Победный «Факел Гаргалота» - Гай Орловский

– Ух ты, – сказал первый голос пристыженно. – Буду знать. Красивая легенда…

– Это не легенда, – отрезал второй строго. – Все так и было! Этот мир сотворен Всемилостивейшим, и в нем его законы. Раз мы приняли ислам, то должны принять и его… ага, постулаты!.. Быть в отряде «Копыта Бурака» – это быть такими же молниеносными!..

– Ух ты, – сказал боевик. – Здорово. Мне нравится.

– То-то. Ладно, иди к Масуду, доложи, с нашей стороны на море и корабле все спокойно…

Я прислушался к удаляющимся шагам, а потом, решившись, взвинтил темп обмена и быстро выдвинулся из-за стены. Один из боевиков как раз вдали уходит по коридору, второй все еще смотрит ему вслед.

Я ухватил его сзади за голову и с силой шарахнул лбом о металлический столб.

Расстояние всего с полметра, для полноценного размаха маловато, боевик даже успел ухватить рукоять пистолета, но после глухого стука пальцы разжались. Я выдернул его пистолет из кобуры и сунул себе за пояс, а несчастного запихнул в ближайшую комнату, где поспешно закрыл за ним дверь.

Не знаю, скоро ли очнется… и очнется ли вообще, нет опыта в таких делах и, надеюсь, не будет, хотя уже появилось гадостно-сладкое чувство власти и возможности творить противозаконное и противообщественное, наследство неандертальцев, постоянно бунтовавших против устанавливающих законы и правила, стремящихся к сингулярности кроманьонцев.

Пока крался по коридору, пару раз видел за стенами голубоватые силуэты, а в третий раз, распознав, что человек ко мне спиной, быстро распахнул дверь и впрыгнул в комнату, торопливо закрыл за собой.

Боевик оглянулся, лицо закрыто платком, хотя от кого здесь прятаться, но значит, готов встретить опасность в любой момент, однако вместо пистолета в ладони коробочка мобильника, а когда увидел меня, сразу же с силой сжал его в ладони.

Я сказал негромко:

– Эй, романтик!.. Беспроводное подводит чаще, чем старый надежный провод, по себе знаю.

Удерживая в правой мобильник, где вполне может быть детонатор, он левую метнул к кобуре с пистолетом, но остановился, когда я сделал шаг вперед.

– Тихо, тихо…

Два черных страшных дула взглянули ему в переносицу, он замер, только проговорил растерянно:

– Официант… так это ты…

– Точное умозаключение, – согласился я. – Что подать?

– Значит, – сказал он чуть быстрее, – ваших на яхте нет?..

– Не знаю, – ответил я, – кто такие наши, я вообще-то индивидуалист и чуточку анархист, хотя и государственник… но с вами и официант левой ногой… Брось ты эту штуку. Все вайфаи, блютузы и прочие штуки и не хрюкнут в таком мощном поле…

Он начал медленно разжимать пальцы, но настолько неторопливо, что не только для меня неторопливо, а вообще черепахисто, почти вижу, как скачут тысячи кривых в его мозгу, выискивая варианты, сравнивая, сверяя, выбирая лучший.

– Где пассажиры? – спросил я.

Он сказал медленно:

– Команда заперта в двенадцатой, тринадцатой… ах да, еще и в четырнадцатой комнате на первой палубе…

– Я тебя не это спрашивал, – прервал я.

Он продолжил еще медленнее:

– Вся охрана яхты на третьей палубе с семьдесят второй каюты по семьдесят восьмую…

Мобильник наконец-то вывалился из его разжимающихся пальцев, я должен бы проводить его взглядом, так и произошло чисто машинально, однако спусковую скобу я нажал в тот момент, когда он начал было вскидывать пистолет в позицию для стрельбы…

…Но на долю секунды не успел, пуля с утяжеленным наконечником ударила в переносицу. Голова резко дернулась назад с такой силой, что я услышал стук затылка о стену.

– Скотина, – сказал я в сердцах, – мог бы и сказать.

Надеюсь, стены и дверь заглушили звук выстрела, все помещения проектировались так, чтобы никакие истошные крики и визги абсолютно не были слышны в соседней каюте, миллиардеры должны отдыхать с комфортом.

Я сорвал с его лица платок, даже не успел запачкаться кровью, мимо меня помчались комнаты, комнаты, наконец дверь в кинозал, явно огромный, судя по размерам. Сквозь стену я рассмотрел некий голубой туман, что говорит о настоящем скоплении там народа. Вся синева внизу, то есть сидят или лежат – так им приказали.

Я замотал платком лицо, жаль – зеркала нет, наверняка я красив и страшен, как какой-нибудь первобытный Зорро, а то и сам Скарамуш, сын Чинганчука, быстро вломился в кинозал. Так и есть, все сидят, покорно склонив, а то и положив головы на колени.

– Всем тихо, – велел я злым голосом. – Я из команды… Из команды российского Моссада имени Степана Петлюры, а не какого-то там ЦРУ. Тихо-тихо!.. Ждите, вот-вот ворвется англо-китайский спецназ. Потому как только начнется стрельба, все на пол и закрыть руками головы! Вас спасут, свиньи неверные…

И, не дожидаясь реакции, захлопнул дверь и, отбежав на цыпочках, понесся по длинному и широкому, как Старый Арбат, проходу между бортом яхты и стеной с редкими дверьми…

К счастью, хозяин озаботился для гостей повесить на каждой табличку: «Массажная», «Кинотеатр», «Спа-бассейны», «Бар»…

Вторую группу заложников отыскал в танцевальном зале, у двери прохаживается боевик с автоматом в руках, подтянутый и молодцеватый, только и смотрит, в кого бы всадить содержимое всего рожка.

Я дождался, когда он пойдет в другую от меня сторону, вихрем догнал, он только остановился и начал поворачиваться, рукоять моего пистолета ударила в висок.

Там хрустнуло, как яичная скорлупа, я подхватил его падающее тело и, пинком отворив дверь, зашвырнул туда с размаху. В большом зале полно народу, но никто почему-то не танцует, все тесно сгрудились, как овцы у стен, сидят, опустив головы, никакая овца так не сможет, те хотя бы бэкнули в знак протеста, а здесь одни мужчины, по виду бодигарды хозяина и всевозможная охрана, а также обслуживающий персонал, но вышколены все, приказы выполняют, кто бы их ни отдавал, на труп смотрят с ужасом, а от подкатившегося им под ноги автомата в ужасе отодвинулись.

– Всем сидеть и ждать! – велел я. – Ни звука!.. Операция по освобождению началась. Никаких инициатив! Хотя какие от вас инициативы…

Леонтии здесь нет, ее бы сразу заметил, я развернулся к выходу, но там простучали быстрые шаги, кто-то успел заметить отсутствие часового и распахнутую дверь.

Я не успел бы сказать «мама», как в дверном проеме будто в замедленной съемке появился боевик с автоматом в обеих руках. Дурак, нужно было сразу стрелять, а не оценивать обстановку, не успел развернуть ствол в мою сторону и нажать на спуск, как две тяжелые пули из моих пистолетов ударили в лобную кость, словно кувалдами из рельсотрона.

Не просто пробило – разнесло всю переднюю часть, словно и не тупой фанатик, а мыслящий интеллигент с гор. Голову запрокинуло с такой силой, что наверняка сломаны позвонки – хотя зачем они гордому человеку, не желающему гнуть шею перед гнилым Западом?

Я и это тело подхватил, не дав грохнуться о пол, хотя эти выстрелы могут услышать, несмотря на исполинские размеры этого Ноева ковчега, вбросил его в зал к другим телам, еще живым, пусть танцует, а сам выскочил, плотно закрыв дверь.

Сердце барабанит о ребра, сейчас нужно двигаться, двигаться быстро, я промчался вдоль ряда дверей, дыхание как у огнедышащего дракона, и вдруг дверь впереди в трех шагах распахнулась, вышел боевик с автоматом в руках.

Он на мгновение замер, а я сжал рукоять пистолета и выстрелил ему дважды в грудь, а когда у него подломились ноги, подхватил и почти бережно опустил на пол.

– Яхта заминирована?

Он попытался приподнять автомат, но я пинком выбил из его слабеющей руки.

– Да…

– Хорошо, – одобрил я. – У кого взрыватель?

– У Хасана аль-Кайда…

– А где он?

Он прошептал слабо:

– Ты идешь оттуда… я слышал выстрелы… похоже, ты убил этого достойного человека…

– Блин, – вырвалось у меня, – хрен теперь отыщешь…

Он сказал еще слабее:

– Взрыва не будет…

– Идиоты, – сказал я зло. – Не могли хотя бы таймер поставить!

Он шепнул:

– Зачем тебе, гяур?

– Забрал бы отсюда одну женщину, – ответил я, – и взорвал бы это гнездо порока, отплыв на сотню метров!

Он посмотрел неверяще, на губах медленно проступила обескровленная улыбка.

– А ты… сам террорист…

– Весь мир террористы, – ответил я. – Даже на диванах террорист на террористе.

Глава 8

Я выстрелил ему в сердце, но он продолжал смотреть на меня угасающим взглядом, а я пробежал вдоль стены, напряженно прислушиваясь, что впереди за углом и сзади, но просматривая, и что за стеной.

И ничего, что вижу только голубоватые тени, у спецназа в очках ночного видения вообще зеленые, противно, словно за тритонами в болоте наблюдаешь, звуки тоже громче и объемнее, мозг и по ним торопливо складывает картинки, но высокое искусство пусть идет в жопу, жизненно важно знать, кто идет в мою сторону или хотя бы стоит с автоматом в руках на посту впереди.