Скарабей - Кэтрин Фишер

— Меч! — Аргелин потянулся назад.

— Оставь его!

— Не говори глупостей!

Орфет с трудом оттащил генерала.

— Прикоснешься к нему еще раз — завязнешь навеки! Я заберу мальчишку и уйду!

Обоих пожирала жгучая ненависть. Аргелин с трудом вытащил ногу из смолы и сделал шаг назад.

Орфет в ужасе замер.

— Архон! Не надо!

Алексос встал на ногу бронзового человека и глядел вверх. На него падал дождь зеленой листвы; красивое лицо мальчика было безмятежно. Он сказал:

— Если хочешь, я освобожу тебя.

Великан притих.

Орфет застонал.

— Как может ребенок освободить меня?

Алексос весело рассмеялся.

— А вот так. — Он потянулся, глубоко, по плечо, засунул тонкую руку между узловатыми побегами, нащупал полированную поверхность могучей ступни. И запел. Голос у него был высокий, совсем не музыкальный, пронзительный, как крик птицы. Песня была без слов. Зато в ней звучала теплота. Даже Орфет, отчаянно выпутываясь из янтарной смолы, ощутил, как она проникает ему глубоко внутрь. Сначала от нее разливалось уютное тепло, потом оно разгорелось жарче, стало жгучим как огонь. Музыкант попятился.

— Дружище…

«Отойди подальше, Орфет. Тогда не будет больно».

Взрыв налетел внезапно. Жар превратился в пылающий свет. От ослепительного сияния выступили слезы, он прикрыл глаза рукой, услышал вскрик Аргелина. За спинами у них заструились тени. Медное тело великана раскалилось докрасна. Кусты вокруг него вспыхнули ярким пламенем. Над головами у людей высился гигант из расплавленного металла, огненный колосс. С кончика пальца упала капля жидкого металла величиной с валун.

Она ударилась о пустыню возле Алексоса, подпрыгнула, как мячик, затрепетала, всколыхнулась, затвердевая, и со стуком обрушилась на гальку. По песчаным дюнам покатились мелкие бронзовые шарики.

— Он плавится. — Орфет с трудом узнал охрипший голос Аргелина. Генерал подошел ближе. — Посмотри на его лицо.

Раскаленный добела великан превратился в Бога. Огненные черты пылали, как будто внутри у него поселилось солнце. Архон, облаченный в церемониальные покровы из золота и чистого света. Вокруг его бровей полыхали вьющиеся побеги; великан поднял руки к лицу — они двигались легко, как живые, как руки обыкновенного человека из плоти и крови. Исполин устремил на Алексоса широко раскрытые глаза.

— Будут и другие, — сказал он.

— Я освобожу их всех. Передай это ей.

Великан вздохнул.

— Она знает.

— И Мирани. Ты видишь Мирани?

— Болото. — Но слова его тоже стали плавиться, звуки искажались и растекались, огонь, снедавший исполина изнутри, прорывался сквозь швы и заклепки, вытекал из пальцев и ушей, и в считанные мгновения великан превратился в сноп белого пламени. Он стоял, протянув к луне пылающие руки, а потом обрушился на песок дымящейся грудой огненных обломков.

Аргелин схватил Алексоса за руку, оттащил подальше.

— Вот так я и поступал с ее статуями, — сказал генерал.

Мальчик удивленно поднял глаза.

— Тогда это была месть. А сейчас — освобождение. — Он потупил глаза. — Пусти меня.

Рука Аргелина стиснула его еще сильнее.

— Не отпущу, пока мы не придем в Сады.

— Ты же слышал. Пусти его, — донесся сзади раскатистый бас Орфета. Аргелин развернулся и с размаху ударил музыканта кулаком в живот, потом в шею. Сдавленно вскрикнув, Орфет повалился наземь и больше не шевельнулся.

Алексос хотел убежать, но не смог. Он дергался, брыкался, вырывался, но рука Аргелина цепко держала его. Генерал подтащил мальчика к себе.

— Хватит драться, Архон. Теперь ты навсегда останешься со мной. — Он поднял сцепленные руки, с ладоней стекала смола, уже начавшая твердеть. Аргелин сунул меч в ножны и подтолкнул мальчика перед собой. — Пошли. Живей.

— А как же Орфет?

Аргелин не оглядывался. Отблески луны легли на его осунувшееся лицо, сухие потрескавшиеся губы. Настроение у него было мрачнее тучи, голос срывался в безумие.

— Мы все уже мертвы. И ты. И я. Даже Гермия. Вот погоди, выясню, кто убил Гермию…

Аргелин стремительно шагал, и Алексос бежал рядом, тревожно поглядывая на него снизу вверх.

— Ее же убил ты, генерал.

Аргелин неотрывно глядел вдаль.

— Это она меня довела, — прошептал он.

* * *

Это были мыши.

Сначала она приняла их за крыс и испугалась, потому что однажды, еще дома в Милосе, крысы навлекли на жителей чуму, и от этих воспоминаний ее до сих пор била дрожь.

Но нет. Это божьи создания.

Спускаясь по скалистой тропе, она ощущала, как они выныривают из трещин в земле, из расселин между камнями. Позади нее, над вершинами скал, на горизонте разгоралось багровое зарево. Воздух был влажный, на губах оседали капли росы. Уже рассвет? Неужели она бродит по Иному Царству целую ночь?

Мыши старались не попадаться на глаза. Они бегали мелкими стайками, опавшая листва шуршала под крохотными когтистыми лапками. Свет разгорался все ярче, но был каким-то незнакомым, и это ее озадачивало. Она спускалась во мглу, сквозь которую не проникал взор, белесую, словно туман, скопившийся в широкой впадине. Навстречу ей поднимались клубы этого тумана, цепкие пряди непрозрачного воздуха. Поскользнувшись на острых камнях, Мирани ухватилась за листву, мясистую и густую. Края листьев были обрамлены крохотными полипами, их мягкие тельца смялись под ее пальцами. От них шел едкий запах. Она чихнула.

Мыши остановились. Она еще слышала их писк, но беготня прекратилась. Они попрятались высоко на скалах, и она начала жалеть, что не осталась вместе с ними: вокруг поднимался туман, она погружалась в него, как в облако, и вскоре уже не видела ни тропинки, ни мохнатых зверьков — ничего.

Мирани остановилась.

Ее окутывал жемчужный свет. Не было ни верха, ни низа. Только белесая мгла. От нее шел сырой запах плесени. Мирани вытянула руки — они стали серебристыми от капель росы. Мокрая туника прилипла к телу. Девушку пробрала дрожь.

Потом над головой зашелестели крылья, невидимая птица опустилась ей на голову, взлетела и начала порхать вокруг Мирани. Она ахнула, пригнулась, сделала шаг…

И провалилась в болото.

Оно было теплое. Мирани сдавленно вскрикнула, взмахнула руками, испугавшись, что уйдет под воду с головой. Жидкий ил окутал ее до пояса, и тут ноги коснулись чего-то твердого. Мирани била руками по воде, пытаясь сохранить равновесие. Но вокруг нее была не вода — скорее, жидкая взвесь из зелени, полная водорослей, укутанная папоротниками. Девушка в панике озиралась, искала берег, но луна уже скрылась за тучами, и Мирани не знала, куда идти. Болото окружало ее со всех сторон, вздымалось и опадало густыми волнами, облизывая ей руки, приклеивая рукава к коже.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});