Сбежавшая невеста - Энн Кэрберри

— Vengal Venga aquil[22] — Раздосадованная, она посмотрела на Пенелопу.

— Прошу прощения, синьора. Я зову его сюда, но он… — мексиканка округлила глаза, стараясь подобрать правильное слово. Наконец, она нашла его: — inquieto. Я хочу сказать: «стесняется».

— Стесняется? — Она неторопливо поднялась и пересекла комнату по направлению к двери:

— Почему? И кто «он»?

— Carambal — Пробормотала Джоанна и стукнула себя ладонью по лбу: — Lo siento. Я не сказала!

Экономка опять бросила взгляд в коридор, потом со вздохом повернулась к Пенелопе. — Это Эстебан. Он работает у доньи Анны Сантос, синьора. Вот из-за нее ему и неловко.

Волна возбуждения охватила Пенелопу, она едва нашла в себе силы подавить ее.

— Сначала дело! — Твердо напомнила она себе, шагнула в коридор и посмотрела туда, куда указывала Джоанна.

Там, в нескольких шагах от нее, стоял старик. Его плечи сгорбились, будто на них лежал груз всех мировых проблем. Он стоял и смотрел на нее самыми печальными глазами, которые ей когда-либо приходилось видеть. Пенелопа улыбнулась ему и прошептала:

— Джоанна, этот человек говорит по-английски?

— Si, синьора. Не так хорошо, как я, но говорит.

Пенелопа поспешила ему навстречу и ласково взяла за руку.

— Добрый вечер, Эстебан.

Он сжал поля своей потрепанной соломенной шляпы и нерешительно улыбнулся:

— Buenos tardes, синьора.

Учтиво пожав старику руку, Пенелопа повела его по коридору в гостиную.

— Это так мило с вашей стороны, что вы навестили меня, Эстебан. — Она оглянулась на мгновение и сказала: — Джоанна, не принесете ли вы еще одну чашку для моего гостя?

Глаза экономки расширились от удивления, но, ни слова не говоря, она пошла за чашкой.

Не обращая внимания на слабые протесты, Пенелопа усадила Эстебана на стул рядом с собой. Он сидел прямо, словно проглотив аршин, чувствуя себя неловко в этой богатой обстановке, и женщина использовала его минутное замешательство, чтобы получше рассмотреть его.

Его лицо было сильно отмечено прожитыми годами, но все же в нем осталась… доброта, которая смягчала резкие линии. Пенелопа видела, что его руки слегка дрожат. Было видно, что он сильно напуган.

«Ну, что ж, — сказала она себе, — сейчас мы выясним — почему».

Когда Джоанна принесла другую чашку, Пенелопа налила гостю кофе.

— Gracias, синьора, — прошептал он, беря чашку из ее рук. Затем решительно поставил ее на стол, даже не попробовав напиток.

Пенелопа положила ладонь на его руку, подняла голову и по-дружески посмотрела на него:

— Итак, Эстебан. Вы пришли, чтобы рассказать, что-то важное?

— Si, синьора.

— Что же?

Глубокое прерывистое дыхание сотрясало его тщедушное тело. Наконец, решившись, он невнятно произнес:

— Я пришел, чтобы предупредить.

— О чем?

— О донье Анне, синьора.

— А-а. И вы тоже. — Может быть, она, наконец, получит доказательства, которых так долго ждет? Может быть, Эстебан сможет рассказать ей то, о чем она так давно и безрезультатно пытается узнать? Пенелопа ждала, сдерживая возбуждение.

— Ваш брат, синьор Юстас…

— Да?

— Синьор Юстас был добрый человек, синьора.

Эстебан задумчиво кивнул головой и уставился в пространство, как будто видел человека, о котором говорил. — Я видел его, когда он в последний раз покидал ранчо. Немного погодя я услышал, как донья Анна послала за ним двух людей. Они должны были принести какие-то бумаги, которые вез синьор Баттерворт.

— Завещание! — кровь отхлынула от лица. Подозревать что-то и иметь уверенность, подтверждающую факты — это, как оказалось, совершенно разные вещи. Вспышка новой, более сильной боли пронзила ее, и Пенелопа с трудом заставила себя выслушать то, что говорил ее гость, до конца.

— Хотя люди la Patrona вернулись с бумагами в тот же вечер, смерть синьора Юстаса обнаружилась несколькими днями позже. Но я уже тогда знал, что он мертв. Энрике и Карлос. Они убили его.

Она тихо застонала, и Эстебан обернулся на этот звук. Глядя прямо ей в глаза, он порывисто говорил:

— Теперь я пришел, чтобы спасти вас, синьора. Донья Анна — могущественная женщина, но я уже старый человек, и если я умру, — он ложал плечами, — что это значит? Я не хочу видеть как она причинит зло еще одной inocente[23].

Пенелопа сжала его руку и, стараясь сдержать слезы, подбадривающе улыбнулась ему:

— Вы храбрый человек, Эстебан. Я благодарю вас.

— Рог nada. He за что.

Разрозненные мысли беспорядочно носились у нее в голове, наконец, одна из них стала ясной: «Нужны конкретные доказательства!»

— Вы не знаете, это завещание все еще у доньи Анны?

— Те бумаги, которые вез синьор Юстас? — старик пожал плечами и смущенно одернул свою поношенную рубашку. — Не знаю, синьора. Не думаю, что это так.

— И я боюсь, что нет, — пробормотала она. Затем, увидев, что он встает, спросила: — Вы возвращаетесь к донье Анне?

Эстебан невесело усмехнулся.

— Нет. Я стар, но еще не готов умереть, — его узкие плечи заметно расправились. — Я пойду куда-нибудь!

— Ерунда! — Пенелопа встала и взяла его узловатые, разбитые работой руки в свои. — Вы останетесь здесь.

— Aqui?[24] — его брови поднялись в смущении. — Но синьор Даффи…

— Он согласится, — перебила она его. — Здесь всегда найдется место для храброго человека.

Старик так смотрел на нее, что Пенелопе пришлось в конце концов отвернуться от его благодарного взгляда.

— Джоанна, — позвала мисс Баттерворт. Экономка тотчас появилась в дверном проеме, и Пенелопа не сомневалась, что она все это время стояла в коридоре, подслушивая. Но Пенелопа подумала беспомощно, едва ли стоит обвинять ее. Она делает это из стремления помочь, и грех сердиться на человека за подобные намерения.

— Si, синьора?

— Джоанна, могу я попросить подготовить для него комнату в крыле для слуг? Пожалуйста!

Глаза мексиканки снова расширились от удивления, но видно было, что она довольна.

— Si, синьора.

— Я увижу вас обоих позже. — Пенелопа поспешила из комнаты, уже строя планы.

Джоанна дружелюбно сказала по-испааски:

— Идем, Эстебан. Мы найдем тебе комнату, а затем я накормлю тебя лучшим чили[25], который ты когда-либо пробовал.

Он вздохнул с облегчением.

— Все будет хорошо, gracias. Синьора Баттерварт очень добрая.

— Si, — усмехнулась Джоанна, — однако не слишком добрая. Синьора Баттерворт — сильная женщина, Эстебан. Донья Анна, наконец, встретится с противником, который возьмет верх над ней.

Старик нервно перекрестился, а Джоанна подбадривающе улыбнулась и повела его на кухню.