Городской тариф - Александра Маринина

- Забрать? - изумленно переспросил он. - Куда?

- К себе. У нас тут некоторые осложнения, я тебе потом все объясню. Соня временно переезжает к отцу, и мне тоже нужно где-то пожить. Или у родителей, или у тебя. Если ты против, то я поеду к родителям, хотя им придется все объяснять, они начнут нервничать, волноваться… Но если ты против… если тебе это неудобно…

Ей самой противно было слушать свой жалкий лепет, но Наталья, будучи человеком деликатным, вовсе не была уверена, что Илья примет ситуацию с восторгом. Ей так хотелось, чтобы он отвез ее к себе! Но, с другой стороны, все это было так неожиданно, как снег на голову, а Илья Бабицкий неожиданностей очень не любил, уж это-то Наталья знала совершенно точно.

- Ну что ты, Наташенька, - послышался его ласковый голос, такой родной, такой любимый, - как я могу быть против. Я уже разворачиваюсь, минут через тридцать буду у тебя. Быстрее не смогу, дождь, очень мокро.

Ну вот, зря она боялась. Илья действительно любит ее, теперь в этом можно не сомневаться.

***

Александр Эдуардович Камаев спал этой ночью глубоко, и спокойно. Дело, которому он решил посвятить свою жизнь, приобрело в последнее время несколько неожиданный разворот, так что пришлось менять планы и некоторые отработанные схемы, но это вносило приятное разнообразие и некоторую изюминку в повседневную рутину. Вечером он плотно и с аппетитом поужинал, с удовольствием почитал недавно купленную книгу и рано уснул.

Из мягкого пухового сна его выдернул телефонный звонок. Бабицкий. В час ночи. Что там еще?

- У Натальи какие-то проблемы, и мне придется на некоторое время забрать ее к себе, - заявил он.

- Какие проблемы? - встрепенулся Камаев. - Что произошло?

- Не знаю, она расскажет потом, сейчас я еду к ней. Просто ставлю вас в известность, что какое-то время она будет жить у меня.

- Черт! Да что там могло случиться?

- Говорю же вам - не знаю. Завтра сообщу.

- А она не разводит тебя, Илья? Может, это их бабские штучки: напридумывать всякого, чтобы переехать к тебе якобы временно, а потом ее не выгонишь.

- Александр Эдуардович, позиция Натальи мне известна: она не собирается жить отдельно от дочери, пока девочка не повзрослеет и не поумнеет, и она не хочет, чтобы мы жили втроем. Вы можете не беспокоиться, навсегда она пока не останется.

- Ну смотри, на твою ответственность. А сейчас она вместе с дочерью к тебе собирается?

- Нет, одна. Соня поедет к отцу, он ее заберет.

- Господи, да что же там такое происходит? - Камаев не на шутку разволновался.

- Я вам завтра все расскажу.

- Илья, я еще раз повторяю тебе: не вздумай переводить эту ситуацию в женитьбу. Я категорически против, и ты это знаешь. Я нанял тебя, ты на меня работаешь и будь любезен выполнять мои требования.

- Я все помню, Александр Эдуардович.

После этого разговора Камаев долго не засыпал, лежал неподвижно в постели, уставившись в потолок, и думал, думал… Все должно получиться, надо только набраться терпения. Не может не получиться. Во всем есть жесткая внутренняя логика, этой логике подчинено поведение человека, и если ее правильно понять, поведением можно управлять. А денег никогда не бывает много. Их бывает только мало. Или не бывает совсем.

Глава 8

Спать Насте совсем не хотелось, и она решила просмотреть дискеты, найденные в квартире Канунникова. Обычный набор молодого мужчины, занимающегося строительством и продажей квартир, схемы, чертежи, сметы, типовые договоры купли-продажи квартир в строящемся доме, такие же типовые договоры подряда на проведение строительно-монтажных и отделочных работ, немного «игрушек» - «стрелялок» и «бродилок». В общем-то, Настя и не рассчитывала найти на этих дискетах и дисках что-то волнующее, проливающее яркий свет на совершенное убийство, ей просто нужно было доделать работу до конца, а заодно и постараться получше понять самого Олега Канунникова. Правда, характер Олега от просмотра дискет ярче не прорисовывался, но она все равно методично изучала все материалы, потому что понимала уснуть не удастся. Она чувствовала себя какой-то взбудораженной, словно внутри некая застывшая масса вдруг всколыхнулась, ожила и начала приобретать совершенно новые формы, попутно перестраивая и все, что находится рядом с ней: мысли, чувства и даже работу сердца.

В строительстве она не понимала ровным счетом ничего, поэтому даже если на этих дискетах и было что-то необычное, она бы все равно не заметила. Однако продолжала смотреть и даже пыталась во что-то вникать, например, поэтажный план дома, который построила фирма «Контракт - ОК», она все-таки освоила. Обычный дом, квартиры от однокомнатных до четырехкомнатных, планировка стандартная, никакого шика, в каждом подъезде по два лифта и помещение для консьержки. Для оживления скучной работы она даже принялась рассматривать планы квартир, прикидывая, в какой ей хотелось бы жить. Четыре комнаты отбрасываем сразу, это слишком много, им с Чистяковым столько не нужно, да и уборки в этих хоромах - никаких выходных не хватит. Три? Можно подумать. В одной комнате спальня, в другой - диван с телевизором и компьютером, в третьей… Н-да, третья, пожалуй, будет лишней. Наверное, двухкомнатная была бы в самый раз, например, вот такая, с большой кухней. Или вот эта, в ней кухня поменьше, но зато просторная прихожая, в нее можно поместить огромное количество полок с книгами и папками, и это существенно облегчит решение проблемы пространства в гостиной.

Мечтать было сладко. Настя покосилась на мирно посапывающего мужа и пошла на кухню выпить чаю. За чаем мечталось еще лучше, особенно если перед тобой целая коробка вкусного печенья. Зачем она смотрит эти дискеты? Настя представила себе, как утром принесет их на работу, пойдет к начальнику докладывать о вчерашнем дне, проведенном сначала в квартире подозреваемого, потом в кабинете следователя, расскажет про дискеты, и Большаков спросит у нее: есть там что-то интересное? А она честно ответит: «Я ничего не поняла, я в этом не разбираюсь». И что он о ней подумает? Вместо того чтобы вызвать специалиста, который понимает в строительстве, и отдать дискеты ему, она продержала их у себя почти сутки, причем без всякого результата. Это что, показатель высокого профессионализма? Это достойные слова в устах человека, которого только что повысили в должности?

И вдруг в голове ее появилась мысль, совершенно Анастасии Каменской не свойственная. «А мне плевать, что он обо мне подумает. Пусть думает что хочет. Мне нужно было сперва самой посмотреть эти дискеты. В конце концов, я - старшая в группе, и мне необходимо по каждому факту иметь собственное мнение».

Настя прислушалась к мысли, немало ей удивилась и налила себе еще чаю. Откуда бы это? Что это с ней такое? С каких это пор ей стало наплевать на мнение начальника?

Дорошин. Что-то он с ней сегодня такое сделал, что-то волшебное, и она вдруг поняла, что можно жить не только так, как живет она сама, но и по-другому. Она - женщина, выросшая и получившая воспитание в советское время, когда одобрение вожака стаи, будь то руководитель по службе или партийный босс, было входным билетом на лестницу карьерного продвижения. Мнение окружающих о тебе было той движущей силой, которая приводила в действие весь механизм твоей социализации, и если механизм не работал или работал плохо, ты превращался в неудачника. Тебе не давали путевок в дом отдыха или санаторий, тебя не включали в списки на поощрение, не ставили в очередь на приобретение дефицитной мебели, телевизора или машины, а о жилье и говорить не приходится. И уж конечно, тебя не принимали в партию, а без партбилета тебя не повышали в должности и не переводили на более высокооплачиваемую работу. Таковы были правила игры в те времена, дефицит всего и вся, начиная от продуктов и заканчивая квартирами, создавался искусственно, чтобы сделать людей зависимыми от расположения вожака стаи и, стало быть, управляемыми.

А Игорь Дорошин - это уже другое поколение, ему исполнилось двадцать лет, когда на смену старым правилам игры окончательно пришли новые, а уж эпоху застоя он вообще вряд ли помнит. Когда умер Черненко, пришел Горбачев и началась перестройка, Игорю было лет двенадцать, а Насте - двадцать пять, уж она-то успела пожить в ту эпоху, и не только воспитание и образование получить, но даже и поработать. Обыкновенный участковый Дорошин сегодня преподал ей урок удивительной внутренней свободы.

Ей вдруг стало легко и весело. «Никуда я не уйду, - подумала она, не замечая, что улыбается во весь рот. - Не дождетесь. И можете думать обо мне что хотите. Судьба подарила мне великую удачу - работу, которую я люблю и которой хочу заниматься еще много лет, работу, которая дает мне и радость, и отчаяние, и усталость, и победы, и никогда не надоедает. И я буду, буду, буду заниматься этой работой, что бы вы там про меня ни говорили и ни думали. Уволить меня на пенсию вы теперь не можете, если Большаков не обманет и напишет представление, скоро я стану полковником и получу право служить как минимум до пятидесяти лет, а выкинуть меня со службы по другим причинам я вам повода не дам. Вот так!»