Я – Гагарин. «Звездные войны» СССР - Георгий Бес

Кислорода троим астронавтам хватало: «Водолей» обладал большими кислородными баками, поскольку предусматривалось два выхода на поверхность Луны. Соответственно атмосферу лунной кабины следовало два раза сбросить в вакуум и два раза восстановить заново. В дополнение к этому были перенесены дополнительные баллоны из командного модуля перед вынужденной посадкой.

Хуже было с электроэнергией. Батареи лунного посадочного модуля были практически разряжены за время аварийного полета. Положение спасла находчивость Фреда Хейза.

На Луне астронавты «Аполлона-13» должны были оставить несколько научных приборов. Для питания этой аппаратуры предназначался радиоизотопный источник электроэнергии типа «SNAP-27». В прочном керамическом корпусе с дополнительной стальной оболочкой находилась смесь радиоактивных материалов. По сути, это была большая «атомная батарейка». Ее-то и предложил использовать Фред Хейз в качестве источника тока. Проверили, подключили – получилось! Трое измученных холодом и сыростью даже позволили себе роскошь немного согреться от включенной системы обогрева лунной кабины. Разумеется, она не была предназначена для работы на лунной поверхности, ведь в этом случае астронавты работают в скафандрах. Но в полете она все же обогревалась. Джеймс Ловелл рассудил здраво, что излишне экономить все же не стоит. Больше назначенного ресурса автономности в 75 часов лунный модуль все же не продержится. А так тепло сразу подняло настроение всем троим астронавтам.

Больше всего не хватало воды. Джеймс Ловелл мучился от жажды больше всех, он отдавал свою воду раненым товарищам. Фред Хейз все так же надрывно кашлял, его постоянно знобило. Его простуда обострялась час от часу. Состояние Джона Суайгерта тоже ухудшалось. Мягкие ткани вокруг раны распухли и посинели, ему нужно было периодически ослаблять жгут, чтобы рука окончательно не отмерла. Суайгерта тоже лихорадило, он держался только на морфине. Командир «Аполлона-13» вкалывал очередную дозу раненому каждые четыре-пять часов. Но и это лекарство закончилось бы раньше, чем подоспела помощь…

– Остается только молиться, джентльмены, – изо всех сил сохраняя спокойствие, сказал Джеймс Ловелл.

– Да, если бы здесь был Базз Олдрин, он бы прочитал нам пару псалмов, – попытался пошутить Фред Хейз.

Эдвин Базз Олдрин, который вместе с Нейлом Армстронгом впервые вышел на поверхность Луны, был старейшиной пресвитерианской церкви. Сделав первые шаги по поверхности чужой планеты, он провел короткую церковную службу и совершил таинство причастия. Атеист Армстронг причащаться не стал.

Тем временем Джеймс Ловелл вышел на связь с Землей:

– Huston, we got a very big problem!..

Выслушав пространную и довольно эмоциональную тираду командира «Аполлона-13», ведущий руководитель полета Джин Кранц посоветовал экипажу «Тринадцатого» две вещи: ждать и молиться.

– Русские уже летят к вам, Джеймс, вся надежда сейчас только на них. Передавайте радиосигнал, чтобы они смогли запеленговать вас.

– Понял тебя, Джин, будем держаться, – ответил командир «Аполлона-13». – Из всех молитв нам бы помогла только «Молитва Шепарда»: «Please, dear God, don’t let me fuck up»!

Глава 27

Перенацеливание в космосе

Трое советских космонавтов летели к Луне в относительном комфорте. Изначально корабль «ЛЗ-М» был предназначен только для облета нашего естественного спутника, и сферический бытовой отсек в нем предназначен не был. Но для спасательной экспедиции решили использовать два «Лунных Союза», сохранив оба бытовых отсека кораблей. Мало ли, вдруг придется делать хирургическую операцию, а где в таком случае разместить пострадавшего астронавта? Так что во время полета Юрий Гагарин, Алексей Леонов и Игорь Тимофеев наслаждались простором. Кислородно-водородный разгонный блок придал тяжелому космическому кораблю «Константин Циолковский» большое ускорение и теперь включался только периодически.

Космонавты стартовали с орбиты Земли с пятикратными перегрузками – это было сделано для того, чтобы развить большую скорость и добраться до Луны как можно раньше. В полете отважную троицу защищали легкие скафандры-комбинезоны, они спасали от разгерметизации, но вот для прогулок по Луне были не совсем удобны. Тяжелые лунные скафандры «Кречет» лежали до срока. А после разгонного участка траектории космонавты сняли и легкие скафандры. Во время полета они были одеты в специальные комбинезоны, снабженные эластичными вставками. Они позволяли нагружать в невесомости мышцы, которые быстро «отвыкали» бороться с земной силой тяжести. На Луне гравитация в шесть раз слабее, но это ведь не значит, что там ее нет совсем, а троице русских космонавтов нужно было работать в лунных условиях – тут без выносливости никак. Вот и приходилось напрягаться, паря в невесомости, – очередной космический парадокс.

* * *

– Заря, я – Кедр, прием. На борту порядок, полет нормальный, – доложил командир корабля «Константин Циолковский».

– Вас понял, Кедр, пока без изменений. Очередная коррекция траектории полета к Луне и включение маршевого двигателя – через тридцать часов. – Радиосообщения с Земли доходили с запаздыванием, такова особенность радиосвязи в дальнем космосе.

На борту советского космического корабля было спокойно. Постоянное гудение вентиляторов, перемешивающих замкнутую в герметичном объеме атмосферу, убаюкивало. Ровным зеленым светом мерцали индикаторы на приборных панелях, стрелки на циферблатах приборов находились в отведенных им зонах. Юрий сидел за пультом управления, сейчас была его вахта. Проведя сеанс радиосвязи, он аккуратно заполнил вахтенный журнал космического корабля.

Игорь Тимофеев находился в медицинском блоке. Первый в истории космический врач еще раз проверял свое мудреное оборудование и инструменты. Он старался каждую свободную минуту проводить в окружении сверкающих хромом приборов, которые остальных космонавтов только пугали.

Алексей Леонов забрался в спускаемый аппарат, чтобы поспать после вахты. Оттуда доносилось его сладкое похрапывание. Вот чем хороша невесомость: как завис в воздухе, так и спи, словно на мягкой перине. Обычно космонавт все же устраивался под одной из стенок космического корабля, чтобы чувствовать опору.

«Константин Циолковский» несся в бездонной черноте космоса, и родная планета становилась в иллюминаторах все меньше и меньше. Сейчас основной маршевый двигатель разгонного блока «ДМ» не работал. Сложная конструкция их двух состыкованных «Союзов», лунных посадочных модулей по бокам и разгонных блоков парила в черноте космоса, подставив Солнцу раскрытые панели солнечных батарей. Параболические чаши остронаправленных антенн ловили импульсы связи с Землей.

Отработав на начальном этапе полет почти вдвое больше расчетного времени, разгонный блок «ДМ» сообщил «космической связке» различных модулей довольно приличную скорость. Конечно, все это время трое космонавтов находились в противоперегрузочных креслах-ложементах в боевых летных скафандрах. И все равно пятикратные перегрузки было тяжело переносить в течение длительного времени. Но зато ускорение позволяло разогнать многотонный корабль и быстрее добраться до Луны, где в плену у космоса бедовали трое американских астронавтов. Совсем скоро могучий реактивный двигатель «Константина Циолковского» включится вновь, чтобы достичь еще большей скорости. А вместе с основным заработают и дюзы движков ориентации и маневрирования для коррекции траектории долгого полета.

Внутри уютного кусочка Земли за обшивкой герметичных отсеков, куда не проникало ледяное дыхание космоса, трое космонавтов собирались на обед. Мясное пюре, печеночный пашет – все в удобных тубах, специальные галеты, которые не дают крошек. Плавленый сыр, тоже в тубах. Кстати, тубы с мясными и овощными пюре можно было разогреть в портативном электрическом шкафу. На сладкое был абрикосовый джем, виноградный, апельсиновый или яблочный сок, все тоже упаковано в алюминиевые тубы. И, конечно же, шоколад. Космонавты на недостаток аппетита не жаловались.

– Поели – теперь можно и поспать! – сладко потянулся Алексей Леонов.

– Леша, имей совесть, ты и так недавно дрых в спускаемом аппарате! – делано возмутился Юрий. – Экипажу приготовиться к включению маршевого двигателя и коррекции траектории.

– Есть, командир.

Космонавты заняли свои места у приборных панелей бортовых систем космического корабля. Все операции были давно и накрепко отработаны еще на Земле, на натурных тренажерах «Союзов». Алексей Леонов, исполняющий в этом полете еще и обязанности штурмана, готовил данные для коррекции по наиболее ярким звездам: Алголю, Антаресу, Арктуру, Сириусу, Канопусу.

На панели дальней космической связи зажегся контрольный индикатор.

– Командир, Земля вызывает – экстренная связь.