Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента) - Уильям Ширер

Гитлер продемонстрировал типичное малодушие, уклонившись от присутствия на похоронах. Он не мог простить человека, выступившего наперекор ему, даже после смерти. Не смог он простить и фон Кара, подавившего его "пивной путч" в 1923 году, по приказу Гитлера его убили во время чистки 1934 года.

Еще большего количества семей коснулась война. Фрейлейн Т. потеряла вчера в Варшаве своего брата. Во время Первой мировой войны погибли ее отец и другой брат. В газетах полно помещаемых семьями официальных извещений о смерти. Почти в половине из них избегают выражения "пал за фюрера", пишут "пал за отечество". Это один из способов выразить свое отношение к Гитлеру.

Сейчас, после разгрома Польши, Германия не прочь установить мир с Западом. Сегодня началось большое мирное наступление. Этой темой заполнены газеты и радиопередачи. Главный вопрос: почему Британия и Франция все еще хотят воевать? Воевать-то не за что, Германии на Западе ничего не нужно.

Позднее. Сегодня вечером сюда прибыли семь сотрудников американского консульства в Варшаве, и мы пили с ними в баре "Адлона". Они рассказывали об ужасных обстрелах города и жертвах среди мирного населения. Некоторые из них до сих пор выглядят как контуженные. Выбрались они оттуда во время краткого перемирия между немцами и поляками. Один из немецких снарядов попал прямо в здание консульства, но, к счастью, персонал успел укрыться в подвалах посольства.

С сегодняшнего дня введены новые ограничения на приобретение одежды. Если я заказываю новый костюм, то портной должен соорудить его из куска материала размером 3,1 м на 144 см. А еще газеты извещают, что мы больше не сможем поставить новые подметки на обувь. Нет кожи. Надо подождать, пока не появится новый заменитель.

Еще одна проблема: как бриться? В декрете сказано, что вы можете использовать только одну мыльную палочку для бритья или один тюбик крема в течение последующих четырех месяцев. Начну отращивать бороду.

29.09

Сегодня после героического, но бесполезного сопротивления Варшава капитулировала. Верховное командование объявило, что утром польский командующий предложил капитуляцию "под впечатлением германского наступления".

Сегодня же немцы сообщили, что в первом бою военно-морского флота с авиацией (годами адмиралы и командующие военно-воздушными силами спорили на бумаге, уязвим ли военный флот для воздушных атак) они уничтожили британский авианосец и нанесли повреждение линкору, не потеряв при этом ни одного самолета.

Вечером до выхода в эфир я отправился в Государственную оперу. Мне посоветовал сходить туда для успокоения нервов Джордж Кидд из UP. Это было открытие сезона и любимая с давних пор опера Вебера "Вольный стрелок". Состояние моей нервной системы меня слегка удивило. Не смог высидеть весь спектакль. Не выдержал вида этих самодовольных бюргеров, мужчин и женщин, многие из которых были в вечерних платьях, и даже музыка звучала как-то не так. Развлек только вкладыш в программку с инструкцией, как действовать в случае воздушной тревоги. Поскольку в здании Оперы нет бомбоубежища, на карте было показано, как добраться до моего убежища, которое значилось под номером один. Тревога, говорилось в инструкции, будет объявлена со сцены. После этого необходимо соблюдать спокойствие, взять свою шляпу и пальто в гардеробе и следовать в бомбоубежище. Когда она закончится, я должен вернуться в Оперу, сдать пальто и шляпу, и опера будет продолжена с того места, где спектакль прервался. Тревоги не было.

Риббентроп находится в Москве, и нам интересно, зачем он туда отправился.

Сегодня в полночь я провел интервью в прямом эфире с немецким асом-подводником, командиром подводной лодки капитаном Гербертом Шультце. Все прошло гораздо лучше, чем я ожидал. Во второй половине дня у меня была еще масса сомнений и большая головная боль. С помощью знакомых морских офицеров я после обеда поймал Шультце в Адмиралтействе. Он только что вернулся после своей первой "добычи". Капитан оказался приятным на вид парнем лет тридцати, в отличной форме, и он был полон грубовато-добродушной самоуверенности, которая, как мне кажется, появляется, когда приходится ежедневно рисковать своей жизнью и жизнями других.

Он сказал, что слегка боится за свой английский, и, послушав его, я тоже засомневался. Фактически я не мог понять ни одного слова из того, что он говорил, и нам пришлось перейти на немецкий. Кто-то предположил, что до вечера он сумеет подогнать английский, что он его просто подзабыл. Это вселяло надежду, и я телеграфировал в Нью-Йорк, что интервью назначено на полночь. Задал капитану свои вопросы, и он засел писать ответы на них по-немецки. Когда он заканчивал страницу, я диктовал английский перевод секретарю Адмиралтейства, который почему-то писал по-английски безукоризненно, но на слух воспринимал с трудом. Мы пропотели почти всю вторую половину дня - четыре часа, - и наконец у нас получился текст на пятнадцать минут.

В сценарии эфира было два момента, которые волновали меня больше всего. Капитан рассказал историю о том, как он торпедировал британский корабль "Роял септе", но, рискуя собственной шкурой, организовал спасение людей, находившихся на его борту, другим британским судном - "Браунинг". Я вспомнил, что несколько дней назад Лондон сообщил, что по "Роял септе" была без предупреждения выпущена торпеда и члены экипажа вместе с пассажирами, всего шестьдесят человек предположительно, погибли. Интересно, кто был прав.

Пока мы трудились над интервью, капитан Шультце поведал также, что он и был тем самым командиром подводной лодки, который отправил мистеру Уинстону Черчиллю нахальную радиограмму, в которой сообщил координаты только что потопленного им британского судна, с тем чтобы первый лорд Адмиралтейства успел спасти экипаж. Но день или два назад мистер Черчилль сообщил палате общин, что командир германской подлодки, приславший ему радиограмму, схвачен и в настоящее время находится в плену у правительства ее величества.

Я напомнил капитану об этом случае и спросил у него, может ли он предоставить мне текст этой радиограммы. Его вахтенный журнал находился в Киле, но мы позвонили туда, и нам зачитали текст. Незадолго до нашего эфира произошло еще кое-что, от чего мое настроение улучшилось. Когда мы покидали Адмиралтейство, какой-то офицер принес сообщение Рейтер о том, что "Браунинг" только что пришвартовался в Байе, в Бразилии, и на его борту находятся все члены экипажа и пассажиры "Роял септе", целые и невредимые.

Одна удача следовала за другой. К моему удивлению, когда передача началась, английский язык капитана, как меня и успокаивали, значительно исправился. Он говорил с ужасным акцентом, но речь была внятной. Можно было разобрать каждый слог. Я знал по опыту, что большинство людей такого типа, оказываясь перед микрофоном, механически зачитывают текст. Но, к моему удовольствию, этот оказался прирожденным диктором, вещавшим так, будто ему не написали заранее ни строчки{21}.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});