Сбежавшая невеста - Энн Кэрберри

— Ты рискуешь слишком многим, если спишь с этим никчемным гринго!

— Теперь, мистер, я понял, что означает puta, и я не позволю вам называть свою жену проституткой!

— Заткнись, гринго, — прорычал Карлос и снова обратился к Джульетте: — Когда дон Виценте узнает, что ты больше не девственница, представляешь, что он сделает с тобой?

— Да наплевать мне на дона Виценте!

— Тогда ты еще глупее, чем я думал. — Он засмеялся, махнул рукой в сторону Мика и закончил:

— Ты думаешь, что этот гринго сможет спасти тебя от дона Виценте? Тогда тебе еще придется пожалеть о своей наивности, Джульетта.

— Ну, все. — Мик поднял винтовку.

— Ну, давай, стреляй, гринго, — сказал Карлос по-английски. — Ты ведь не больше, чем я, хочешь встретить апачей сегодня ночью?

— Садись на лошадь и убирайся.

— Моя винтовка?

— Нет.

— Ты оставишь меня в пустыне в двух днях пути от города без оружия?

— Если бы не твоя лошадь, мистер, которой нужна вода, я бы отправил тебя без фляги. — Глаза Мика сузились. — Но я не хочу, чтобы страдало животное, даже твое.

Карлос долго смотрел на Мика, наконец небрежно пожал плечами и ответил:

— Хорошо, гринго. На этот раз ты выиграл. Я уеду.

Он пошел через заросли к своей лошади, тяжело взобрался на широкую неоседланную спину, намотал уздечку на руку, а пальцами вцепился в гриву. Когда он был готов, то бросил последний взгляд на молодоженов. Джули стояла рядом с мужем, рука Мика обнимала ее за плечи, защищая от всего, что могло бы ей угрожать.

Губы Карлоса искривились в улыбке, в которой было больше злобы, чем удовольствия. Его взгляд с наглым презрением остановился на лице Джули, он быстро сказал по-испански:

— Я надеюсь, что он еще заставит кричать твою очаровательную суку. Потому что удовольствие дона Виценте заставляет кричать от боли. Очень жаль, что твоя мать умерла. Она могла бы научить тебя угождать дону Виценте.

— Моя мама? — прошептала Джули.

— Si, — твоя мама, — и добавил на английском, чтобы Мик понял: — смотри за своей женой, гринго, как мать за дочкой. Дон Виценте не из тех людей, которые отказываются от своего.

Заметив испуг в глазах Джули, Мик обернулся к говорившему и тихо сказал:

— Уезжайте, мистер, или, да простит меня БОГ, я разряжу эту винтовку. Могу поспорить, что апачи предпочтут гнаться за одним всадником, а не за двумя, — он улыбнулся и добавил, особенно, когда увидят, что скачет он гораздо медленнее. — Ты тоже сможешь воспользоваться своим шансом, но без седла и оружия.

Их глаза встретились, и снова Мик увидел в них чувство страха. Карлос ударил лошадь каблуками в бока и поскакал в сторону Вацио.

Мик подождал, пока стук копыт совсем стих, засунул пистолет за пояс и обнял Джули.

— Что он сказал о твоей матери?

— Ты понял?

— Только слово Madre, дорогая. Так что он говорил?

Сдерживая слезы, Джульетта все рассказала ему, включая и ту боль, которую Карлос обещал ей, что она почувствует в руках дона Виценте, и тот факт, что ее мать уже усвоила этот урок.

— Что он имел в виду? — прошептала она. — Что у моей матери было с доном Виценте?

— Я не думаю, дорогая, что этот жирный мерзавец обязательно говорил правду. Он совсем не показался мне честным.

— Si, вероятно.

Ей хотелось верить, что Карлос лгал. Это было видно по тому, как глубокая морщинка залегла между ее бровями. Проблема была в том, что они оба знали: у Карлоса не было причины лгать.

Мик погладил ее волосы и прижал ее лицо к своей груди. Он чувствовал, как она дрожала и не мог обвинять ее за это.. Джули достаточно хорошо была знакома с Карлосом и Энрике. И сейчас этот чертов дурак Карлос снова дал ей повод для страданий, как будто мало было того, что она уже пережила.

Черт! Следовало выстрелить в этого негодяя до того, как он открыл свой грязный рот. И черт с ними, с апачами, следовало уберечь ее от этого! Многое еще должно произойти, и оба они понимали это. И по какой-то причине все проблемы вращались вокруг ее бабки и дона Виценте. Инстинкт Мика подсказывал ему, что легкого решения не будет. Джули не будет в безопасности, пока все секреты не раскроются. И если это означает, что Мику придется перегрызть глотку этой проклятой старухе, чтобы вытащить из нее правду… значит, так он и сделает.

После всего этого ему просто не терпится дождаться встречи с доньей Анной. Когда-нибудь он докопается до сути. Или умрет, пытаясь добиться правды.

Руки Джули обхватили его за талию, она крепко прижалась к нему. Мик положил подбородок к ней на макушку и пытался придумать что-нибудь, чем успокоить ее. Но, дьявол, что тут скажешь? Он так мало понимает: ничего не знает о ее матери, а то, что знает об отце, вовсе не вызывает желания узнать о нем больше. Кроме того, все, что волнует его сейчас — это Джули.

Мик просто стоял и гладил ее по голове, пока не почувствовал, что она начала успокаиваться. Бог свидетель, он тоже стал успокаиваться, наполняясь решимостью. А ведь на какое-то мгновение он даже испугался, что никогда не сможет отнять ее у этого громилы. С совершенной ясностью Мик вспомнил те минуты, когда Карлос волок ее из лагеря. Он ничего не мог сделать, так как у этого толстого болвана было преимущество перед ним, пока его рука сжимала горло Джули.

Мику пришлось ждать, хотя это было нелегко. Он никогда не был терпеливым человеком; это было достоинство Шедрика, но не его. А сегодня ночью ему пришлось учиться терпению! Теперь, выслушав то, что Джули рассказала ему о доне Виценте и поняв, кто предназначался в мужья его жене, Мик хотел мчаться, не останавливаясь, всю дорогу до Техаса, и убить негодяя прежде, чем тот успеет причинить ей зло. Но не мог. Ему снова приходится ждать. Ему нужно действовать осторожно.

— Мик?

— Да?

— Мы можем отправиться сейчас? Я хочу побыстрее убраться отсюда как можно дальше.

— Конечно, дорогая. — Мик заглянул в ее полные слез глаза и выдавил из себя улыбку, хотя улыбаться совсем не хотелось. — Не думаю, что снова смогу заснуть сегодня ночью.

Она улыбнулась в ответ, но улыбка получилась такая жалкая, что, забыв об условиях аннулирования брака, Мик наклонился и нежно поцеловал ее. С первым ее прикосновением его душа снова ожила, и он понял, как был одинок с той ночи в Вацио.

В ту единственную, незабываемую ночь он позволил себе думать, что они принадлежат друг другу. Что они никогда не расстанутся. Но с рассветом пришло понимание невозможности того, что ночью казалось таким реальным.

Мик старался сохранять дистанцию между ними с той ночи; даже видя боль в ее глазах, избегал ее прикосновений, оставаясь непреклонным. Но это не принесло ничего хорошего. И теперь неважно, притрагивался он к ней или нет. Его кровь все еще кипит. Его плоть все еще томится. Желание не исчезло. Наверное, никогда не исчезнет.