Предатель - Аарон Дембски-Боуден

Среди криков «Кирена! Кирена!» и «Благословенная Леди!» он услышал донесшийся сзади тихий голос, дрожащий женский шепот.

— Кто ты?

Он рискнул бросить взгляд назад, в то же самое время впечатав локоть в лицевой щиток Несущего Слово и заставив воина пошатнуться. Кирена была анемично бледна, хотя Кхарн не был уверен, не следствие ли это сильного смрада погребального савана, или же выпавших на ее долю безумных испытаний.

— Это я, — сказал он. Сколько раз они встречались? Сколько раз он слушал, как они с Аргелом Талом спорят о вере, философии или сущности души? Тогда он не верил ни единому слову, но события этой ночи заставили его провести неприятный пересмотр собственного скептицизма. Он позволял ей прикасаться к своему лицу, чтобы изучить его черты, даже дал провести пальцами по шраму на затылке — единственной незаживающей ране на том месте, где много лет назад вживили Гвозди. Он рассказывал ей о Гвоздях и о том, что те сделали с его мозгом.

Но здесь и сейчас она не знала, кто он. Вместо того, чтобы ощупывать лицо или опознавать по голосу, она смотрела на него и не узнавала.

— Кхарн, — произнес он. — Я Кхарн.

Она уставилась на него, на скрывающую лицо маску.

— Ты Кхарн?

Ему не дали ответить. Толпа навалилась так сильно, что едва не вдавила его в нее. Кхарн ударил цепным мечом, разорвав ближайшего смертного надвое. Он ощущал тошноту от того, что сражается так спокойно. Гвозди посылали импульсы — не боль, а дразнящее тепло, от которого ускорялось сердцебиение — предлагая напитать эмоциональный центр мозга удовольствием, если только он расслабится и начнет безнаказанно убивать.

— Назад, — прорычал он. — Назад.

Он подавил желание, отшвырнул еще двоих людей в сторону, размозжил третьему голову эфесом цепного меча и полностью погрузил кулак в лицо очередного поклонника, от чего голова мужчины запрокинулась назад, и тот рухнул на пол.

Этого было недостаточно. Вал продолжал напирать, люди протискивались мимо, даже проскальзывали у него между ног. Его банально захлестывали числом, невольно наводя на мысли о том, как крестьяне-фермеры с вилами стаскивают закованного в броню рыцаря с седла. Он как-то раз видел такое на зернистой гололитической пикт-трансляции и хохотал до слез. Теперь это казалось несколько менее забавным.

Кхарн стряхнул секундную рассеянность и поддался соблазну. Он поддался Гвоздям, совсем как изможденный путник уступает сну. Просто перестал сопротивляться.

Немедленно появился слабый приток удовольствия, которое набирало обороты, совсем как цепной меч в руках. Убийство бодрило как ничто другое, именно такой была цель нейрохимической игры Гвоздей. В моменты тусклого серого покоя он знал, что поющие Гвозди блокируют серотонин в мозгу, чтобы подстегнуть инстинктивную агрессивность, а также что они убивают электрическую активность и эмоциональную реакцию на все, кроме притока адреналина. Эти археотехнологические причуды Гвоздей Мясника Легион наиболее подробно изучил в ходе давно брошенных изысканий.

Это холодное и рассудительное знание мало что значило. Машина боли внутри черепа в первую очередь вынуждала его наслаждаться убийством, и все спокойное теоретизирование относительно причин этого совершенно ничего не меняло. Меркло даже уютное ощущение братства — одно из немногих удовольствий в жизни, доступных вне боя. Так что Кхарн убивал, как всегда убивали его братья — потому, что убийство означало какие-то чувства помимо заторможенной и бесцельной злобы.

И как всегда, обещание удовольствие сопровождалось жжением в перегруженных мышцах. Благодаря Гвоздям и текущим в кровеносной системе боевым стимуляторам, он сражался ожесточеннее, двигался быстрее и наносил удары с большей яростью. Каждый взмах клинка вознаграждался удовольствием.

Теперь к поклонникам присоединялись и Несущие Слово, внешние приличия которых не устояли перед фанатичной верой. Один из них бросился на него с собственным цепным мечом. Кхарн всадил локоть воину в горло и резанул клинком по неприкрытым силовым кабелям на бедре противника, а затем вытянул руку и схватил смертную женщину, которая пыталась пробежать мимо. Он сжал ее волосы в кулаке и одним резким рывком сломал шею.

Но все его действия не могли сдержать поток. Тела напирали, и на каждого отброшенного назад или забитого насмерть приходилось все больше тех, кто проползал и протискивался мимо. Громадное количество исступленных людей почти лишало его свободного пространства, необходимого, чтобы взмахнуть клинком или ударить кулаком.

Первый признак передышки появился в задних рядах, когда раздался вой агонии, за которым последовал неприятный запах горящей свинины. Коридор затянуло таким грязным дымом, что от него чернел язык. Его сопровождало бурное шипение, издаваемое огнеметами в замкнутом пространстве.

Кхарн едва мог разглядеть огненные шквалы, но его губы растянулись в оскале, который в равной мере означал смех и ярость. Пламя было зеленым: пляшущие фосфоресцирующие языки насыщенного цвета нефрита. Как и все, кто сражался за или против ордена Освященного Железа Аргела Тала за прошедший после их почетного основания год, он знал источник этого огня.

Уголки рта Кхарна пощипывало от пены. По подбородку текла болезненно-едкая слюна. Он оторвал одному из людей руку возле плеча и прикончил несчастного ударом тыльной стороной ладони в лицо, прежде чем тот успел хотя бы закричать. Позади слышалось гудение движущегося влево-вправо энергетического клинка Аргела Тала, который жужжал, поджаривая кровь, пытающуюся прилипнуть к священной стали. Аргел Тал убивал, держа и защищая Кирену одной рукой. Его оружие не нуждалось в перемалывающих цепных зубьях. Силовое поле клинка кустодия рвало органическую материю на части, рассекая кости так же легко, как и плоть.

Двое воинов, не сговариваясь, развернулись так, что перепуганная женщина оказалась между ними, и встали спиной к спине, противостоя орде. Оба работали клинками, сапогами и кулаками. Аргел Тал обладал преимуществом крыльев, которыми колотил смертных, сшибая тех с ног.

— Вижу нефритовое пламя, — крикнул Кхарн через плечо. «Как раз вовремя», — добавил он про себя.

— А теперь держись, пока они до нас не доберутся, — проскрежетал в ответ Несущий Слово.

Цепной меч Кхарна застрял посередине тела человека, предательски выскользнув из окровавленной руки. Зубья клинка щелкнули, наткнувшись на кость. Кхарн бросил оружие на палубе, оставив его в мясе, и начал убивать закованными в броню руками.

Не в первый и не в последний раз.

Было бы справедливо сказать, что мало кто из Несущих Слово когда-либо производил на Кхарна впечатление. Они воевали с фанатизмом — нездоровым родственником пыла — и их наступлением с песнями под жутковатыми знаменами и божественными символами было сложно восхищаться. В некоторых сражениях можно было рассчитывать, что Несущие Слово зачистят всех врагов до последнего и посыплют солью саму землю, на которой те обитали. В других же они разбивались на молящиеся и бормочущие группы, самозабвенно предающиеся пыткам или каким-либо другим унизительным обрядам, чтобы ублажить каких-то богов, которые, по их мнению, наблюдали за происходящим. Если и существовал способ предугадать их настрой до начала сражения, то Кхарн его еще не нашел.

Даже Гал Ворбак, братья Аргела Тала с кровью демонов, были в равной мере людьми и животными. Мало кто из так называемых «Благословенных Сынов» сохранял уровень сдержанности бывшего командира, и большинство из них стало незначительными предводителями своих отделений и воинств. Они проводили в демоническом облике большую часть времени, и получали приказы не от Легиона, а от Пантеона.

Кхарн делал исключение в своем сомневающемся отвращении к XVII Легиону для Вакра Джал. Орден Освященного Железа возвысился из пепла рот, истребленных на смертных полях Исствана V. Аргел Тал собрал сотни оставшихся без предводителя воинов, и объединил после краха. Отбросив клятвы, данные уничтоженному ордену Зазубренного Солнца, он получил разрешение лорда Аврелиана создать собственный новый орден.

Многие из них базировались на «Завоевателе», удостоившись чести участия в поединках на аренах. На борту «Фиделитас Лекс» осталось лишь несколько сотен, и они наконец-то заявили о себе.

Это были носители нефритового пламени, которые отправлялись на войну, прикрыв лица щитками из полированного серебра.

Воины, которые прожигали себе дорогу по переполненным коридорам.

Его подошвы шлепали по лужам липких останков. В отверстия заменявшей пол железной решетки капали растопленная плоть и металл, которые стекали в безымянный мрак между палуб. Кхарн боролся с привычным ощущением дезориентации, которым сопровождалось освобождение от власти Гвоздей, однако ему хватило внимательности, чтобы заметить осторожность движений приближавшихся к нему Вакра Джал. Несколько прошли мимо, к Аргелу Талу и Кирене, но некоторые задержались, не имея уверенности относительно его темперамента.