Берлинский дневник (Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента) - Уильям Ширер

Когда мы собрались уходить, ко мне обернулся Джо Барнес. "Трагедия и гротеск", - сказал он. Именно так. Неравный бой, потрясенные граждане на улицах внизу - действительно, трагично. А гротеск - это мы, ничем особо не рискуя, стоим и наблюдаем за убийством, как будто идет футбольный матч, а мы уютно устроились на центральной трибуне. Гротеск и в том, что у нас есть место на трибуне, откуда можно видеть стоящих внизу женщин, для которых гром орудий, что мы слышим, - страшная личная трагедия.

Когда мы уезжали, я спросил одного офицера, где же польская артиллерия.

"Нет у них никакой артиллерии, - ответил он. - Если бы было хоть одно 75-миллиметровое орудие, они бы разнесли нас в клочья. От них до нас всего две мили, и это место - отличная естественная цель".

Мы отправились на Вестерплатте, небольшой островок между Данцигом и открытым морем, который поляки использовали в качестве базы снабжения. В течение пяти дней маленький польский гарнизон держался на острове под огнем бьющих прямой наводкой одиннадцатидюймовых орудий "Шлезвиг-Гольштейна" и под сбрасываемыми с пикирующих бомбардировщиков пятисотфунтовыми бомбами. Даже немцы оценили их храбрость, и, когда поляки наконец капитулировали, командиру гарнизона было разрешено оставить свою саблю. Сейчас Вестерплатте выглядит как выжженная земля под Верденом. Интересно, что бомбовые удары с самолетов оказались более смертоносными и более точными, чем снаряды со старого линкора. Круглый польский бункер, в диаметре не более сорока футов, получил два прямых попадания пятисотфунтовых бомб. Десятифутовая толща из стали и бетона была разорвана в клочья, словно папиросная бумага. Неподалеку мы видели могилы, в которых захоронены останки тех, кто находился внутри бункера.

Во второй половине дня нас повезли в ратушу города Данцига, очень красивое здание в готическом стиле, чтобы послушать первое, после обращения к рейхстагу 1 сентября о начале войны, выступление Гитлера. Я сидел на приставном сиденье, и, когда Гитлер проходил мимо к трибуне, мне показалось, что фюрер выглядел надменным, как никогда. Да и таким злобным во время речи я его никогда не видел. Когда он говорил о Британии, лицо его в приступе бешенства наливалось краской. Позднее знакомый нацист сообщил мне по секрету, что "старик" был в страшном гневе потому, что собирался выступать сегодня в Варшаве и три или четыре дня ждал недалеко от польской столицы, сгорая от нетерпения вступить в нее и произнести победную речь. Когда жители города отказались капитулировать и продолжили упорное сопротивление, терпение его лопнуло, и он помчался произносить свою речь в Данциг. Он должен был выступить! Мы предполагали, что Гитлер предложит Западу мир и объявит, какое будущее ожидает Польшу. Он не сделал ни того ни другого, а просто отметил, что Польша никогда не будет воссоздана по версальской модели и что он не имеет военных планов против Британии и Франции, но будет воевать с ними, если они продолжат войну. Когда Гитлер промчался по проходу мимо меня, его сопровождали Гиммлер, Брюкнер, Кейтель и еще несколько человек все в мышиного цвета полевой форме. Большинство из них были небриты, и, должен сказать, похожи они были на чикагских гангстеров. Гиммлер, отвечающий за безопасность Гитлера, расталкивал людей в проходе и покрикивал на них. Я слышал, что армия не прочь избавиться от него, но сделать это боится. Сегодня здесь отменена светомаскировка. Хорошо вновь увидеть огни.

Берлин, 20 сентября

Чтобы доставить нас из Данцига обратно, Гитлер предоставил один из своих тридцатидвухместных самолетов. Сегодня вечерняя пресса открыто говорит о мире. "Frankfurter Zeitimg" пишет: "Зачем Англии и Франции проливать кровь у нашего Западного вала? С тех пор как польское государство прекратило свое существование, все договоры о союзе с ним больше не имеют смысла". Немцы, с которыми я общался сегодня, твердо уверены, что мир наступит в течение месяца. Все они воодушевлены. В ответ на мои слова о том, что самый удачный момент заполучить желанный мир был три недели назад, до нападения Гитлера на Польшу, а сейчас французы и британцы не пойдут на мировую, они смотрели на меня как на сумасшедшего. Я думаю, сейчас мир был бы только перемирием, во время которого Гитлер продолжал бы ослаблять дух сопротивления в демократических странах и укреплять свои вооруженные силы - до тех пор, пока не почувствует себя достаточно сильным, чтобы завоевать Западную Европу.

Сражение, которое подходит к концу западнее Варшавы и, видимо, войдет в историю под названием "сражение у Кутно", - это второй Танненберг. Я говорил об этом сегодня с одним офицером Генерального штаба. Он назвал мне некоторые цифры. Под Танненбергом потери русских составили 28 000 убитых и 92 000 пленных. Вчера только под Кутно немцы взяли в плен 105 000 поляков, а накануне 50 000. Верховное командование, обычно скупое на определения, назвало битву под Кутно "одним из самых разрушительных сражений всех времен". Краткой поездки на фронт тем не менее хватило, чтобы понять, что произошло с поляками. Они не подготовились к отражению сокрушительных атак немецких танков и бомбардировщиков. Они выставили довольно приличную, по меркам мировой войны 1914 года, армию против механизированных и моторизованных вооруженных сил, которые просто обошли ее или прошли насквозь. Германская авиация тем временем разрушала ее коммуникации. Польское верховное командование, скорее всего, не поняло, с чем столкнулось. Зачем, например, надо было держать свою лучшую армию в районе Познани даже после того, как немцы обошли Варшаву, - это загадка даже для нас, невеликих стратегов. Если бы поляки в первую неделю войны отошли за Вислу, им удалось бы продержаться до зимы, и тогда грязь и снег остановили бы немцев.

Воскресной ночью в Берлине взорвались две бомбы, одна - перед министерством авиации, другая - у входа в штаб-квартиру тайной полиции на Александерплац. Естественно, в прессе и по радио никаких упоминаний об этом. Злоумышленники скрылись под покровом темноты.

Меня до сих пор мучает вопрос: если война будет продолжаться, не поддержит ли большая часть населения существующий режим? Народ весьма патриотичный и напичканный в бешеном количестве пропагандой, утверждающей, что Англия - единственный виновник войны - вполне способна воспринять идею "защиты отечества". До сих пор мне не встретился ни один немец, даже среди тех, кому не нравится режим, который считает несправедливым уничтожение Польши. Всякое морализаторство остального мира по поводу агрессии против Польши практически не вызывает отклика у населения. Граждане всех сословий, женщины наравне с мужчинами, в течение двух недель толпились у витрин в Берлине, с одобрением глазея на карты, на которых красными булавками отмечалось победоносное продвижение германских войск в Польше. До тех пор пока немцам сопутствует удача и не приходится слишком затягивать ремни, эта война не станет непопулярной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});