История Петра Великого - Александр Брикнер

Однако нашлись и противники бунта. Они сделали нападение на шайки Булавина, побили многих приверженцев атамана, переказнили взятых в плен и сообщили царю о подробностях своего подвига, так что Петр, успокоившись, писал к Меньшикову: «Итак, сие дело милостью Божией все окончилось».

Однако дело кончилось не так скоро. Хотя Булавин на некоторое время скрылся и поселился у запорожцев, но скоро снова явился на притоках Дона, и около него собралось тотчас же несколько сот «гультяев». В призывных грамотах атамана довольно наивно и простодушно указана цель предприятия: «Атаманы молодцы, дорожные охотники, вольные всяких чинов люди, воры и разбойники! Кто похочет с военным походным атаманом, Кондратием Афанасьевичем Булавиным, кто похочет с ним погулять, по чисту полю красно походить, сладко попить да поесть, на добрых конях поездить, то приезжайте в черны вершины самарские». Все это, однако, не мешало обычному ханжеству, заставлявшему Булавина в других грамотах говорить: «Стоять со всяким радением за дом Пресв. Богородицы, и за истинную веру христианскую, и за благочестивого царя, и за свои души и головы… а которым худым людем, и князем, и бояром, и прибыльщиком, и немцом, за их злое дело отнюдь бы не молчать и не спущать того ради, что они вводят всех в еллинскую веру и от истинной веры христианской отвратили своими знаменами и чудесы прелестными», и проч. Как на лучших союзников было указываемо, между прочим, на «всяких черных людей», а к тому еще велено было: «А по которым городам по тюрьмам есть заключенные люди, и тех людей заключенных из тюрьмы выпустить тотчас, без задержания» [441].

Бунт мог сделаться особенно опасным для Азова. Булавин велел насильно взять в полки рабочих, которые готовили на Хопре лес, в отпуск к Азову. Таким образом, могла остановиться постройка укреплений и флота в Азове. Это важное место было отрезано бунтом от сообщения с центральной властью.

Азовский губернатор Иван Андреевич Толстой выслал против бунтовщиков войско, на которое, однако, нельзя было надеяться, так как многие из солдат и казаков перешли к бунтовщикам; остальные были разбиты Булавиным на речке Лисоватке (8 апреля 1708 г.). Следствием победы, одержанной бунтовщиками, было то, что за Булавина поднялись три реки — Хопер, Бузулук и Медведица. Между сторонниками мятежа было множество раскольников. Брожение стало распространяться до центральных мест государства. Воры готовились идти к Тамбову, к Туле, к Козлову. В Тамбовском уезде жители некоторых деревень склонились к бунту, выбрали между собой атаманов и есаулов и начали чинить расправу по казацкому обычаю. Разнеслись слухи, что хотят убить всех бояр, прибыльщиков, подьячих.

В другом направлении бунт принимал все большие размеры. В воззвании Булавина к кубанским казакам сказано, между прочим, что бояре решили всю реку Дон разорить «…и стали было бороды и усы брить, так и веру христианскую переменить и пустынников, которые живут в пустынях, ради имени Господня, и хотели было христианскую веру ввесть в еллинскую веру…» О начальных людях сказано: «Многие станицы огнем выжгли и многих старожилых казаков кнутом били, губы и носы резали и младенцев по деревням вешали» и проч. В другой грамоте, к старшинам кубанских казаков, сказано, между прочим: «Ныне на реке у нас казаков в едином согласии тысяч со сто и больше; а наперед что будет, про то Бог весть, потому что русские люди бегут к нам на Дон денно и нощно с женами и детьми от изгоны царя нашего и от неправедных судей, потому что они веру христианскую у нас отнимают. А если наш царь на нас с гневом поступит, и то будет турский царь владеть Азовом и Троицким городами; а ныне мы в Азов и в Троицкой с Руси никаких припасов не пропущаем, покамест с нами азовской и троицкой воевода в согласие к нам придет… а если нам не станет жаловать или станет нам на реке какое утеснение чинить, и мы войском от него отложимся и будем милости просить у Всевышнего Творца нашего, Владыки, также у турского царя, чтобы турский царь нас от себя не отринул, и потому мы от своего государя отложимся, что нашу веру в Московском царстве перевел, а у нас отнимает бороды и усы» и проч. Ко всему этому прибавлена просьба отправить копии с этого письма к одному турецкому паше и к разным татарским мурзам, а подлинное письмо отправить к султану в Царьград. В особой приписке сказано: «По сем писании войсковой атаман Кондратий Афанасьев и все войско донское у тебя, турского султана, милости прося, и челом тебе бью. А нашему государю в мирном состоянии отнюдь не верь, потому что он многие земли разорил, за мирным состоянием и ныне разоряет, также и на твое величество и на царство готовит корабли и каторги, и иные многие воинские суды и всякой воинской снаряд готовит» [442].

Нам неизвестно, узнал ли Негр о таких изменнических сношениях бунтовщиков с турками. Однако он принял решительные меры. Отправляя князя Василия Владимировича Долгорукого, брата убитого бунтовщиками, с войском для борьбы с ними, он писал ему, что нужно «сей огонь за раз утушить». В инструкции Долгорукому было оказано: «Городки и деревни (на Хопре и проч.) жечь без остатку, а людей рубить, а заводчиков на колеса и колья, дабы тем удобнее оторвать охоту к приставанью к воровству людей; ибо сия сарынь кроме жесточи, не может унята быть».

Из разных писем царя к Меньшикову, Долгорукому, Толстому и прочим видно, как сильно он беспокоился и что особенно тяжелой заботой была мысль об Азове. «Смотри неусыпно, — писал царь Долгорукому, — чтобы над Азовом и Таганрогом оной вор чего не учинил прежде вашего приходу»; затем он советовал ласково поступать с теми, которые пристали к бунту, но принесли повинную, и т.д. К Меньшикову он писал: «Ежели сохранит Господь Бог Азов и Таганрог, то им (бунтовщикам) множиться отнюдь нельзя, понеже сверху войска, а снизу сии города; на Волгу и Астрахань нет им надежды, и для того мусят (должны) пропасть» и проч. Петр немного позже, в другом письме к Меньшикову, выразил надежду, что война в Польше не помешает ему на некоторое время отправиться на Дон, «истребить сей огонь и себя от таких оглядок вольными в сей войне учинить».

Между тем Булавин действовал успешно, занял важный город Черкасск и собирал все большие и большие силы. Петр был очень встревожен и писал к Меньшикову: «Вор Булавин Черкасской взял и старшин пяти человек побил до смерти, и писал в Азов войсковую отписку, что они ничего противного чинить не будут; однако же чаю, сие оной дьявол чинит, дабы оплошить в Азове и тайно возмутить, также и к Москве послана от них станица с оправданием, с отпиской; однако же сему в подкопе лежащему фитилю верить не надобно; того ради необходимая мне нужда месяца на три туда ехать, дабы с помощью Божьей безопасно тот край сочинить, понеже сам знаешь, каково тот край нам надобен, о чем больше терпеть не могу» [443].

Однако счастье изменило Булавину. Его шайки несколько раз были разбиваемы отправленными против них отрядами войска. Долгорукий действовал довольно успешно и собирался было вешать 143 взятых в плен бунтовщиков, когда получил письмо от Петра со внушением поступать милостиво, жестокостями не усиливать слухов о том, что Долгорукий мстит за убиение брата.

Булавин сделал ошибку, разделив свои войска на несколько отрядов. Если бы он со всеми силами своей голытьбы бросился на Волгу и пошел вверх этой рекой, то его движение, при не затихшем еще башкирском бунте, при вступлении Карла XII в русские пределы и при внутреннем неудовольствии, возбужденном преобразованиями и тягостями, могло бы сделаться чрезвычайно опасным [444].

Неудачи лишили Булавина доверия. Между казаками всегда находились готовые к измене, к выдаче своих атаманов власти, надеясь через это на выигрыш для себя. Некоторые казаки написали челобитную и отправили ее к царю. В ней они жаловались на страшные насилия Булавина и его товарищей, рассказывали, что сии последние многих людей в воду сажали, по деревьям за ноги вешали, женщин и младенцев меж колод давили и всякое ругательство чинили. При всем том, однако, челобитчики считали себя вправе вступить как бы в формальные переговоры с правительством. В конце челобитной сказано: «Мы желаем тебе служить по-прежнему; но чтобы твои полководцы к городкам нашим не ходили; а буде они насильно поступят и какое разоренье учинят, в том воля твоя: мы реку Дон и со всеми запольными реками тебе уступим и на иную реку пойдем».

Петр, получив челобитную, велел Долгорукому прекратить военные действия. Очевидно, царь надеялся на сделку с мятежниками. Однако положение Долгорукого было чрезвычайно затруднительно. От Толстого он получал из Азова тревожные письма, заставлявшие его действовать; движения Булавина опять становились опасными, особенно для Азова. Петр, наконец, предоставил Долгорукому действовать по усмотрению, «ибо издали так нельзя знать, как там будучи» [445].