Из рода волхвов - Мирослава Раевская

Глава 20

Перед глазами мелькали вспышки, чьи-то лица и кровь, много крови и боли. Веселина слышала голоса, крики и стоны тех, кто более уже никогда не сможет поднять веки. Она видела Радовида и Миру, которые смеялись и светились от счастья, но в один миг их улыбки обращались в горькие слёзы. Образ светловолосой жрицы рассыпался прахом раз за разом, песком утекая сквозь пальцы, а её изящная подвеска с кулоном в форме лунницы одиноко тонула в грязи и алой воде.

«Чему быть — того не миновать. Вместе не гулять — счастья более не знать».

Лина сделала вздох — и очнулась, вынырнув из видения, словно из-под толщи ледяной воды. Холодный ночной воздух обжёг лёгкие, звёзды на чёрном небосклоне равнодушно воззрились на неё со своей неприступной высоты. Всё её тело ныло и болело, словно за время сна по ней потопталось целое стадо коров. Память возвращалась обрывками — она всё ещё слабо понимала, что произошло вчера. Или, быть может, позавчера…

— Веселина?

Голос Яна и его лицо, возникшее вдруг перед взором, окунули в неожиданное спокойствие. Всё в нём внушало странную уверенность, призрачную надежду на то, что любые преграды — преодолимы. Но, видимо, он её чувств не разделял, потому что серебряные глаза мерцали волнением. Лина хотела разомкнуть губы, сказать, что с ней всё в порядке, но с них сорвалось лишь невнятное мычание. Язык прилип к нёбу и совсем не хотел слушаться.

Ян понял всё без слов и, взяв бурдюк, аккуратно приподнял её голову. Прохладная родниковая вода коснулась губ и мягко потекла внутрь, буквально возвращая её к жизни. Веселина сыто выдохнула и со стоном оперлась спиной о ствол раскидистой берёзки, под сенью которой они устроили привал. Голова вновь разразилась болью, словно пыталась донести до неё что-то таким образом. Но Лина подобные намёки понимала слабо.

— Отчего так плохо, что я делала… — слабо захныкала она, поднимая глаза.

— Совсем ничего не помнишь? — напряжённо спросил Ян и, заметив её рассеянный кивок, устало хмыкнул: — Ну, немудрено. Могу сказать одно — теперь я точно верю в то, что ты девочка особенная. Во всех смыслах.

— Что? Что я сделала?

Наверное, испуг на её лице был крайне очевидным, потому что чужая ладонь ласково опустилась на кудрявую макушку. То ли успокоить пытался, то ли сразу готовил к неприглядной правде. Но Веселина уже не была уверена в том, что сможет смириться с очередным дерьмом, которое принёс в этот мир сам факт её существования.

— Ты нас всех спасла, — вдруг улыбнулся Ян. — Это во-первых. Во-вторых, ты чуть не превратила военный лагерь северян в могильник. Пожалуй, это надолго отбило у Йорана желание делать тебе свадебное предложение.

Лишь после его слов в мыслях промелькнули события недавних дней. Маленькая изба, плачущие девушки, улыбчивое лицо чужеземца и кровь Яна, от которой у неё помутилось сознание. В какой-то момент перед глазами будто опустилась чёрная завеса, отрезавшая её от всего остального мира. Последним, что она запомнила, была разъярённая Звана и боль на правой щеке.

— Я плохо помню… Что со мной было и сколько времени прошло?

— Ты была в бреду три дня, — поджал губы Ян и отвёл взгляд, непроизвольно путаясь пальцами в её волосах. — То просыпалась, то вновь впадала в беспамятство. Бесконечно шептала о том, что…

— «Вместе не гулять — счастья более не знать», — горько улыбнулась Веселина, потому что проклятая фраза крепко засела в её мыслях. Нарастающее в ней давным-давно отчаяние в конце концов нашло выход. — Мне вновь снился Радовид и Мира, много крови, много страха и смерти… Я не понимаю, что они хотят сказать, не понимаю, почему именно я. Не хочу я, чёрт побери, быть особенной! Почему они все не могут оставить меня в покое?! Велесово братство, северяне, люди, волхвы… Да сколько можно?!

Слёзы невольно хлынули по щекам солёным потоком, когда жуткие картины прошлого вновь запестрели перед глазами, нарушая гармонию ночного леса. Веселина схватилась за лицо, сжимая собственные веки с такой силой, словно хотела вырвать их. Боги наградили её знанием, наградили её силой, и она была почти готова разразиться проклятьями, чтобы они забрали этот непрошеный дар себе. Ей казалось, что на неё с младенчества свалилось всё бремя людских и волховских грехов. Везде — чужая, нигде — своя. Может, и удел у неё был такой? Одинокий.

Тёплые руки обхватили её запястья, силой отнимая от раскрасневшегося лица. Меньше всего ей хотелось сейчас видеть сочувствие на лице человека, который столь глубоко засел в сердце, что уже не оторвать и не вытравить. Но глаза Яна были чисты и прозрачны, как речная гладь, лишь тень горечи застыла на их дне.

— Когда-то давно мне тоже казалось, что весь мир обернулся против меня. Тогда мне хотелось разорвать их на куски, убить каждого из тех, кто посмел испортить и извратить мою жизнь, — он скривил губы в ухмылке и стёр пальцем соль с её щеки. — Судьба не даёт нам выбор — принять её дар или же отринуть. Все наши шаги в какую бы то ни было сторону — это лишь иллюзия решения, Веселина. В итоге жизнь всё равно приведёт нас туда, где мы должны были оказаться изначально.

— Хочешь сказать, мне суждено стать причиной разрушения этого мира? — мрачно улыбнулась Лина, яростно сверкая слезящимися глазами. — Для того я родилась? Чтобы воздать и людям, и волхвам за их грехи?

— Любая монета имеет две стороны. И ты — не исключение, — он подцепил её подбородок пальцами, вдруг оказавшись совсем близко. — А спасти или разрушить — дело твоё. Думаю, судьба приемлет оба варианта.

Веселина усмехнулась и слабо засмеялась, скользнув пальцами вдоль чужой щеки. Они дышали друг другу в губы, но никто из них не решался сделать тот отчаянный шаг, который изменит всё. Для них. Быть может, для этого мира тоже — в какой-то степени. Но прежде ей до странного, болезненного трепета хотелось услышать ответ на заветный вопрос:

— А если я всё же решусь разрушить — что сделаешь? Убьёшь?

— Ты сама убьёшь себя, если захочешь сделать это. Я же предпочту сделать всё, чтобы избежать такого исхода, — Ян устало смежил веки и выдохнул: — На этот мир мне давно плевать, поэтому не принимай мои слова за излишнюю добродетель. Но тебя терять я уж точно не намерен.

Ответ, пожалуй, был более чем исчерпывающим. Веселина вновь засмеялась, обжигая дыханием чужие губы, и вдруг подалась вперёд, стирая все преграды,