Формула Бога. Возвращение - Юрий Витальевич Яньшин

именно в Раю их суждения не имели решающего значения. Понаблюдав за игрой минут 10 и послушав слова комментатора об игре, Захария поморщился: «кривоногие» русские футболисты, даже находясь в Раю, умудрились не пробиться даже в четвертьфинал. Вновь щелкнул пультом, переключая на другой канал. По детскому каналу шел старый советский мультик о том, как ослик искал счастье. Несмотря на возраст, чины и звания, Захария любил смотреть мультфильмы, особенно советские. Было в них что-то душевно-щемящее, светлое и вместе с тем глубоко философичное. В них порой поднимались такие глобальные вопросы, что не сразу поймешь, для детей тот мультфильм или все же для взрослых. Скорее всего, для тех и тех. Высокая нравственная составляющая советской анимации заключалась не только в пропаганде гуманного и гармоничного образа жизни, между всеми ее формами, но и в том, что детям в этих фильмах давалась возможность почувствовать себя взрослыми, в плане принятия важных решений, а взрослым давался шанс переосмыслить свой внутренний мир. Старые советские мультфильмы были одним из немногих продуктов земного телевещания, которые всегда охотно получали разрешение на теле трансляцию в Раю от комитета по информации. Гораздо менее охотно комитет выдавал разрешение на показ художественных фильмов. Для этого они должны были отвечать не только высокохудожественным параметрам, но удовлетворять комитетчиков своими морально-нравственными критериями. Раз в год представители комитетов по информации всех секторов собирались и на консенсусной основе утверждали списки разрешенных к просмотру фильмов, дабы исключить контрабанду нежелательного контента. Просмотр земных фильмов был чрезвычайно популярен среди райанцев, так как своих киностудий и театров в Раю попросту не было. Играть роли в театре или в кино, райанцы для себя считали делом зазорным, как надевание на себя чужих личин, а земные актеры, в силу специфичности своей жизни, попадали сюда гораздо реже чем представительницы «самой древней профессии». Молодые райанцы, рожденные здесь и не знавшие как следует земных реалий, нет-нет, да поругивали «жандармские формы правления» и «засилье цензуры». Однако их родители, вдоволь насмотревшиеся там на Земле на разгул вседозволенности в культуре, приводящий к общему падению нравов, цепко придерживались прежних устоев и полностью поддерживали в этом свои комитеты по информации. Так и не прижились театр и кинематография в Райских Кущах. В общем и целом, если перефразировать слова, сказанные когда-то одним из землян, то райское телевидение было каким угодно — где-то смешным и наивным, где-то даже немного скучноватым, но оно никогда не было пошлым, и в этом была его основная заслуга. Захарии надоело переключать каналы, поэтому он выключил визор, встал и направился в прихожую, где бросил свою барсетку с карточкой и коммуникатором, и где стояла корзинка для писем, доверху наполненная содержимым, что он отметил краем глаза еще когда только вошел в дом. Вынув «комтор», как в обиходе называли коммуникатор местные жители, склонные к всевозможным сокращениям и аббревиатурам, из барсетки и воткнув его в розетку для подзарядки, принялся разбирать почту. В основном это были банковские уведомления о состоянии личного счета клиента на конец каждого года. Уведомления несли информацию о всех поступлениях и списаниях со счета клиента. Теперь сумма в сто шестьдесят четыре миллиона уже не вызывала в нем трепет, который он невольно ощутил днем стоя возле кассира. Мысленно прикинул, сколько у него выходило в среднем в месяц за почти три тысячи лет службы. Трепета поубавилось еще больше. Если бы не его невольная экономия из-за бесконечных многолетних командировок, то повода раздуваться от спеси, было бы еще меньше. Впрочем, означенной в последнем уведомлении суммы ему хватило бы для безбедной жизни, пожелав он завтра выйти в отставку, как минимум на десять тысяч лет.

Правда, никто не знал точно, сколько живут райанцы, и «природные» ангелы в том числе, на самом деле. Стареют они до чрезвычайности медленно, о смерти какого либо из райанцев по естественным причинам он пока даже и не слышал, а самым старым из них, таким как, например Гавриил, было что-то всего около восьми тысяч. Это внушало неподдельный оптимизм, тем более уходить в отставку он пока не собирался даже в самых страшных своих мыслях.

Аккуратно сложив стопкой для их дальнейшего скармливания дезинтегратору, банковские уведомления за почти 30 лет, приступил к ознакомлению с остальной почтой. Остальной почты оказалось совсем не много. Несколько писем из средне образовательных школ с просьбой в любое удобное для него время посетить оное, с целью поделиться рассказами о «героической» профессии ангела-спасителя. Письма были одинаковыми, написанными будто под «копирку». И было еще одно уведомление из Комитета по культуре с просьбой дать ответ на предложение занять на ротационной основе одно из освободившихся мест. Судя по дате, ответ необходимо было дать еще шесть лет назад. Опять тяжко вздохнул и переправил эти письма к предыдущей стопке. «И никому-то я не нужен» — сам себя жалея, горько подумал он. «Хотя… Стоп… Как это не нужен?! Нужен! И еще как нужен! Инессе нужен!» — воскликнул про себя Захария. Как же он мог забыть о возможно той единственной, которая по-настоящему любила его с самого своего рождения?! За суетой этого сумасшедшего дня, он совсем позабыл о дочери, которая больше всех на свете нуждалась в нем. Он тут же вспомнил последние кадры записи, сделанные Т-сканером. Вспомнил ее, как всегда не по-детски серьезное личико, слова: «папка…», прошептанные в неизмеримую даль и взгляд, умоляющий не оставлять ее одну в этом чужом и пугающем, без него, мире. Захария вскочил, будто его ужалила незаметно подкравшаяся гадюка. Нужно было срочно что-то предпринять, нельзя было просто так сидеть и ждать чего-то. Вспомнил давешний разговор с Гавриилом. Тот категорически отказал ему в предоставлении возможности провести еще одну операцию по внедрению его в кого-то из знакомых и близких Инессы. Однако напоследок посоветовал написать заявление с просьбой о проведении дополнительной операции по внедрению, с мотивировкой необходимой для этого. Захария нелепо покружил по гостиной в поисках чего-нибудь пишущего, потом с размаху хлопнул себя по лбу: «Блин… привык там, на Земле к «хрущебам», где одна и та же комната может служить и спальней и гостиной и столовой одновременно. И забыл. Что здесь у меня есть свой кабинет!» С этой мыслью быстро поднялся на второй этаж и не мешкая вошел в довольно просторный кабинет. Однако перешагнув порог, приостановился. Здесь, в торжественном сумраке сводчатого потолка, с расположенными вдоль стен стеллажами со свитками свернутыми и уложенными в специальные тубусы, книгами в грубых воловьих переплетах и дорогих окладах, древних авторов и современных, хранилась мудрость