Статьи, рассказы, наброски (сборник) - Михаил Булгаков

Фигура плюнула на платформу и растерла ногой, после чего платформа опустела

В вагонах стоял вой.

- Эй, эй! - кричал обер и свистел. - Кто тут есть трезвый на станции, покажись!

Маленькая босая фигурка вылезла откуда-то из-под колес и сказала:

- Я, дяденька, трезвый

- Ты кто будешь?

- Я, дяденька, черешнями торгую на станции

- Вот что, малый, ты, кажется, смышленый мальчуган, мы тебе двугривенный дадим. Сбегани-ка вперед посмотри, свободные там пути? Нам бы только отсюда выбраться.

- Да там, дяденька, как раз на вашем пути, паровоз стоит совершенно пьяный...

- То есть как?

Фигурка хихикнула и сказала:

- Да они, когда выпили, шутки ради в него вместо воды водки налили Он стоит и свистить...

Обер и пассажиры окаменели и так остались на платформе. И неизвестно, удалось ли им уехать с этой станции.

* Михаил Булгаков. Мадмазель Жанна

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

У нас, в клубе на ст. З , был вечер

прорицательницы и гипнотизерки Жанны.

Угадывала чужие мысли и заработала 150

рублей за вечер.

Рабкор

Замер зал. На эстраде появилась дама с беспокойными подкрашенными глазами, в лиловом платье и красных чулках. А за нею бойкая словно молью траченная личность в штанах в полоску и с хризантемой в петлице пиджака. Личность швырнула глазом вправо и влево, изогнулась и шепнула даме на ухо:

- В первом ряду лысый, в бумажном воротничке, второй помощник начальника станции. Недавно предложение делал - отказала. Нюрочка. (Публике громко.) Глубокоуважаемая публика. Честь имею вам представить знаменитую прорицательницу и медиумистку мадмазель Жанну из Парижа и Сицилии. Угадывает прошлое, настоящее и будущее, а равно интимные семейные тайны!

Зал побледнел.

(Жанне.) Сделай загадочное лицо, дура. (Публике.) Однако не следует думать, что здесь какое-либо колдовство или чудеса. Ничего подобного, ибо чудес не существует. (Жанне.) Сто раз тебе говорил, чтоб браслетку надевать на вечер. (Публике.) Все построено исключительно на силах природы с разрешения месткома и культурно-просветительной комиссии и представляет собою виталлопатию на основе гипнотизма по учению индийских факиров, угнетенных английским империализмом. (Жанне.) Под лозунгом сбоку с ридикюлем, ей муж изменяет на соседней станции. (Публике.) Если кто желает узнать глубокие семейные тайны, прошу задавать вопросы мне, а я внушу путем гипнотизма, усыпив знаменитую Жанну... Прошу вас сесть, мадмазель... По очереди, граждане! (Жанне.) Раз, два, три - и вот вас начинает клонить ко сну! (Делает какие-то жесты руками, как будто тычет в глаза Жанне.) Перед вами изумительный пример оккультизма. (Жанне.) Засыпай, что сто лет глаза таращишь? (Публике.) Итак, она спит! Прошу.,.

В мертвой тишине поднялся помощник начальника, побагровел, потом побледнел и спросил диким голосом от страху:

- Какое самое важное событие в моей жизни? В настоящий момент?

Личность (Жанне):

- На пальцы смотри внимательней, дура.

Личность повертела указательным пальцем под хризантемой, затем сложила несколько таинственных знаков из пальцев, что обозначало "раз-би-то-е".

- Ваше сердце, - заговорила Жанна, как во сне, гробовым голосом, разбито коварной женщиной.

Личность одобрительно заморгала глазами. Зал охнул, глядя на несчастливого помощника начальника станции.

- Как ее зовут? - хрипло спросил отвергнутый помощник.

- Эн, ю, эр, о, ч... - завертела пальцами у лацкана пиджака личность.

- Нюрочка! - твердо ответила Жанна.

Помощник начальника станции поднялся с места совершенно зеленый, тоскливо глянул во все стороны, уронил шапку и коробку с папиросами и ушел.

- Выйду ли я замуж? - вдруг истерически выкликнула какая-то барышня. Скажите, дорогая мадмазель Жанна!

Личность опытным глазом смерила барышню, приняла во внимание нос с прыщом, льняные волосы и кривой бок и сложила у хризантемы условный шиш.

- Нет, не выйдете, - сказала Жанна.

Зал загремел, как эскадрон на мосту, и помертвевшая барышня выскочила вон.

Женщина с ридикюлем отделилась от лозунгов и сунулась к Жанне.

- Брось, Дашенька, - послышался сзади сиплый мужской шепот.

- Нет, не брось, теперь я узнаю все твои штучки-фокусы, - ответила обладательница ридикюля и сказала: - Скажите, мадмазель, что, мой муж мне изменяет?

Личность обмерила мужа, заглянула в смущенные глазки, приняла во внимание густую красноту лица и сложила палец крючочком, что означало "да".

- Изменяет, - со вздохом ответила Жанна.

- С кем? - спросила зловещим голоском Дашенька.

"Как, черт, ее зовут? - подумала личность. - Дай бог памяти... да, да,, да, жена этого... ах ты, черт... вспомнил - Анна".

- Дорогая Ж...анна, скажите, Ж...анна, с кем изменяет ихний супруг?

- С Анной, - уверенно ответила Жанна.

- Так я и знала! - с рыданием воскликнула Дашенька. - Давно догадывалась. Мерзавец!

И с этими словами хлопнула мужа ридикюлем по правой гладко выбритой щеке.

И зал разразился бурным хохотом.

* Михаил Булгаков. Брачная катастрофа

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

Следующие договоры признаются обеими

сторонами как потерявшие свою силу: 1)

договор: бракосочетание Е. К. В. герцога

Эдинбургского, С.-Петербург, 22 января

1874 г.

Выдержка из англо-советского договора

Новость произвела впечатление разорвавшейся бомбы.

I

Через три дня по опубликовании в газете "Руль" появилось сообщение:

"Нам сообщают из Москвы, что расторжение договора о браке его королевского высочества вызвало грандиозное возмущение среди московских рабочих, и в особенности транспортников. Последние всецело на стороне симпатичного молодожена. Они проклинают Раковского, лишившего герцога Эдинбургского возможности продолжать нести сладкие цепи Гименея, возложенные на его высочество в г. С.- Петербурге 50 лет тому назад. По слухам, в Москве произошли беспорядки, во время которых убито 7000 человек, в том числе редактор газеты "Гудок" и фельетонист, автор фельетона "Брачная катастрофа", напечатанного в э 1277 "Гудка".

II

Письмо, адресованное Понсонби: "Свинья ты, а не Понсонби!

Какого же черта лишил ты меня супруги? Со стороны Раковского это понятно - он большевик, а большевика хлебом не корми, только дай ему возможность устроить какую-нибудь гадость герцогу. Но ты?! Вызываю тебя на дуэль.

Любящий герцог Эдинбургский".

III

Разговор в спальне герцога Эдинбургского:

Супруга: А, наконец-то ты вернулся, цыпочка. Иди сюда, я тебя поцелую, помпончик.

Герцог (крайне расстроен): Уйди с глаз моих!

Супруга: Герцог, опомнитесь! С кем вы говорите? Боже, от кого я слышу эти грубые слова? От своего мужа...

Герцог: Фигу ты имеешь, а не мужа...

Супруга: Как?!

Герцог: А вот так. (Показывает ей договор.)

Супруга: Ах! (Падает в обморок.)

Герцог (звонит лакею): Убрать ее с ковра.

Занавес

* Михаил Булгаков. Бенефис лорда Керзона

(От нашего московского корреспондента)

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

Ровно в шесть утра поезд вбежал под купол Брянского вокзала. Москва. Опять дома. После карикатурной провинции без газет, без книг, с дикими слухами - Москва, город громадный, город единственный, государство, в нем только и можно жить.

Вот они извозчики. На Садовую запросили 80 миллионов. Сторговался за полтинник. Поехали. Москва. Москва. Из парков уже идут трамваи. Люди уже куда-то спешат. Что-то здесь за месяц новенького? Извозчик повернулся, сел боком, повел туманные, двоедушные речи. С одной стороны, правительство ему нравится, но, с другой стороны, - шины полтора миллиарда! Первое мая ему нравится, но антирелигиозная пропаганда "не соответствует". А чему неизвестно. На физиономии написано, что есть какая-то новость, но узнать ее невозможно.

Пошел весенний благодатный дождь, я спрятался под кузов, извозчик, помахивая кнутом, все рассказывал разные разности, причем триллионы называл "триллиардами" и плел какую-то околесину насчет патриарха Тихона, из которой можно было видеть только одно, что он - извозчик - путает Цепляка, Тихона и епископа Кентерберийского.

И вот дома. А никуда я больше из Москвы не поеду. В десять простыня "Известий", месяц в руках не держал. На первой же полосе - "Убийство Воровского"!

Вот оно что. То-то у извозчика - физиономия. В Москве уже знали вчера. Спать не придется днем. Надо идти на улицу, смотреть, что будет. Тут не только Боровский. Керзон. Керзон. Керзон. Ультиматум. Канонерка. Тральщики. К протесту, товарищи!! Вот так события! Встретила Москва. То-то показалось, что в воздухе какое-то электричество!

И все-таки сон сморил. Спал до двух дня. А в два проснулся и стал прислушиваться. Ну да, конечно, со стороны Тверской - оркестр. Вот еще. Другой. Идут, очевидно.

В два часа дня Тверскую уже нельзя было пересечь. Непрерывным потоком, сколько хватал глаз, катилась медленно людская лента, а над ней шел лес плакатов и знамен. Масса старых знакомых - октябрьских и майских, но среди них мельком новые, с изумительной быстротой изготовленные, с надписями весьма многозначительными. Проплыл черный траурный плакат "Убийство Воровского - смертный час европейской буржуазии". Потом красный: "Не шутите с огнем, господин Керзон". "Порох держим сухим".