Аластор-2262 - Джек Вэнс

– Как я полагаю, еще как захочет. Мой общественный статус чуточку выше положения странствующего журналиста, поскольку я обличен полномочиями старшего инспектора Гвардии Вседержителя. Шериф Филидис примет нас с огромным удовольствием. Давайте сразу же к нему отправимся, чтобы провести расследование. Где его нужно искать?

– Вон в том здании, – ответил Глиннес. – Оно довольно невзрачное, не здесь, в Уэлгене, именно оно представляет всю мощь законов Тралльона.

В вестибюле полицейского управления Глиннес и Райл Шермац задержались не очень-то долго – шериф Филидис все-таки удостоил их своим вниманием, хотя, судя по озабоченному выражению лица, ему было не очень-то до досужих посетителей.

– Ну что там еще? Кто вы, сэр? – спросил он, выходя в вестибюль.

Шермац выложил на стол металлическую пластинку.

– Прошу вас удостовериться в моих полномочиях. Глянув на пластинку повнимательнее, Филидис тотчас же сник.

– Я, разумеется, всецело к вашим услугам.

– Я здесь по делу, связанному со старментером Бандольо, – произнес Шермац. – Вы его допрашивали?

– Более или менее. Производить более тщательное расследование не имело смысла.

– Вы выяснили, кто является его сообщником из местных жителей?

Филидис самодовольно улыбнулся.

– Ему помогал некий Джано Акади, который содержится у нас под арестом.

– Значит, у вас нет ни малейших сомнений в отношении виновности Акади?

– Улики настолько очевидны, что не вызывают сомнений.

– Он сознался?

– Нет.

– Вы его подвергли психо-зондированию?

– В Уэлгене мы не располагаем соответствующей аппаратурой.

– Мне бы хотелось допросить как Бандольо, так и Акади. Акади, пожалуйста, первым.

Филидис вызвал одного из низших чинов полиции и отдал необходимые распоряжения. Затем обратился к Шермацу и Глиннесу:

– Не угодно ли пройти ко мне в кабинет?

Через пять минут в кабинет шерифа втолкнули бурно возмущающегося Акади. Увидев Глиннеса и Шермаца, он мгновенно притих.

– Доброе утро, Джано Акади, – учтиво поздоровался с ним Шермац. – Рад новой встрече с вами.

– При таких вот обстоятельствах? Подумать только – меня держат взаперти в одиночке, как преступника! Я уже подумал было, что меня волокут на прутаншир! Вы когда-нибудь слышали о чем-то подобном?

– Надеюсь, нам удастся прояснить ситуацию. – Шермац повернулся к Филидису. – Какие именно обвинения выдвинуты против Акади?

– Он обвиняется в сговоре с Загмондо Бандольо и незаконном присвоении не принадлежащих ему тридцати миллионов озолов.

– Оба обвинения ложны! – вскричал Акади. – Кому-то выгодно погубить меня!

– Мы непременно доберемся в этом деле до истины, – произнес Шермац. – Не послушать ли нам старментера Бандольо? Я уверен в том, что ему есть о чем нам рассказать.

Филидис связался с одним из своих помощников и вскоре в комнату вошел Загмондо Бандольо – высокий чернобородый мужчина, лысый, с черной тонзурой на черепе, ясными голубыми глазами и кротким выражением лица. И это тот человек, который командовал пятью наводящими ужас кораблями и четырьмя сотнями изгоев, человек, который был виновником десятка тысяч трагедий ради целей, которые были известны только ему одному?

Шермац подал знак, чтобы он вышел вперед.

– Загмондо Бандольо, мне хочется задать вам один вопрос, если честно признаться, из праздного любопытства. Вы раскаиваетесь в той жизни, которую до сих пор вели?

Бандольо сдержанно улыбнулся.

– В чем я определенно раскаиваюсь – так это в двух последних неделях. Что касается предшествующего периода, то это сложный вопрос, и в любом случае мне не очень-то ясно, как на него правильно ответить. Задним умом все мы крепки, но в повседневной жизни способность задумываться над последствиями своих действий нами не расценивается как особо полезное свойство ума.

– Мы производим расследование по делу о вашем налете на Уэлген. Вы можете с большей определенностью идентифицировать вашего сообщника из местных жителей?

Бандольо потянул себя за бороду.

– Да я вообще, если память мне не изменяет, этим не занимался.

– Предварительный допрос Бандольо производился под гипнозом, – пояснил шериф Филидис. – У него не осталось никаких сведений, которые он мог бы утаить.

– И что же вам удалось выяснить во время гипно-допроса?

– Инициатива исходила с Тралльона. Бандольо получил предложение по тайным каналам старментеров. Для проведения предварительного обследования Бандольо послал одного из своих ближайших соратников по имени Лемпель. Лемпель представил оптимистический отчет и Бандольо собственной персоной отправился на Тралльон. С триллом, который стал его пособником, он повстречался на пляже неподалеку от Уэлгена. Лицо трилла было закрыто хассэйдной маской и говорил он настолько измененным голосом, что, как утверждает Бандольо, он бы не сумел определить его владельца. Там же, на пляже, они обо всем договорились, и Бандольо больше уже никогда не встречался с этим человеком. К осуществлению проекта он подключил Лемпеля. Лемпеля ныне нет в живых. Никакими другими сведениями Бандольо не располагает, а произведенное в Порт-Мэхьюле психо-зондирование полностью это подтвердило.

Шермац повернулся к Бандольо:

– Здесь точно изложена суть дела?

– Абсолютно точно, за исключением имеющегося у меня подозрения в том, что мой под ельник из местных жителей убедил Лемпеля раскрыть Гвардии тайну нашего местонахождения с тем, чтобы можно было поделить на двоих всю сумму выкупа. После того, как Гвардия была уведомлена о месте нашего базирования, жизнь Лемпеля подошла к концу.

– Значит, в таком случае у вас нет причин скрывать личность вашего сообщника с Тралльона?

– Совсем наоборот. Мое самое заветное желание – увидеть, как он пляшет под музыку прутаншира.

– Перед вами стоит Джано Акади. Вы его знаете?

– Нет.

– Возможно такое, что вашим сообщником был вот этот Акади?

– Нет. Тот человек был таким же высоким, как и я. Шермац поглядел на Филидиса.

– Вам теперь все ясно – вы допустили прискорбную ошибку, которая только по счастливой случайности не была доведена до логического конца на прутаншире.

На мертвенно-бледном лице Филидиса выступили капельки пота.

– Заверяю вас, я подвергался невыносимому давлению! Верховная Коллегия аристократов настаивала на том, чтобы я действовал без промедления. Она уполномочила лорда Генсифера, секретаря Коллегии, потребовать от меня решительных мер. Коль мне не удалось отыскать деньги, то хоть… – Филидис примолк и провел языком по губам:

– Чтобы ублажить Коллегию аристократов вы заключили в тюрьму Джано Акади.

– Подобный образ действия казался наиболее очевидным.

У Глиннеса тоже было несколько вопросов к Бандольо.

– Вы встретились со своим сообщником при свете звезд?

– Ну, разумеется, – как-то почти даже весело ответил Бандольо.

– Как он был одет?

– На нем были обычные для триллов парай и накидка то ли с ватными плечиками, то ли с эполетами, то ли еще с какой-то набивкой, похожей на сложенные крылья – одним триллам известно их назначение. Его силуэт, когда он стоял на берегу в хассэйдной маске, был точь-в-точь как силуэт огромной черной птицы.

– Значит, вы были довольно близко к нему.

– Нас разделяло менее двух метров.

– Какая маска прикрывала его лицо? Бандольо рассмеялся.

– Откуда мне знать здешние ваши маски? На висках торчали рога, во рту были видны клыки, язык свободно свешивался вниз. Клянусь, у меня было такое ощущение, будто на берегу мне повстречалось какое-то чудовище.

– А что вы можете сказать о его голосе?

– Хриплый шепот. Он явно не хотел, чтоб его голос запомнился.

– Его жесты, манера держаться, какие-нибудь особенности движений?

– Никаких. Он совершенно не шевелился.

– Его лодка?

– Обычная моторка.

– И какова же дата этой вашей встречи?

– Четвертый день лиссема месяца. Глиннес на мгновенье задумался.

– Затем вся связь с ним поддерживалась только через Лемпеля?

– Совершенно верно.

– И с человеком в хассэйдной маске вы уже больше никогда не встречались?

– Никогда.

– Какой была его основная функция?

– Он взялся усадить триста самых богатых людей префектуры на трибуне Е стадиона и свое обещание выполнил с блеском.

Здесь свое замечание вставил Филидис.

– Билеты были приобретены анонимно и доставлены курьерами. От них ничего не удалось добиться существенного.

Райл Шермац повернулся к Филидису и в течение нескольких секунд внимательно к нему присматривался, отчего шериф почувствовал себя крайне неуютно.

– Я до сих пор никак не в состоянии уразуметь, – произнес Шермац, – почему вы засадили за решетку Джано Акади, основываясь на уликах, которые даже с первого взгляда кажутся более, чем сомнительными.