Статьи, рассказы, наброски (сборник) - Михаил Булгаков

- Кого - мастера или пса?

- Мозгами думайте! Пса. И мастера ущемить: покажи мандат на предмет засорения станции хищными зверями. Одним словом - марш!..

--------

У мастера Щукина была счастливая звезда в жизни, и поэтому пуля проскочила у него между коленями.

- Что вы, взбесились, окаянные?! - закричал ошалевший Щукин. - Чего же вы божью собачку обстреливаете?

- Бей его! Заходи. Штыком его! Убег, проклятый! А ты, борода, покажи мандат, какой ты есть человек.

- А ты знаешь, Хлобуев, - засипел, зеленея, Щукин, - допьешься ты до чертей. Ты погляди мне в лицо... .

- Нечего мне в лицо глядеть. Достаточно мне твое лицо известно. Показывай удостоверение.

- Отлезь от меня, фиолетовый черт.

- А-а. Отлезь? Ладно. Бикин, бери его. Пущай покажет основание, по которому находится на путях.

- Кара-ул!!

- Поори, поори...

- Кара!..

- Покричи мне...

- Кр... кр...

- Покаркай.

--------

Вторым засыпался член коллегии защитников Ламца-Дрицер, вернувшийся в дачном поезде из подмосковной станции Гнилые Корешки и избравший кратчайший путь через линию.

- Это вопиющее нарушение! - кричал заступник, конвоируемый Антиповым воинством, - я подам заявление в малый Совнарком, а если не поможет, то в большой!

- Хучь в громадный, - пыхтели храбрецы, - Совнарком разбойникам не потатчик.

- Я разбойник?! - вспыхивал и угасал Дрицер, как свеча.

- Ладно, бывают алистократы с портфелями карманы вырезают...

--------

...Третьей - теща начальника станции с лукошком.

- Отцы родные! Сыночки! Куда ж вы меня тащите?!

--------

...И четвертой - целая артель временных рабочих полностью. С лопатами, с кирками и твердыми краюхами черного хлеба. Артельный староста, похожий на патриарха, стоял на коленях, ослепленный блеском оружия Антиповой гвардии, и бормотал:

- Берите, братцы, все. Лопаты и рубашки. Скидайте штаны, только отпустите христианские душеньки на покаяние.

--------

Неизвестно, чем бы кончились Антиповы подвиги, если бы всевидящее начальство не прислало ему телеграмму:

"Антипу.

Антип! Ты поставлен, чтобы злоумышленников ловить, но ежели их нету, благодари судьбу и сам их не выдумывай!

Наш идеал именно в том и заключается, чтобы злоумышленников не было. Стыдись, Антип! Любящее тебя начальство".

Получил Антип телеграмму, заплакал и подвиги прекратил. Отчего и наступила на белорусской территории тишь и гладь.

* Михаил Булгаков. Угрызаемый хвост

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

У здания МУУРа стоял хвост.

- Охо-хо-хонюшки! Стоишь, стоишь...

- И тут хвост.

- Что поделаешь? Вы, позвольте узнать, бухгалтер будете?

- Нет-с, я кассир.

- Арестовываться пришли?

- Да как же!

- Дело доброе! А на сколько, позвольте узнать, вы изволили засыпаться?

- На 300 червончиков.

- Пустое дело, молодой человек. Один год. Но принимая во внимание чистосердечное раскаяние, и, кроме того, Октябрь не за горами. Так что в общей сложности просидите три месяца и вернетесь под сень струй.

- Неужели? Вы меня прямо успокаиваете. А то я в отчаяние впал. Пошел вчера советоваться к защитнику, - уж он пугал меня, пугал, статья, говорит, такая, что меньше чем двумя годами со строгой не отделаетесь.

- Брешут-с они, молодой человек. Поверьте опытности. Позвольте, куда же вы? В очередь?

- Граждане, пропустите. Я казенные деньги пристроил! Жжет меня совесть...

- Тут каждого, батюшка, жжет, не один вы.

- Я, - бубнил бас, - казенную лавку Моссельпрома пропил.

- Хват ты. Будешь теперь знать, закопают тебя, раба божия.

- Ничего подобного. А если я темный? А неразвитой? А наследственные социальные условия? А? А первая судимость? А алкоголик?

- Да какого ж черта тебе, алкоголику, вино препоручили?

- Я и сам говорил...

- Вам что?

- Я, гражданин милицмейстер, терзаемый угрызениями совести...

- Позвольте, что ж вы пхаетесь, я тоже терзаемый...

- Виноват, я с десяти утра жду арестоваться.

- Говорите коротко, фамилию, учреждение и сколько.

- Фиолетов я, Миша. Терзаемый угрызениями...

- Сколько?

- В Махретресте - двести червяков.

- Сидорчук, прими гражданина Фиолетова.

- Зубную щеточку позвольте с собой взять.

- Можете. Вы сколько?

- Семь человек.

- Семья?

- Так точно.

- А сколько ж вы взяли?

- Деньгами двести, салоп, часы, подсвечники.

- Не пойму я, учрежденский салоп?

- Зачем. Мы учреждениями не занимаемся. Частное семейство Штипельмана.

- Вы Штипельман?

- Да никак нет.

- Так при чем тут Штипельман?

- При том, что зарезали мы его. Я докладываю: семь человек - жена, пятеро детишек и бабушка.

- Сидорчук, Махрушин, примите меры пресечения!

- Позвольте, почему ему преимущества?

- Граждане, будьте сознательные, убийца он.

- Мало ли что убийца. Важное кушанье! Я, может, учреждение подорвал.

- Безобразие. Бюрократизм. Мы жаловаться будем.

* Михаил Булгаков. В школе городка III Интернационала

Собр. соч. в 5 т. Т.2. М.: Худож. лит., 1992.

OCR Гуцев В.Н.

Полдень. Перемена. В гулком пустынном зале звенят голоса.

- Вол-о-о-дя!

Круглоголовый стриженый малый, топая подшитыми валенками, погнался за другим. Нагнал, схватил.

- Сто-ой!

Две девочки, степенно сторонясь, прошли в коридор. Под мышкой ранец, у другой связка истрепанных книжек. Туго заплетены косички, и вздернуты носы. Прошел преподаватель, щурясь сквозь дешевенькие очки. На преподавателе студенческая тужурка, косоворотка, на ногах тоже неизбежные валенки.

- Володька! Володька!

И Володьку, к стене спиной - хлоп!

Разъяренный Володька полетел за обидчиком. Засверкали Володькины пятки. Володька маленький, а ноги у Володьки как у слоненка, потому что валенки.

Сверлит в зале звон. Гулкие коридоры. Полдень. Перемена.

В музее тишина, и глухо доносится в светлую комнату Володькин победный вопль.

В музее тишина, и стены глядят бесчисленными цветными рисунками. "И-с-т-о-р-и-я р-е-в-о-л-ю-ц-и-и". Печатными крупными буквами. Ниже рядами ученические рисунки. 9 января 1905 года. Толпой идут рабочие. Вон - цветные баррикады. Забастовка.

Пестреют стены. Заголовки - "Родной язык". Под заголовком на картинке рыжая лисица. Хвост пушистый, а на морде написана хитрость и умиление. Это та самая лисица, что глядела на сыр во рту глупой вороны. Ниже по улицам слонов водили. И слон серо-фиолетового цвета, одинокий, добродушный, идет мимо булочной с деловым видом, а испуганные прохожие разбегаются. Один зевака тащится за тонким слонячьим хвостом.

Известно, что слоны в диковинку у нас. В школе широко принят иллюстративный метод. Слушают ребятишки 1-й ступени крыловские басни и рисуют, рисуют, и стены покрываются цветными пятнами, и вырастает живой настоящий музей. Разложены альбомы, полные детских рисунков, иллюстрирующих классное чтение.

Крепостное право. Рисунки, снимки с картин. На противоположной стене коллекция по естествознанию. Засушенные растения. Эта коллекция - результат экскурсий учеников за Москву.

А вон экскурсии по Москве. Старорусские яркие кафтаны. Цветные мазки. Это ребятишки зарисовывали в Кремле.

По обществоведению читали им курс, и старшие группы дали ряд диаграмм.

Музей полон живым духом. В рисунках - от этих стройных диаграмм до кривых и ярких фигурок людей в праздничных одеждах с изюминками-глазами, настоящая жизнь. Все это запоминается, останется навсегда. Это не мертвая схоластическая сушь учебы, это настоящее ученье.

x x x

В зале и коридорах стихло после перемены, и в маленьком классе за черными столами двадцать стриженых и с косичками голов.

- Wieviel Bilder sind hier?

- Hier sind drei Bilder. Bilder.

[Сколько здесь картин? - Здесь три картины (нем.)]

Малый шмыгнул носом и опять зачитал:

- Хир зинд дрей...

- Драй, - поправила учительница, и малыш со вздохом согласился:

- Зинд драй...

И посмотрел так, чтобы увидеть одновременно и покрытую кляксами страницу, и того, кто вошел.

Здесь одна из младших групп занимается по-немецки.

А в физическом кабинете, за столами, уставленными приборами, те, что постарше, заняты практическими работами по физике. Стучит метроном, в колбе закипает жидкость, сыплется дробь на весы, и пытливые детские глаза следят за шкалой термометра.

В классе самой старшей группы II-и ступени за старенькими партами подростки решают задачу по физике о грузе, погруженном в воду. Преподаватель, пошлепывая валенками, переходит от парты к парте, наклоняется к тетрадкам, к обкусанным карандашам, близоруко щурится...

x x x

Потом звонок. Опять перемена. Опять вместо тишины высоко взмывающий гул.

Из класса, где шел урок одной из старших групп, выходит преподаватель-математик. Студенческая тужурка. Потертые брюки упрятаны в те же неизбежные валенки.

- Холодно у вас.

- Нет, тепло, - отвечает он, радостно улыбаясь.

- То есть как? Я в шубе, а тем не менее...