкзак с кучей брелоков.

– Это и есть тот препод? – ожил Вова. – И какого хера ты меня поцеловала? Кому из них двоих хотела насолить?

– Это и есть тот препод. Поцеловала, потому что была рада видеть. Радуйся, со мной редко такие нежности случаются. Пошли, с Валеркой познакомлю, – засмеялась я, увлекая его за руку, а сама то и дело поглядывала в сторону, куда ушел Довлатов, осматривая его фигуру сверху вниз: от квадратной спины, накрытой светлой тканью, будто простыней, до еще одной татуировки на выступающих мышцах голени.

– У Вас все преподы так выглядят? – пожимая Валере руку, ошеломленно спросил Вова и представился. – Владимир.

– Валерий, – друг с готовностью обменялся рукопожатием. – Не все. У нас вообще мужчин-преподавателей мало. Этот самый молодой. А ты Яне кто?

– Валер, ну вот только не строй из себя строгого отца.

Одногруппник выдохнул клуб дыма в сторону, придирчиво осматривая Вову, как делал Довлатов буквально минуту назад.

– Обидишь мою Янку – за яйца подвешу, – пообещал Валера с приветливой улыбкой.

– Да я и сам любого ее обидчика подвешу, – не растерялся Вова.

– Он мне нравится.

– Что за проверки, Валер? Я и сама могу за себя постоять, и если уж на то пошло: я не ваша собственность.

– А чья? – спросили они хором, одновременно решив подловить меня. Тут и выявилась их одинаковая черта: страсть придираться к словам.

Хотелось ответить: я собственность того, кого боюсь; того, чье мнение ценю как свое собственное; того, кто может голосом заставить меня делать, что угодно, а взглядом подавить стервозный характер.

– Я самой себе принадлежу, понятно? – отрезала я, понимая, что настроение вконец испорчено.

Втроем мы просидели на детской площадке до вечера, общаясь и выпивая пиво. Мне никогда не было так хорошо в компании друзей мужского пола, если не считать посиделки из прошлой жизни, о которых я иногда упоминала.

Вова и Валера закорешились – это не могло не радовать: мужские интересы и взгляды на жизнь у них совпадали почти во всем. Общаясь между собой, они позволяли мне думать о своем, а я благоразумно им не мешала, слушая порой действительно забавные истории в исполнении Вовы. Но ни один рассказ не мог отвлечь меня от собственных мыслей. Я глушила болевые ощущения глотками холодного пива, пристально глядя на желтые качели.

– …и вот, прикинь, он дергает за этот рычаг, да так сильно, что отрывает его с мясом! – жестикулируя и этим напоминая Довлатова, эмоционально рассказывал Вова. – А потом смотрит такой и говорит: «Стойте, так это что, стоп-кран был?»

Я засмеялась громче Валеры, и никто даже не догадался, что я смеялась не из-за рассказанной байки, а подстегиваемая собственным взведенно-истеричным состоянием. Алкоголь давал о себе знать, и я потянулась за сотовым телефоном, пока находилась еще в трезвом уме, чтобы выключить его и не дай бог спьяну не начать названивать Довлатову. Но у меня светились пропущенные. С незнакомого номера. Я отошла в сторонку, подав друзьям знак, что все в порядке, и набрала вызов.

Всхлипывающий женский голос сорвал трубку, огрызаясь на меня с первых же слов:

– Алло!

– Вы мне звонили. Вы кто?

– Звонила! – крикнула она вызывающе. – Тебе по голосу не больше двадцати, а все туда же! Шлюха малолетняя!

– Вы там охренели совсем? – недоумевала я, в глубине души надеясь, что просто ошиблись номером. – Какого черта?

– Предупреждаю: я таких недоросших любовниц, как ты, не боюсь – ты никто и звать тебя никак, понятно? И из семьи ты его не уведешь – он нас любит, нас, поняла?!

– Я срала на Ваши предупреждения с высокой колокольни, – прорычала я. – И никого уводить не собираюсь, можете не волноваться. А если Вы так не уверены в своем муже, то это опять же только Ваши проблемы.

– А, ты еще и дерзишь! Какая наглая малолетняя пизда! Давно ты его охмуряешь?

– Я тебя еще и на хуй послать могу, тетенька. Иди, поспи. Протрезвеешь – перезванивай. Еще поговорим. Если хочешь, встретимся. Я таких истеричек не боюсь.

– Да я тебе все патлы повыдираю, овца. Только подойди к нему еще, я тебе устрою сладкую жизнь… – пообещал голос, и в трубке зачастили гудки.

Я замахнулась рукой с мобильником над головой, собираясь треснуть его об асфальт, но мое запястье перехватил Валера. Несильно сжал, опуская к земле, другой рукой вынимая сотовый из дрогнувшей ладони.

– Ну чего ты, чего. Чуть что – сразу бить. Пожалей технику – она ведь ни в чем не виновата. Кто тебе звонил?

– Не трогай меня, Валера. И ты тоже, – предупредила я. Услышав мой тон, одногруппник, который знает меня гораздо дольше новоиспеченного друга, сделал шаг назад, но телефон не отдал, спрятав в карман.

– Успокойся. Расскажи, что случилось?

– Чертова жизнь. Чертовы преподы. Чертовы чужие жены. Ненавижу все это. Как же надоело! Надоело! – что было сил проорала я в небо, заставив стаю ворон с громким карканьем покинуть ближайшее