Товарищ жандарм - Станислав Сергеев

— Это возмутительно. Я так просто этого не оставлю.

— Да флаг в руки и барабан на шею…

Третий, молчавший до этого майор, коротко высказался:

— Когда это все закончится, вы не сможете уклониться от поединка. В нашем лице вы задели честь всей гвардии.

— И что? Мне сейчас рыдать от страха? Хрен вам, а не Сталинград. Вы можете говорить что хотите, поединка не будет. Я служу России и тратить время и рисковать жизнью ради расфуфыренных снобов не собираюсь. Можете это расценивать как трусость — ваше право. Вот только поле боя покажет, где трусость, а где настоящее воинское мастерство.

Тут голос подал генерал Дубельт, который вроде как и сам был из гвардии, но тем не менее занимал нейтральную позицию в этом споре.

— Я думаю, что в данной ситуации любые разговоры о дуэли могут расцениваться как государственная измена.

Это произвело эффект взорвавшейся бомбы. Дубельта тут побаивались, и когда он почти открытым текстом заявляет такое, то и дураку станет ясно, что лучше воздержаться от всякого рода конфронтации. Ребятишки заткнулись, но взгляды, бросаемые в мою сторону, ясно давали понять, что мне это еще припомнят.

После этого памятного разговора мы, переодевшись, отправились к Зубовскому флигелю на рекогносцировку. Осмотр здания, подходов к нему вызвал у меня уныние. Монументальный трехэтажный дворец, с высоченными потолками, просторными комнатами. Рядом ухоженный парк, где можно вполне спокойно разместить парочку снайперов.

Я рассматривал дворец через бинокль и расспрашивал стоящих рядом двух офицеров: жандарма и гвардейца, которые по заданию Дубельта уже продолжительное время наблюдают за террористами. Несмотря на обычную для этого времени вражду между гвардией и жандармерией, они, как ни странно, нашли общий язык и вполне квалифицированно рассказывали о режиме, который ввели террористы во дворце, об обстоятельствах захвата и о многих других моментах, которые хоть как-то могли прояснить ситуацию и помочь в освобождении наследника и его семьи.

Захват произошел днем, когда Александр Николаевич со всем своим выводком и беременной супругой собрались на обед, причем к ним в гости заглянула его сестра Мария Николаевна с дочкой Марией. Нападавших было человек сорок. Как они проникли на территорию охраняемого объекта, пока непонятно, но их целью был именно Зубовский флигель. Что как раз всех и удивляло — тут же рядом находился и император, который для поляков, из которых в основном и состоял отряд, был бы самой лучшей целью, но они захватили именно наследника с семьей. Стеблов многозначительно посмотрел на меня, он тоже понял расстановку сил: террористы оставили на свободе императора, взяв в заложники детей и внуков, только с одной целью — уничтожить некоего капитана Осташева. И только император мог мог в этом им помочь, больше никто.

Во время боя нападавшие, пользуясь эффектом неожиданности и тем, что кое-кто «спал» в дневное время на постах, потеряли всего двенадцать человек, уничтожив при этом больше двадцати гвардейцев, забаррикадировали проходы из флигеля в основной Екатерининский дворец, разместив там несколько бочек с порохом, на случай попытки штурма. Такие же бочки были установлены на центральном входе флигеля. Я, опустив бинокль, сказал Стеблову:

— Игорь Генрихович, уточни, где тела всех погибших защитников, и обязательно проведите вскрытие, скорее всего, большая часть была отравлена.

— Я тоже так думаю, Александр Павлович. Я об этом телеграфировал генералу Дубельту, но тела были спешно погребены со всеми почестями.

Я многозначительно ухмыльнулся. Веселенькие у них тут делишки творятся.

— С этого момента питаемся только своими сухпаями, вода тоже своя. Еще не хватало, чтоб нас тут как крыс перетравили.

— Согласен.

Ну теперь поинтересуемся о заложниках.

— Как и где содержатся заложники?

— Их всех разместили на втором этаже в покоях Марии Александровны.

— Раздельно?

— Да. Мужчины отдельно, женщины отдельно.

— Как питаются, тоже отдельно?

— Нет, их сводят в одну комнату и там подают обед. Наверно, так их проще контролировать. Императорские внуки уж слишком непоседливые.

— Вот это как раз и неплохо. Как распределены террористы по зданию?

— На первом этаже человек десять, охраняют центральный вход, контролируют окна и лестницы на верхние этажи. На главном входе и на лестничных переходах из мебели сделаны баррикады. Заложников на втором этаже постоянно охраняют восемь человек, из них две женщины. Еще шестеро контролируют забаррикадированный проход в Екатерининский дворец из флигеля. Практически все вооружены ручными бомбами, в комнатах постоянно специально горят свечи, чтоб в случае чего сразу можно было поджечь фитили.

— А что происходит на третьем этаже?

— Там постоянно дежурят два человека.

— Как они питаются?

— Мы им приносим. Они сначала дают пищу заложникам и через некоторое время едят сами, убедившись, что нет ни яда, ни сонного зелья.

— Вполне разумно. Как ведутся переговоры?

— Ну, один из нас подходит, кричит и из окон второго этажа отвечает их главный. Вот и все. Если пытаемся без разрешения подойти ближе, то они сразу стреляют — пороха и пуль у них в достатке…

Я снова невольно усмехнулся.

— Они ждут смерти капитана Осташева?

— Да. Это основное их условие.

— Сколько времени осталось?

— До завтрашнего вечера, потом начнут по одному убивать заложников.

— Как это знакомо…

Я еще раз приложил к глазам бинокль и внимательно пробежался глазами по монументальным окнам дворца, в которых изредка мелькали вооруженные люди, наблюдающие за подходами к дворцу.

— Игорь Генрихович!

— Да, Александр Павлович.

— Организуйте парламентера к террористам с известием, что завтра капитан Осташев будет казнен у них на глазах.

Три пары глаз с удивлением уставились на меня.

— Александр Павлович, вы в своем уме?

— Не беспокойтесь насчет моего душевного состояния. Но, просьба перед тем как идти парламентеру, обязательно пару раз выстрелить в воздух, чтоб привлечь внимание.

— Есть идеи?

— Конечно. Давайте, а я понаблюдаю.

Картина получилась очень даже интересная. Какие бы они ни были террористы, но дисциплина явно хромала, и после пары выстрелов, для привлечения внимания, в окнах, особенно второго этажа, я срисовал сразу четыре морды, которые сначала с испугом, а потом интересом стали наблюдать за приходом парламентеров. Увидев все, что мне надо было, убрал в чехол бинокль и коротко бросил:

— Всё, на базу. Будем готовиться…

Было четыре часа утра, когда множество людей, молча и без шума, выдвигались на исходные позиции. Уже на выходе меня остановил Дубельт и проинформировал:

— Группа, которую вы отправили по ложному маршруту, попала в засаду и практически полностью уничтожена.

— Н-да. Весело. Будем разбираться.

Хотя, как ни странно, я не чувствовал угрызений совести. У этого мира были свои правила игры, и местное руководство само виновато, что у них тут утечка информации.

Задумавшись над таким поворотом судьбы, вышел на улицу, где меня ждала вся наша команда.

Все, даже Стеблов и Маша, были облачены в камуфляжи, в бронежилеты, каски, тактические очки, наколенники, налокотники, снабжены радиостанциями и вооружены оружием из будущего. Маша держала в руках мой карабин «Форт-202», с накрученным на ствол глушителем и оптическим прицелом Bushnell на жестком кронштейне. Николаевич вооружился обычным АК-74 с подствольным гранатометом и «Мухой» за спиной. Стеблов держал уже привычный ему «Форт-201», гражданскую переделку АКМС, стреляющую, как и мой карабин, только одиночным огнем. Мы с вахмистром Любкиным вооружились гладкостволами, снаряженными картечными боеприпасами, как раз лучше всего подходящими для боя на коротких дистанциях. Гришке достался мой «Ремингтон-870» с коротким стволом, а сам прихватил «Сайгу-12К» в тактическом исполнении с восьмизарядным магазином. Для точечной работы в набедренной кобуре примостился АПС (автоматический пистолет Стечкина), личный подарок Димки Березина, причем в комплекте с глушителем.

Воинство выглядело грозно для людей девятнадцатого века, а вот мне это напоминало команду страйкбольщиков, направляющихся на очередную реконструкцию. Но тем не менее мне с этими людьми через несколько часов идти в бой, поэтому попытался перестроиться на серьезный лад. Я не стал говорить красивых и пафосных речей, а провел последний инструктаж и сказал:

— Господа и товарищи, сегодня все решается. Давайте все сделаем нормально и качественно…

Вчера всю вторую половину дня и весь вечер проводили первые и последние учения перед реальной операцией по освобождению заложников. Приданных бойцов, офицеров и матросов и около пятидесяти казаков-пластунов дрессировали несколько часов подряд. Всю эту разношерстную компанию разделили на несколько отрядов: две штурмовые группы под командованием подполковника Стеблова и Николаевича, медицинскую группу, под руководством Наташи Станкевич, группу обеспечения и группу эвакуации. На тренировках лично присутствовал император, и после двух часов наблюдения он что-то сказал Дубельту, находящемуся тут же, повернулся и уехал. И судя по его виду, человек, глава державы, отец, дед, остался вполне доволен увиденным.