Карта Хаоса - Дмитрий Емец

Назад он появился примерно через минуту, но уже один.

– Отвел ее к валькириям! Можно сказать, все были рады! – сообщил он, счищая с джинсов что-то узнаваемо светлое, со сливочным маслом.

– Почему «можно сказать»?

– Волчица свалилась на голову Бэтле как раз во время обеда. Хотя обедать бы ей все равно не пришлось, потому что секундой раньше я упал прямо на стол, – жизнерадостно пояснил связной.

– Бедная Бэтла! Снова заплатила налог на доброту, – задумчиво сказала Дафна, ценившая обжору Бэтлу больше прочих валькирий.

– Чего-о? – с недоумением переспросил Корнелий.

– Если человек мягкий, ему моментально садятся на шею. Ну вот, например, Радулга. Ты можешь себе представить, что ей подбрасывают волчицу во время обеда, попутно ломают стол и смываются, едва одарив вежливой улыбкой?

– Лучше платить налог за доброту, чем вообще не иметь друзей, – сказал Корнелий.

Даф вынуждена была признать, что он прав. Не ходить же всю жизнь с дубиной, видя единственное удовольствие в том, чтобы ставить всех на место? Люди, которые слишком зубасто оберегают свою свободу, всё равно не свободны, хотя бы от ее оберегания.

Улита внимательно разглядывала Варвару, изредка бросая испытующий взгляд на Арея. Тот внешне казался спокойным, лишь однажды указательным пальцем будто невзначай провел по шее. Кому-то могло показаться, что он просто почесался, но Улита знала, что именно под таким углом обычно атакуют шею нисходящим ударом сверху.

«Ага! Намёк, чтобы я не совалась!» – догадалась ведьма и бочком, как хитрящий ребенок, приблизилась к Варваре.

– Привет! Давай знакомиться! Я… – начала она.

– УЛИТА! – предупреждающе повысил голос Арей.

– Вот-вот: Улита! Как здорово, что вы мне напомнили, шеф! – обрадовалась ведьма. – А тебя как-нибудь зовут?

Имя девушки она, разумеется, выяснила, но позднее.

Нечто, лежащее на рыхлой земле, привлекло внимание Корнелия. Он наклонился и с удивленным возгласом поднял втоптанную цепочку. Она соскользнула с шеи волчицы во время схватки с котом, разрезанная когтем Депресняка.

Глава 14

Отец и дочь

Едва ли не главной мерзостью, вложенной мраком в человека, является склонность противоречить всему, что он услышит или увидит. Услышав: «Будь добрым!», мы хотим быть злыми, а услышав «Будь зол!», кратковременно пытаемся стать добрыми. Но так как добрыми мы хотим быть назло, то и тут выходит одно зло.

Используя ту же закономерность, родители нередко говорят детям: «Не ешь кашу!», чтобы те не послушались и съели.

Проблема в том, что противоречие не устоит ни на каком фундаменте и, бестолково бегая, разрушит само себя.

Неформальные разговоры златокрылых

Кто-то ударил Корнелия по руке. Он выронил цепочку, и тотчас на нее опустилась чья-то нога.

– Не спеши, мальчик, а то успеешь! – предупредили его.

Упрямо вцепившись в край цепочки, Корнелий сердито вскинул голову. Перед ним стоял Арей. Обнаженный меч он небрежно придерживал за лезвие, уперев конец его в землю. Всё это делало меч как будто безопасным, но так мог думать лишь тот, кто не видел, как работает Арей в ближнем бою.

Связной света ощутил прилив отваги – той самой, в самозабвенном стиле: «на шесть и по хлопку!» Корнелию мнилось, что он велик и грозен. В сознании его взлетали океанские волны и вскипала лава. Стоять с ним и то было опасно! Стражи мрака должны были в ужасе проваливаться сквозь землю, оставляя выжженные кратеры. Именно поэтому, когда Арей с вызовом положил ему на плечо руку, Корнелий страшно удивился, что тот сам собой не испепелился и не умер от ужаса.

– Уберите ногу! Эй вы, как вас там! Крупное существо! Вы ее порвете! – срывающимся голосом крикнул Корнелий.

– Это ты ее порвешь, потому что тянешь! – холодно заметил Арей.

– Да, тяну! Вы что, не собираетесь убирать ногу?

– Даже и не думаю!

– Тогда я вас заставлю! – крикнул Корнелий.

Арей удовлетворенно кивнул.

– Ну наконец-то! Если и остальные светлые соображают так же заторможено, ваша контора обречена! – сказал Арей, краем глаза внимательно наблюдая за Эссиорхом, в котором видел более опасного противника.

Момент был страшный. Даф ощутила, как всё повисло на волоске. Вспыльчивый Корнелий, безжалостный мечник мрака и Эссиорх, понимающий, что от второй части карты зависит жизнь Троила. Если сейчас будет схватка, она не обойдется без жертв. Расстояние же между Корнелием, Эссиорхом и Ареем куда меньше шести шагов. Это значит, что меч будет иметь тут больше преимуществ.

Сама Дафна стояла у Арея за спиной, шагах в четырех. Рука ее дрогнула, потянувшись за флейтой, но тотчас замерла, потому что Дафна сообразила, что любая ошибка приведет к тому, что Арей вначале без малейших колебаний прикончит Эссиорха и Корнелия.

– Вы отдадите это нам? – спросила она, обращаясь к затылку Арея.

Мечник неторопливо повернулся. Он предпочитал разворачиваться или корпусом, или скользить глазами. Из-за негнущейся шеи движения Арея порой казались неуклюжими. Точно кто-то обвязал веревками и с усилием развернул массивный языческий истукан.

– С чего ты решила, светлая, что я отдам это вам? – спросил Арей раздельно.

«Но там, в Хаосе, Троил! Без карты ему не выбраться!» – хотела сказать Даф, но осеклась, поняв, что для Арея это аргумент слабый.

Даф в тоске смотрела на клочок кожи на щеке Арея – в месте между крылом носа и началом бороды. Кожа была красной, грубой, а поры крупными. Дафне захотелось даже недоверчиво ковырнуть ее ногтем, так похожа она была на кусок дешевой красной пластмассы.

– Ну? Пока я не услышал ни одного аргумента! – сказал Арей, по-прежнему держа в поле зрения всех троих.

– Для вас аргумент только та железка, которой вы чуть что размахиваете! – грустно произнесла Даф.

Арей кивнул.

– Примерно так всё и есть. Глупо отрицать очевидное, – согласился он.

Корнелий по-прежнему упрямо дергал прижатую сапогом мечника цепочку. Дафна видела, что Арей с трудом сдерживается, чтобы легким движением меча не укоротить Корнелия примерно на столько сантиметров, сколько занимает стандартная голова.

– Отпусти! – посоветовала Даф Корнелию.

– Почему? – заупрямился тот.

– Ну хотя бы потому, что в том положении, которое ты занимаешь, флейту выхватить нельзя. Можно лишь укусить дяденьку Арея за ногу. Никаких других блестящих приемов я не вижу.

– А я вижу! – проворчал Корнелий. – Головой боднуть, сбить с ног, а потом прыгать, прыгать, прыгать!

Цепочку он всё же отпустил, перед этим вопросительно взглянув на Эссиорха. Арей поднял ее и подбросил на ладони. Цепочка извивалась, пытаясь уползти. Мечник, усмиряя, стукнул ее о другую ладонь. Видя, что освободиться не удается, цепочка обратилась в безголовое туловище. По груди и спине, меняя направление, вились путаные дороги. Кем бы карта ни была, она всегда оставалась картой. Маленькие руки стали разгибать Арею пальцы.

На этот раз мечник потерял терпение и, взяв статуэтку за ногу, стукнул ее о навершие меча.

– Если я ничего не путаю, раньше ее держали в клетке. Забавно: мрак и вынужден держать свои же артефакты взаперти! – заметил он.

– Что вы собираетесь с ней сделать? – спросила Даф.

– А что еще? Мне она не нужна. Отдам Лигулу! Кто-то рвётся мне помешать?

До сих пор молчавший Эссиорх выдвинулся вперед.

– Я! – сказал он.

– И я! – крикнул Корнелий.

– И я! – добавила Даф.

Арей усмехнулся.

– Трое на одного? Ну-ну! А ты, Улита? Хотя бы на тебя я могу рассчитывать?

– Пока вы не тронули Эссиорха, я за вас, – решительно ответила ведьма.

– М-м-м… Мутная конструкция! Значит, пока я буду рвать Дафну и Корнелия, ты будешь мне помогать, а потом, стало быть, станешь против… Запоминайте, светлые, какую змею вы вскормили на своей груди! Что ж, Эссиорха мне нужно будет убить последним, только и всего! – заметил Арей.

Стоя боком и держа меч скрещенными руками, лезвие он небрежно перекинул на правый бицепс, ненавязчиво направив острие в живот Корнелию. Положение клинка не казалось угрожающим, но лишь для того, кто забыл, что такое взведенная пружина.

Даф, пятясь, спешно извлекала флейту. Каждый шаг, который она успеет сделать назад, лишний шанс на победу. Только бы не сбиться и не запороть маголодию. Скользнув взглядом вдоль ее руки, Арей начал неприметное движение бедром, которое спустя секунду должно было закончиться безжалостным уколом. Тело Корнелия будет еще падать, а меч Арея обрушится на кисти Дафны, отсекая их вместе с флейтой. Затем, по замыслу, следовал разворот тела навстречу Эссиорху. Ну а там уже будь что будет. В конце концов, Эссиорх получит полторы секунды форы, чтобы что-то предпринять.

– Хотите сухарик? – услышал Арей.

От неожиданности бедро его застыло, и меч не выстрелил в мгновенном уколе. Арей увидел Варвару. Та стояла в стороне, немного в тени, забрасывая себе в рот соленые сухарики и изредка без малейших сантиментов толкала коленом Добряка, когда тот лез угощаться. К разгоравшейся на ее глазах ссоре Варвара относилась равнодушно. Должно быть, по степени громкости и накалу эмоций видела и не такое. Серьезности же происходящего явно не понимала.