Социология власти. Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах - Валерий Ледяев

Другим показателем взаимосвязи членов элитной группы является частота контактов лидеров между собой. Подчеркивая значимость данного фактора, Хантер ссылается на Дж. Хоманса, который высказал гипотезу о том, что чем ближе социальный статус людей, тем больше они взаимодействуют друг с другом [Homans, 1950: 184]. В хантеровском исследовании эта гипотеза подтверждается. Обнаруживается четкая зависимость числа контактов от места в репутационной иерархии: топ-лидеры были хорошо знакомы в среднем с 34 лидерами (из 40 указанных в списке), лидеры второго уровня – с 29 лидерами, «профессионалы» – только с 7 лидерами [Hunter, 1953: 73]. При этом наибольшее число контактов между топ-лидерами возникает при решении вопросов первостепенной значимости, тогда как «профессионалы» обычно контактируют друг с другом в процессе решения вопросов второго плана [Ibid.: 226]. Кроме того, топ-лидеры гораздо чаще других групп работали вместе с другими репутационными лидерами в различных комитетах – в среднем с 27 из 40, тогда как лидеры второго уровня – с 21, а профессионалы – с 10. Последние значительно чаще вступали в контакт с теми лидерами, которые непосредственно стояли над ними (лидеры второго уровня) и с представителями своей группы [Ibid.: 72–73].

Таким образом, становится понятно, почему, анализируя практику принятия решений по некоторым важным вопросам жизни города[260], Хантер обнаружил, что главную роль всегда играет относительно замкнутая группа людей (топ-лидеры), тогда как исполнители политической воли элиты («профессионалы») меняются в зависимости от того, какая именно проблема находится в процессе решения [Hunter, 1953: 65, 93–94]. Опрошенные Хантером репутационные лидеры были практически единодушны в том, что для «запуска» проекта необходимо относительно небольшое количество топ-лидеров. После этого может понадобиться сравнительно много людей для его осуществления – от 10 до 100 человек. То есть функционально необходима небольшая группа для принятия политического решения, а «осуществителей политики» могут быть сотни. Такова, по мнению Хантера, реальная структура власти в Атланте. Он пишет, что если бы у него были данные по всем, кто участвовал в каком-то важном решении, то тогда весь задействованный персонал представлял бы пирамиду власти, в которой сохранялась бы сравнительно стабильная вершина, а основание менялось в зависимости от того, что нужно сделать [Ibid.: 65–66]. При этом топ-лидеры взаимодействуют только с высшим слоем профессионалов [Ibid.: 109]. Таким образом, указанные тенденции подчеркивают различное положение, занимаемое в структуре власти теми, кто делает политику, и теми, кто ее лишь реализует.

Важным фактором группового единства лидеров городского сообщества являются общие моменты в их физическом окружении. Физические характеристики, окружающие «людей власти» (офисы, предприятия, организации, дома, клубы и другие места пребывания), участвуют в формировании определенных стереотипов и форм поведения и потому являются обязательным аспектом исследования городской структуры власти [Ibid.: 10,24].

Исследование показало, что лидеры проживают только в «самых лучших» районах города (большие частные дома, отсутствие индустриальных объектов, больших транспортных магистралей и т. п.), тогда какпрофессионалы среднего звена – в «хороших» [Ibid.: 17–19]. Встречи представителей политического класса в Региональном городе обычно проводятся в отелях, в нескольких гражданских центрах, в частных клубах или общественных местах. При этом наиболее важные – на которых решаются ключевые политические вопросы – чаще всего бывают в частных клубах или частных резиденциях. У лидеров наиболее популярны встречи в элитарных клубах, недоступных для основной массы населения, тогда как профессионалы и члены общественных организаций обычно проводят собрания в менее претенциозных и сравнительно недорогих местах. Лидеров в Атланте нередко называли «компанией клуба Грэндвью», поскольку в этом элитарном спортивном клубе часто закладывались основания политических решений, оказывающих существенное влияние на жизнь города [Ibid.: 16]. Подавляющее большинство топ-лидеров имели членство в одном или нескольких наиболее престижных элитарных клубах, в которых не было ни одного профессионала [Ibid.: 86–87].

Эти и другие различия между физическим окружением лидеров и других групп населения приводят Хантера к заключению, что местопребывание лидеров «имеет тенденцию изолировать их от масс», что, по его мнению, «изолирует их и от многих проблем, с которыми сталкиваются рядовые граждане». Курсируя между домом, работой и клубами, они практически не сталкиваются с нищетой (в этом отношении маршруты «профессионалов» среднего звена существенно отличаются). Конечно, пишет Хантер, многие проблемы ими обсуждаются, но тем не менее тенденция к изоляции существует [Ibid.: 21–22].

Важную роль в поддержании единства правящей элиты играет и их профессионально-статусное основание: большинство топ-лидеров в Региональном городе являются бизнесменами. Данный фактор коррелирует с частотой контактов между лидерами, поскольку представители крупного бизнеса связаны между собой деловыми отношениями и в экономической структуре городского сообщества естественно возникает система перекрещивающегося членства экономических лидеров в руководящих органах различных промышленных и финансовых компаний. Кроме того, это влияет на формирование общих ценностей и ориентаций. Хантер указывает на характерные для лидеров опасения, что люди могут узнать, кто на самом деле правит в городе. Лидеры обычно против каких-то серьезных реформ, в особенности касающихся изменения баланса власти; им свойственна и общая боязнь возникновения открытого недовольства со стороны больших групп населения существующим распределением общественных благ и американским образом жизни [Ibid.: 229–233].

Почему именно бизнес доминирует в решении политических проблем? Это центральный вопрос хантеровского исследования. Хантер был убежден, что бизнес господствовал и в других американских городах. Господство бизнеса в политической жизни Атланты Хантеру представлялось бесспорным уже в силу того, что именно бизнесмены оказались более всего представлены в конечном списке из 40 человек[261] и, в особенности, среди 27 топ-лидеров, хотя эксперты выбирали репутационных лидеров из четырех разных списков, в которых фигурировали представители четырех различных секторов городского сообщества. Хантер утверждает, что неформальная структура (группа инсайдеров, в которой доминируют бизнесмены) фактически стоит над формальной. Зависимость всех основных социальных институтов от бизнеса является главным фактором, предопределяющим господство бизнеса в политической жизни города. Эта зависимость возникает в силу того, что они опираются на поддержку из экономических источников. Отношения зависимости распространяются и на государство, и на общественные ассоциации, претендующие на репрезентацию интересов различных групп населения [Hunter, 1953: 82–83]. Сами по себе местные государственные структуры не имеют достаточного авторитета и экономических ресурсов, чтобы реализовать необходимые муниципальные программы без поддержки бизнеса[262].

Кроме того, бизнесмены как социальная группа обладают наибольшими потенциальными ресурсами власти – материальными, людскими и др., что, как подчеркивает Хантер, отличает лидеров от профессионалов-исполнителей и любых других групп. Бизнесу легче, чем другим группам, представить свои интересы как интересы общественные. Развитие индустрии, коммерции, строительство объектов, создание новых рабочих мест, кредиты, субсидии и т. п. – все эти вещи, связанные с реализацией важнейших человеческих потребностей, естественно ассоциируются с бизнесом. В этом им помогают СМИ, выступающие как элемент системы влияния бизнеса, поскольку также ориентированы на выгоду, зависят от рекламы и материальной поддержки.

Наконец, лидеры бизнеса, руководящие большими коллективами людей и имеющие соответствующий социальный статус, приобретают «вкус к власти»; им нравится обладать властью – ив своей экономической структуре, и в решении важнейших общественных проблем [Ibid.: 88][263].

В силу этих причин бизнес не только занимает главенствующее положение, но и постоянно воспроизводит и укрепляет свои структурные преимущества над другими группами, которые отражаются и в механизмах рекрутации элиты: именно бизнес дает наиболее гарантированный путь в высшие эшелоны власти. Сравнивая экономические институты и общественно-политические организации с точки зрения «подготовки кадров», Хантер обнаружил, что большинство руководителей общественных организаций остаются во втором эшелоне властной иерархии (лишь четверо представителей данной группы оказались в списках репутационных лидеров), тогда как наиболее надежным путем вхождения во власть является членство в высших эшелонах экономической бюрократии: «лидеры организаций имеют шансы получить паблисити, а высший эшелон экономических лидеров – власть» [Ibid.: 86–87].