Я – Гагарин. «Звездные войны» СССР - Георгий Бес

– Экипаж, мы возвращаемся домой!

Юрий провел сеансы радиосвязи с Байконуром и с Хьюстоном. Он доложил об успешном завершении первой в истории человечества космической спасательной операции на поверхности иного небесного тела. Впрочем, шестерым отважным землянам еще предстоял путь домой протяженностью 384 000 километров.

* * *

К Юрию «подплыл» Игорь Тимофеев. Взглядом он указал на спускаемый аппарат, мол, нужно переговорить с глазу на глаз. Они оба перелетели в спускаемый аппарат одного из «Союзов».

– Что случилось, Игорь?

– Командир, тому американцу, что сейчас находится у меня в медицинском блоке, нужно делать операцию. Это – довольно серьезное хирургическое вмешательство. Нужно, чтобы кто-нибудь из нашего экипажа мне ассистировал.

– А что там с ним стряслось?

– Я так понимаю, что в момент посадки на Луну американец умудрился сломать руку, причем случился открытый перелом со смещением. К тому же астронавт потерял много крови плюс – усталость и нервный стресс… В общем, все это время я занимался только тем, чтобы стабилизировать его состояние. Но теперь нужно провести хирургическую обработку раны, промыть и очистить ее, иначе разовьется заражение крови и гангрена. Тогда руку придется ампутировать.

– Понятно, я предупрежу командира американского экипажа.

Джеймс Ловелл выслушал пояснения Юрия и врача Игоря Тимофеева с непроницаемым лицом. Помолчал немного, глубоко задумавшись. Хирургическая операция в космосе, на борту корабля, – случай уникальный, но необходимый.

– О’кей, если это нужно, значит, делайте операцию. Одно условие – я буду рядом со своим астронавтом.

– Хорошо, нам еще одна пара рук не помешает, – решил Игорь Тимофеев. – Обрабатывайте руки обеззараживающим раствором, надевайте стерильные комбинезоны, маски и – приступаем.

* * *

Трое космонавтов «вплыли» в бытовой отсек второго состыкованного «Союза». Там располагался медицинский блок. Джеймс Ловелл подлетел к лежащему на операционном столе Джону Суайгерту, взял его за руку:

– Держись, дружище, русские тебя вылечат.

Астронавт открыл глаза и медленно кивнул.

Состояние Суайгерта было очень тяжелым. Он потерял много крови. Дело в том, что в земных условиях сердце прокачивает кровь, сопротивляясь в том числе и силе тяготения. При силе тяжести в шесть раз меньшей, как на Луне, и кровь из раны будет вытекать быстрее. Соответственно кровообращение тоже будет протекать быстрее, поскольку гравитация в сочетании с прямохождением не будет создавать дополнительную нагрузку. Именно поэтому с хирургической обработкой раны следовало поспешить, пока токсины не разошлись с кровотоком по всему организму и не убили астронавта.

Юрий с некоторой опаской наблюдал, как «космический врач» готовит хирургические инструменты. Операция в космосе, в условиях невесомости – вообще уникальна.

Ведь обычная капельница в отсутствие гравитации абсолютно бесполезна. Поэтому ее заменил герметичный резервуар с лекарственным раствором под давлением. Точно так же работает вытеснительная система жидкого ракетного топлива и окислителя в реактивном двигателе. Чтобы регулировать частоту и дозу введения препарата, на прозрачной трубочке рядом с фильтром устроен специальный дозатор – система клапанов, которая и регулирует частоту введения лекарства. Да и система внутривенного вливания заполняется полностью – без единого пузырька воздуха.

Скальпели, пинцеты, зажимы, шприцы с лекарствами нельзя было просто разложить на специальном столике из-за невесомости. Весь инструментарий находился под широкой эластичной лентой, которая и фиксировала сверкающие никелем и хромом инструменты.

– Внимание, приступаем к хирургической операции.

Юрий Тимофеев завис рядом с пациентом, вдев ноги в специальные эластичные петли в «полу» возле операционного стола. Таким же образом разместились рядом Юрий Гагарин и Джеймс Ловелл.

«Космический хирург» дал наркоз пациенту. Для этого была выбрана внутривенная инъекция, поскольку газовая смесь в условиях замкнутого объема космического корабля могла распространиться по системам вентиляции. Или того хуже – загореться или взорваться.

Рана на правой руке Джона Суайгерта выглядела ужасно. Из-за открытого перелома отломки костей вывернулись наружу, порвав мышцы и кожу. Жгут, хоть его и послабляли регулярно, привел к тому, что от локтя и ниже конечность посинела и распухла. Когда Игорь Тимофеев сделал надрез скальпелем, из-под острого лезвия брызнул гной. Но у Юрия в руках уже наготове была стерильная салфетка, которой он и промокнул рану.

Игорь точными и быстрыми движениями иссек пораженные мышечные ткани, откачал гной шприцем. Пинцетом вытащил мелкие отломки костей. Работа хирурга была просто ювелирной. Гной и омертвевшие участки тканей были убраны из раны. Игорь Тимофеев трудился, пока не выступила «чистая» красная кровь. После чего он дополнительно обколол шприцем с тонкой иглой саму поверхность раны, вводя антибиотик.

Но и у самого искусного хирурга случаются ошибки: Игорь задел крупный кровеносный сосуд, кровь из него брызнула темно-рубиновым фонтанчиком. В невесомости облачко крови дробилось на мельчайшие капли. Юрий быстро прижал стерильный марлевый тампон на корнцанге к ране.

– Сейчас я пережму сосуд. – Игорь Тимофеев поставил кровеостанавливающий зажим-«москит». – Подай мне шелковую нить.

Доктор наложил лигатуру и завязал двойным хирургическим узлом.

В завершение операции Игорь выполнил несколько швов и поставил дренаж. Вправить перелом и загипсовать руку он не мог, но этого и не требовалось. Достаточно, что поврежденную руку уложили в специальный бандаж и прикрыли стерильной повязкой. Дополнительно он ввел американскому астронавту большую дозу антибиотика широкого спектра действия. Первая в истории человечества хирургическая операция в космосе была завершена успешно.

Первые часы после операции Игорь Тимофеев не отходил от больного, проверяя его пульс, давление и температуру тела. Джона Суайгерта знобило, термометр показывал 37,8. Но выше температура пока не поднималась. Молодой, здоровый и тренированный организм боролся. Доктор делал уколы антибиотиков и витаминов, поддерживая эту невидимую борьбу иммунной системы.

Но уже на пятый час после операции температура тела Джона Суайгерта понизилась до 37,2, почки работали нормально. Суайгерт благополучно отошел от наркоза и попросил пить. Постепенно его состояние стабилизировалось. Хотя рука болела очень сильно, отек понемногу начал спадать. Через дренажные катетеры в ране выходил гной.

Больного покормили мясным пюре и яблочным повидлом из тюбиков. Дали вдоволь фруктового сока. Постепенно тренированный организм астронавта перебарывал болезнь.

* * *

Полет продолжался своим чередом. Юрий вместе с Алексеем выполняли необходимые расчеты, корректировали траекторию полета. Кислородно-керосиновый разгонный блок был все же менее эффективен, чем кислородно-водородный. Поэтому обратно к Земле «Константин Циолковский» летел в полтора раза дольше. Космонавты и астронавты регулярно выходили на связь с Байконуром и Хьюстоном, выполняли и научные эксперименты по программе исследований.

Зелено-голубой диск Земли становился все больше. Тысячи километров космической бездны сгорали в яростном сиянии реактивного пламени. А тем временем космонавты и астронавты решили пообедать. Накрыли общий стол, американские астронавты прихватили часть своих припасов. Консервированные продукты у советских космонавтов оказались сытнее, американские «космические консервы» воспринимались скорее как экзотика. С позволения командира экипажа «Константина Циолковского» выпили по глотку водки – за здоровье Джона Суайгерта.

После уникальной хирургической операции астронавт быстро шел на поправку.

Американские астронавты на борту «Константина Циолковского» откровенно блаженствовали. После тесной и промерзшей насквозь кабины лунного модуля русский космический корабль представлялся роскошным дворцом после убогой коммунальной квартиры. Они вдоволь отъедались и отсыпались. Сменили провонявшую потом одежду на чистые комплекты, которые им передали советские космонавты. Джеймс Ловелл, правда, распорядился аккуратно срезать со старой одежды звездно-полосатые флаги и эмблемы миссии и пришить на чистые комбинезоны. Эта инициатива была с пониманием встречена советскими космонавтами. Такой патриотизм действительно дорогого стоил.

Но самое главное – астронавты могли воспользоваться еще и космическим туалетом! В американских кораблях такое было не предусмотрено, обходились памперсами. Резервуары для сбора мочи появились только на космических кораблях серии «Спейс Шаттл». А в остальном… В общем, и тут советская космонавтика была впереди планеты всей.