Опасная профессия - Александр Волков

В тот же день, когда отдали записку помощнику главного редактора, нас пригласил к себе Зародов. Ну, думаем, неужели уже получил втык от главного? Наверное, думаем, сидит обиженный или сердитый, сами настраиваемся внутренне на горячий спор. А он встретил нас откровенным и каким-то вызывающим смехом. Предложил сесть и с тем же смешком, но уже и с издевкой начал:

— Ну, хороши! Объехать, значит, решили Зародова! Консерватора, который «недооценивает» и «недопонимает»! Ну, и что вышло? Вот вам ваша жалоба!

Он достал из кучи бумаг наше послание Зимянину и показал его резолюцию из одного слова: «Зародову». Точка. Подпись.

— На что вы еще рассчитывали? Неужели не додумались, что другого и быть не могло? Ну, и чего добились? И как теперь передо мной будете оправдываться, что кляузу написали? Это после того, как я вас каждый день от кого-нибудь должен защищать?

Говорил он это совсем не зло, но все же с ехидством и с каким-то сожалением, только что не произнес: ну, и дураки! Однако в «музыке» это слышалось. Мы сидели, насупившись.

— Ну, и что? — продолжал Зародов. — Будете выше жаловаться?

Тут кто-то из нас с досады среагировал: будем! Напишем письмо в ЦК КПСС, Демичеву (он был секретарем по идеологии и, кстати, одно время слыл чуть ли не демократом — А.В.). Надо, наконец, потребовать объяснений, почему нам не дают высказаться по экономическим проблемам, актуальным с точки зрения XXIII съезда партии. Лис, как я его обычно называл, стал говорить, что надо же объясниться, почему к нему так не объективно относятся, кто и какие грехи за ним числит, почему никто не позовет нормально побеседовать и разобраться, а все делается за спиной, и чуть ли не каждый день появляются статьи про «некоторых экономистов».

— И на что рассчитываешь? — спросил Зародов. — Давай вот я буду Демичевым, а ты сам собой, Лисичкиным. Ты у меня на приеме по твоей жалобе.

И, как бы уже работая под Демичева, чуть склонившись к посетителю, очень вежливо, со всем внимания к человеку:

— Слушаю вас, Геннадий Степанович!

Лисичкин принял игру. Помолчал, собрался и четко изложил свои претензии — в том духе, как я уже сказал выше. Выслушав все, Зародов слегка откинулся на спинку кресла, будто отдаляясь от жалобщика, заговорил даже еще вежливее, но холоднее, без того радушия, которое звучало в первых словах:

— Почему, Геннадий Степанович, вы предполагаете, что в Центральном комитете нашей партии к вам относятся предубежденно? Почему вдруг вам представилось, что у вас за спиной что-то делается, да еще непорядочное? Откуда это?

Нет, не берусь передать ни слова, ни, главное, интонацию этой замечательной речи, полной ханжества, ложной объективности, игры в демократичность, характерной для партийного чиновника… Помню только еще последние слова: «Идите и спокойно работайте». Лис, как ни пытался спорить, не мог хоть чуть-чуть сбить Зародова с того отработанного партийного стиля разговора со строптивыми интеллигентами, который ему, конечно, был хорошо знаком.

— Ну, и что? — в который уже раз спросил Зародов своим обычным тоном. — Не понятно, что получится, если пожалуешься на свою судьбу в ЦК? Я еще тебе представил лучший вариант. Но ты еще не знаешь, какие слова я в качестве Демичева скажу после твоего ухода там, в отделе, и тому же Зимянину с Зародовым!

Мы не знали, как себя вести после такого ушата холодной воды, который обрушил на нас Константин Иванович. Но уже понимали, что он прав. И что, как ни удивительно, совсем на нас не обижен. Ушли от него еще огорошенные, а, дойдя до моего кабинета, уже сами смеялись и издевались над собой.

Немного прошло времени, и мы узнали, что в ЦК КПСС сложилось мнение об организованном характере наших действий. Особенно после того, как в «Комсомольской правде» была опубликована статья группы экономистов, входивших в нашу правдинскую компанию, — Морозова, Лемешева, Буздалова, которая называлась «Мартовские всходы», естественно, с теми же, что и в «Правде», идеями. А потом вышла критическая рецензия на книгу, выпущенную под редакцией помощника Брежнева Голикова. Довольно злая рецензия. Тогда как раз и стали говорить, что вокруг «Правды» формируется группа экономистов и публицистов из разных изданий, в которой якобы идеологом был Лисичкин, а организатором Волков. Такое мнение я слышал и позднее от тех сотрудников ЦК, которые общались, в частности, с Голиковым, хотя никакой организации не существовало, была, как говорил уже, просто солидарность близких по взглядам людей. С тех пор, видимо, и возникла ненависть брежневского помощника к нашей компании и ко мне лично, хотя мы не были знакомы, ни разу не встречались, и я о нем конкретного представления, надо сказать, не имею. Только от других слышал, что он мой ярый противник, и знал о его резолюции на упоминавшемся в начале книги документе, том самом, в котором предлагалось назначить меня зав. отделом журнала «Проблемы мира и социализма».

Однажды приехал из ЦК зам. главного редактора «Правды» Борис Иванович Стукалин и сказал, что существует большая записка, в которой некоторые органы печати, прежде всего наша газета и «Комсомольская правда», обвиняются в отступлении от линии XXIII съезда партии. Записку предлагается вынести на обсуждение Секретариата ЦК. Сама она никем не подписана, но сопроводительную бумагу завизировал Федор Давыдович Кулаков, Секретарь ЦК КПСС, ведавший сельским хозяйством. Стало ясно, что нас ожидают серьезные неприятности.

Записку скоро раздобыли. Теперь она, кстати, опубликована в разделе «Документы» в нашей книге «Пресса в обществе (1959-200)», поэтому не буду излагать ее подробно. Приведу только то, что характеризует главное содержание текста и дает представление о манере его изложения, чрезвычайно много говорящей о том времени, о борьбе в обществе, о расстановке сил, о том, почему была загублена хозяйственная реформа, сулившая, при всех издержках начального этапа, немалое, если бы она была развита.

«В последнее время, — говорилось в той записке, — в печати появились выступления отдельных экономистов, которые дают путаные и нередко ошибочные рекомендации по важнейшим вопросам дальнейшего развития сельского хозяйства.

Экономисты В. Венжер, Л. Леонтьев, Л. Кассиров, М. Лемешев и некоторые другие выступают с критикой существующего порядка управления и планирования в сельскохозяйственном производстве и «радикальными» предложениями по его совершенствованию. Суть выдвинутых ими рекомендаций сводится к тому, чтобы дать широкий простор закону стоимости, которому отводится по существу роль основного регулятора производства, экономической жизни общества, чтобы обмен продуктами сельского хозяйства и промышленности осуществлялся исключительно на основе свободного спроса и предложения через «свободный» рынок…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});