Адамант Хенны - Ник Перумов

И очень могущественная.

Хоббиту казалось, что он ползет по узкому тоннелю, причем стены густо усеяны острыми, раздирающими плоть шипами. Он вгонял мотылька во внезапно сгустившийся воздух, словно копье в грудь врага. Радужные крылья беспомощно затрепетали и обвисли; посланца удерживала одна лишь воля хоббита.

Внизу шевелилась неразличимая масса.

И вдруг… Знакомый проблеск золота разметавшихся в беспокойном сне волос — волос, покрытых засохшей грязью, защитой от посторонних взоров — совсем рядом с этой чужой Силой!.. Той самой, что…

Фолко застонал. Мотылек превратился в бесформенный клубок обрывков радужных крыл. Рука хоббита потянулась к клинку Отрины: казалось, если дать клинку вновь напиться крови, он поможет…

Да, это была Эовин. В глазах полыхало слепящее желтое пламя, однако хоббит узнал девушку. А вот рядом с ней…

Миг, один-единственный миг смотрел хоббит на лежавшего подле Эовин человека. А затем неведомая Сила легко, словно пушинку, отшвырнула хоббита прочь…

Он пришел в себя. Рот был полон крови, из полуослепших глаз градом катились слезы, руки, словно обретя собственную жизнь, судорожно шарили по траве.

Всполошившиеся гномы долго приводили его в чувство, пустив в ход последние капли тщательно сберегавшегося вина.

— О-она там, — кое-как выдавил наконец хоббит, когда к нему вернулась способность видеть, слышать и мыслить. — Я нашел ее. Но там есть и еще кое-кто… какой-то… я не знаю… дух… дух во плоти… очень, очень сильный… я склонился над ним… пытался разглядеть лицо… не смог… одна темнота… мрак, и ничего больше… лица нет, понимаете, совсем, совершенно нет!

Остолбеневшие гномы слушали его в молчании. Рагнур же лишь удивленно крутил головой, не понимая ни единого слова.

— Волшебник?.. Чародей среди рабов? Что за чепуха? — пробурчал Торин себе под нос. — Откуда ему там взяться?..

— Спроси лучше, откуда ему вообще взяться в Средиземье? — Фолко яростно тер воспаленные, слезящиеся глаза. — Время магов закончилось! Давно!

Олмер… убит! Его нелюдь смыта волнами Великого Моря!

— Саруман… — осторожно предположил Малыш.

— Ну да, конечно же, Саруман, — саркастически хмыкнул хоббит. — Если только Варда вдруг смилостивилась и вернула ему первоначальный облик!.. Не говори ерунды…

— Эльф? — вопросительно взглянул Торин.

— Ох, да не знаю я! — Фолко откинулся на спину, закрывая лицо ладонями.

— Говорю ж вам — ничего нельзя было ни разглядеть, ни понять…

— Вот и еще одно на нашу голову! — сплюнул Малыш. — И за что только нас так возлюбил Великий Дьюрин?..

— Не иначе как твоя тяга к пиву тому причиной, — мрачно пошутил Торин.

— Но что толку вопрошать Праотца? Быть может, в Мории он бы еще и снизошел до ответа, а тут… слишком далеко до наших корней. Так что давай забудем о Дьюрине! По крайней мере до тех пор, пока не вернемся на Север…

— Ничего не понял из ваших речей, ну да ладно, — усмехнулся кхандец. — Скажите лучше, что делать дальше? Фолко нашел девушку — и теперь?

— Теперь придется снова лезть в лагерь, — проворчал Торин. — Как иначе ее выручить?

— А может, обменять ее у харадримов на этого жирного тысячника? — предложил Рагнур.

— Тебе лучше знать, пойдут они на такую сделку или нет, — пожал плечами Фолко.

— Может, и пойдут… только потом все равно из кожи вон вылезут, чтобы стереть нас с лица земли, — пробормотал кхандец. — Шансов, конечно, мало… — Он погрузился в размышления, что-то бормоча себе под нос.

Суета в лагере тем временем стихала.

— Сейчас они хватятся сего борова… и нам, боюсь, придется улепетывать без оглядки, — заметил Фолко.

— Да, надо уходить, — спохватился Рагнур. — Поднимайтесь, поднимайтесь!

Пока они еще не спустили собак…

— А этого? — Малыш с самым что ни на есть кровожадным видом потянулся к кинжалу. Пленник затрепетал.

— Оставим тут. Не позже утра его отыщут, — ответил Фолко, торопливо собирая нехитрый походный скарб. — Лишнюю кровь на себя брать…

— И то верно, — одобрил Тории. — Мы ж не головорезы…

Четыре облаченные в плащи фигуры скрылись во мраке. Связанный тхеремский тысячник остался на земле, с трудом веря в собственное спасение.

Над всем Средиземьем застыла ночь. Застыла в тревожном ожидании — что-то принесет с собою рассвет?

АВГУСТ, 13, НОЧЬ

Все время, пока Фолко, Торин и Малыш путешествовали от Хорнбурга до Умбара и далее, пока собирался флот Морского Народа и вершились остальные события, берегом сперва Минхириата, а потом Белфаласа пробиралась странная пара — неуклюжий толстый всадник в сопровождении свирепого пса. Точно безумные, они обшаривали каждый фут берега, питаясь тем, что добывали скудной прибрежной охотой и рыбалкой.

Сборщик податей Миллог и осиротевший пес искали труп Серого.

Глава 3. АВГУСТ, 13, РАННЕЕ УТРО, СЕВЕРО-ВОСТОЧНЫЕ ПОДСТУПЫ К МОРДОРУ

В эту ночь горбуну по имени Санделло не спалось. Взглянув на его лицо, пожалуй, кто-нибудь мог бы сказать, что старого мечника до самого рассвета мучили кошмары. Глаза воина ввалились, окруженные синеватыми кругами.

Проснувшись, он долго сидел, приходя в себя.

Позади лежал длинный путь. Впереди вздымались скалы Мордора — громадные, черные, грозные. Цепи хребтов закрывали от Санделло вершину Ородруина, но великая гора не дремала — над вершинами в небо уходила тонкая струйка черного дыма. Прищурившись, горбун несколько мгновений смотрел туда, на юго-запад, а потом его рука неожиданно потянулась к небольшому серому кошелю-зепи, что висел на поясе. Расстегнув стягивавший ее ремешок, Санделло натянул перчатку и осторожно запустил пальцы внутрь.

Горбун осторожно извлек на свет сперва тонкую черную цепочку, а затем — и висевшее на ней кольцо тусклого желтого металла. Щека Санделло дернулась — то ли презрительно, то ли негодующе.

— Ищи, — негромко произнес он, давая кольцу свободно повиснуть на черной цепочке.

Несколько мгновений ничего не происходило, и на лице горбуна уже начало появляться выражение привычного разочарования, когда кольцо неожиданно дрогнуло и цепочка отклонилась от вертикали. Удивительный компас указывал на юг.

АВГУСТ, 13, УТРО, ЮЖНЫЕ РУБЕЖИ ХАРАДА

Если за отрядом Фолко погоня и была выслана, то впустую. Четверо спутников благополучно укрылись в зарослях на границе степи и леса. Лагерь остался на юго-востоке.

— Будем считать, что оторвались, — резюмировал Торин, обозревая окрестности.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});