Королевское чудовище - Кристина Кашор

— Бриган тоже умел так фокусироваться на уроках, — сообщила как-то ей Клара, — и всякий раз Роэн вздыхала с облегчением, потому что в остальное время можно было не сомневаться, что он замышляет какую-нибудь пакость. Мне кажется, он специально доставал Накса, потому что знал, что тот больше любит Нэша.

— Это вправду было так?

— О да, миледи. Нэш был смазливее. Во всем остальном Бриган превосходил его и вообще пошел в мать, а не в отца, что тоже не играло ему на руку. Ну, по крайней мере, он не затевал потасовок, как Ханна.

Да, Ханна постоянно ввязывалась в драки и точно не потому, что ее отец кого-то ей предпочитал. Но на сегодня все драки были забыты, и когда чары лука и стрел развеялись настолько, что малышка заметила Файер и ее скрипку, она тут же принялась выпрашивать концерт — и получила желаемое.

Позже Файер в компании Арчера, Нэша и следующей чуть позади стражи пошла прогуляться вокруг стрельбища.

Наблюдать за ними обоими одновременно было забавно — они словно были зеркальным отражением друг друга. Оба влюблены в нее, оба мрачные и хмурые, оба уже потеряли надежду и покорились, и все же обоих злит присутствие соперника. И оба не особенно стараются скрыть от нее свои чувства: чувства Нэша, как обычно, открыты, а Арчера безошибочно выдает язык тела.

Вот только манеры у Нэша оказались лучше, по крайней мере, в этот раз, и его время занимали государственные дела. Он откланялся, как только Арчер заговорил на отвлеченные темы.

Файер бросила взгляд в его сторону — он шагал рядом с ней, такой высокий и красивый, с луком в руке.

— Ты прогнал его своими разговорами про наше детство на севере, — тихо начала она.

— Он желает тебя, но он тебя недостоин.

— А ты достоин?

На лице Арчера появилась мрачная усмешка:

— Я всегда знал, что недостоин. Каждый знак твоего расположения был мне незаслуженным даром.

«Неправда, — подумала она. — Ты был мне верным другом, когда я еще ходить не научилась».

— Ты изменилась, — проговорил Арчер. — Ты хоть понимаешь, насколько сильно? Чем больше времени я провожу тут с тобой, тем меньше тебя знаю. В твоей жизни появилось столько новых людей, и ты так обожаешь маленькую принцессу, да еще и ее пса. Твоя работа… ты ведь теперь каждый день используешь свою силу. А мне, бывало, приходилось ругаться с тобой, чтобы заставить пользоваться ею хотя бы для защиты.

Файер тихо вздохнула:

— Арчер. Теперь во дворах или в коридорах я порой отвожу от себя внимание людей, чтобы пройти незамеченной. Так мне никто не докучает, никто не отрывается от своих дел.

— Ты больше не стыдишься своих способностей, — сказал Арчер. — Да погляди на себя: ты просто сияешь. Честно, Файер, я тебя с трудом узнаю.

— Вот только теперь я начала использовать их с такой легкостью… Понимаешь ты, Арчер, как это меня пугает?

На мгновение он застыл на месте. Его яростный взгляд замер на трех темных точках в небе. Стрельбище было устроено на высоте с видом на море, а внизу над торговым кораблем кружили три чудовищные птицы. Моряки пытались сбить их стрелами, но море было неспокойно, дул резкий осенний ветер, и одна стрела за другой летела мимо цели.

Арчер сделал потрясающий, неторопливый выстрел, и одна из птиц рухнула вниз. Потом Эдлер, стражник Файер, присоединился к нему, и Арчер, хлопнув его по плечу, поздравил с попаданием.

Файер решила, что ее вопрос забыт, и удивилась, когда Арчер заговорил:

— Ты всегда боялась себя намного больше, чем ужасов, что творятся в мире. Если бы было наоборот, на душе у нас обоих было бы спокойно.

Он не обвинял ее; наоборот, оплакивал свое безнадежное стремление к спокойствию. Файер обеими руками прижала скрипку к груди, глуша струны о ткань платья.

— Арчер, ты меня знаешь. Ты меня помнишь. Мы обязаны справиться, и тебе придется принять то, что я изменилась. Я не переживу, если, отказавшись делить с тобой ложе, потеряю и нашу дружбу. Мы ведь были друзьями раньше. Нужно научиться снова быть друзьями.

— Я знаю, — кивнул он. — Знаю, милая. И стараюсь. Правда.

Отойдя от нее, Арчер вперил взгляд в море и несколько минут молча глядел, замерев, а когда вернулся, она все еще прижимала скрипку к груди. Через мгновение печаль, омрачавшую его лицо, смягчила тень улыбки.

— Почему ты теперь играешь на другой скрипке? — спросил он. — Где та, что тебе подарил Кансрел?

Это была подходящая история, достаточно далекая от сегодняшних переживаний, чтобы Файер сумела утешиться, рассказывая ее.

По сравнению с обществом Арчера и Нэша, в компании Бригана и Гарана Файер чувствовала себя куда свободнее. С ними было так легко. Молчание никогда не искрило невысказанными резкостями, а если они и бывали мрачны, то, по крайней мере, причиной тому была не она.

Как-то они втроем сидели в залитом солнцем центральном дворе, нежась в благословенном тепле — с приближением зимы преимущества черного дворца со стеклянными крышами стали очевидны. День выдался тяжелый и на редкость бессмысленный, потому что Файер снова не смогла вынести из допроса ничего более интересного, чем наличие у Мидогга пристрастия к вину из замороженного винограда. Об этом ей рассказал старый слуга Гентиана, которому удалось прочесть пару строк из письма Мидогга, которое Гентиан приказал ему сжечь. Файер по-прежнему не удавалось понять эту склонность заклятых врагов ездить друг к другу в гости и обмениваться письмами. И особенно расстраивало то, что слуга углядел лишь пассаж про вино.

Она хлопнула по руке, прибивая жука-чудовище. Гаран рассеянно поигрывал своей тростью, с помощью которой теперь выбирался на улицу. Бриган сидел, вытянув ноги и сцепив пальцы на затылке, и наблюдал, как на другом краю двора Ханна возится с Пятнышом.

— У Ханны никогда не будет нормальных друзей, — проговорил он вдруг, — если она не перестанет затевать драки.

Пятныш кружился на месте, зажав во рту палку, которую только что нашел под одним из деревьев — хотя на самом деле это была никакая не палка, а ветка, да такая огромная, что он, вертясь, описывал ею солидный круг.

— Так не пойдет, — тихо сказал Бриган и, вскочив, пошел в ту сторону. Отобрав у щенка ветку, он сломал ее и вернул Пятнышу палку куда менее разрушительных размеров, видимо, решив, что раз у Ханны нет друзей, пусть у нее хотя бы глаз будет полный комплект.

— У нее полно нормальных друзей, — мягко возразила Файер, когда он вернулся.

— Вы же понимаете, я имел в виду детей.

— Для ровесников она слишком рано развилась, а для старших еще слишком мала, они не станут с ней водиться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});