Падение 'Морского короля' - Астон Марк

они потеряли из виду визуальные ориентир полетной палубы «Интрепида», повторный облет в полной темноте на малой высоте, был маневром, сопряженным с риском, особенно для экипажа, летавшего весь день, и работавшего в состоянии усталости и на пределе полетных условий.

Какова бы ни была причина, несчастные случаи — это часть проклятого дела войны. Несмотря на все наши предположения, когда мы вместе сидели на камбузе «Бриллианта», это была суровая реальность, которую все четверо из нас приняли как солдаты.

На «Интрепиде» эскадрон провел ночь, выясняя, со все возрастающей уверенностью, кто выжил, а кто погиб. После того, как были прекращены спасательные работы, Седрик и Дэнни смогли завершить мрачный процесс составления списка погибших и отправить уведомление в штаб полка.

В листе с именами личного состава эскадрона было две колонки. Имя каждого было внесено на левой стороне страницы. Как только они были зарегистрированы как находящиеся на борту «Интрепида», или подобранные на месте крушения, их имена переносились в колонку справа. Те, кто остался в левой части списка Дэнни, были мертвы. Седрик использовал тактическую спутниковую связь, чтобы лично поговорить с Майком Роузом, назвав ему имена всех пропавших без вести. Эта информация, вместе с именами людей из эскадрона «G» также пропавших без вести на «Си Кинге», затем была передана в Великобританию по спутниковой связи.

В восьми тысячах миль отсюда, в Херефорде, с получением подтверждающего доклада о катастрофе, начались ритуальные церемонии извещения ближайших родственников. Лиз была одной из многих жен, которым позвонили со Стирлинг-Лайнс, с просьбой позже явиться в спортзал в лагере тем же утром. Когда Лиз туда добралась, она обнаружила, что ей повезло. Коллективному собранию жен было сказано, что если они присутствуют, значит, с их мужьями все в порядке. Пока они слушали, потрясенные тем, что услышали, они прошли через свой собственный мрачный процесс выяснения того, кто погиб, судя по женам, которых там не было. Это был, в силу необходимости, грубый, но эффективный способ гарантировать, что те жены, которые потеряли мужей, могли быть лично проинформированы офицерами полка, посещающими семьи погибших, и что они получат надлежащую поддержку со стороны службы социального обеспечения части и падре.

После завтрака, мы провели утро, передавая то, что мы знали о тех, кто был на «Си Кинге» старшине, которому было поручено за нами присматривать. Я сомневаюсь, что это сделало что-то большее, чем подтвердило то, что уже было установлено «штабными» на «Интрепиде». Остаток дня мы провели, возвращаясь за едой на камбуз и просматривая сокровищницу матросов в фанерном ящике, посвященную явному жесткому порно. Его заимствование казалось немного неуместным, учитывая обстоятельства, но это помогло скоротать время и отвлечь нас от мрачных мыслей. От эскадрона не было никаких вестей, но в тот день нам сказали, что нас должны были перевести с «Бриллианта» в госпиталь, развернутый на лайнере «Канберра».

Круизный лайнер компании «P&O» был одним из пятидесяти четырех гражданских судов, реквизированных правительством для поддержки Оперативной группы. Помимо того, что корабль был переоборудован в плавучий госпиталь для приема раненых, он был также взят на службу в качестве транспорта для 2000 военнослужащих 3-й бригады коммандос, которые накануне были переброшены на десантные корабли военно-морского флота.

Уже смеркалось, когда нас вызвали на летную палубу «Бриллианта». Учитывая наш собственный опыт переброски с корабля на корабль, для короткого перелета на «Канберру» нам выдали ярко-красные гидрокостюмы. Мы натянули их поверх одежды и застегнули с помощью большой молнии, проходящей по диагонали через наши спины, прежде чем отправиться на корму фрегата. Лопасти винтов двух вертолетов «Уосп» вращались, когда мы добрались до площадки.

Борттехник пристегнул нас привязными ремнями.

- Извините, что мы просим вас совершить еще один рейс, - сказал он, без сомнения сознавая, что мы также пережили крушение вертолета на Фортуне.

- Не беспокойся — девять жизней и все такое, - слабо отшутился я, подавляя свои истинные чувства по поводу возвращения в вертолет.

Он показал мне большой палец, закрыл люк и мы поднялись с палубы. Состояние моря было относительно спокойным, волны под нами поднимались на 5-6 футов, что мало отличалось от условий накануне, когда мы вылетели с «Гермеса». Когда я смотрел вниз на серо-зеленую качающуюся массу воды, я думал об утраченных товарищах, лежащих где-то на дне, навсегда потерянных в обломках «Морского короля».

Мы пробыли в воздухе всего несколько минут, прежде чем начали заходить на посадку на одну из новых вертолетных площадок «Канберры». Изготовленная из стальных листов палубного настила, приваренных к надстройке в середине корабля, над тем, что когда было плавательным бассейном, она была одной из трех платформ, которые были добавлены при спешном переоборудовании в военный корабль при отплытии из Саутгемптона. Оперативная группа прозвала его «Большим белым китом», и даже в сумерках он выглядел впечатляюще. Характерная белая окраска, необходимая для плавания в тропических морях, и создания впечатления в заморских портах, была подкрашена ржавчиной оранжевого цвета.

Несмотря на то, что лайнер был потрепан морем, его водоизмещение составляло 44000 тонн, а длина — 250 метров, он сохранил величие, которого не разделяли окружающего военные корабли в шаровой окраске. Расположенная впереди двух знаменитых желтых дымовых труб «Канберры», средняя полетная палуба обеспечивала ближайший вход в зону приема раненых, которая располагалась на прогулочной палубе, ближе к носу корабля. Мы сняли наши гидрокостюмы и передали их обратно экипажам «Уосп», прежде чем нас провели вниз по металлическим ступеням к тому, что наш гид назвал «Стадионом».

Первоначально прогулочная палуба предназначалась исключительно для пассажиров первого класса в вечерних костюмах, теперь она использовалась в качестве сортировочной, операционной и послеоперационной палаты. Каждая из функциональных зон Стадиона была закрыта арктической камуфляжной сеткой, и в ней не было пациентов, за исключением несчастного морского офицера, провалившегося в люк между палубами. Я подозревал, медицинский персонал, состоявший из врачей и хирургов ожидал, что после начала посадки будет намного больше работы. Нас осмотрели врачи, которые казалось, не имели ни малейшего представления о том, что с нами произошло. Пока я голый сидел на медицинской кушетке, врач в белом халате, осматривавший меня, цыкал зубом.

- Откуда у тебя на голове такие ужасные порезы? - спросил он.

- В результате крушения вертолета.

Он сказал что-то вроде: «О, это звучит ужасно», но я не потрудился дальше его просвещать.

Боль в моей шее ослабла, хотя доктор, казалось, не слишком беспокоился по этому поводу, посоветовав мне пока не снимать шейный бандаж. После того, как мне обработали раны на голове, мне разрешили одеться, а затем отвели в