Рассеченный мир - Алексей Владимирович Егоров

Ягоды клевали птицы, лениво вспархивающие при приближении людей.

К винограднику примыкала ферма. Сожженная.

Остался трапет, на котором давили ягоды. Древний жмых засох на камне.

Инвентарь был разбросан вокруг и заметно пострадал от времени. Старая амфора, которая вкопана под сливом трапета треснула и засыпана песком и камнем.

Эгрегий ничего не говорил, видя эти явные следы разрухи. Хенельга молчала, боясь затронуть раненного друга. Они понимали, что увидят дальше, но не желали говорить об этом.

В полном молчании, они шли дальше, пока не увидели стены Скирты. Стены самого полиса.

Они все еще стояли, камень не так быстро разрушается как дерево. Зато переходы наверху были сожжены, верхушки стен почернели от огня. Ни дожди, ни снег не смогли смыть следы разрушений, которым подвергся полис.

Главные ворота были разбиты, унесены. Ров вокруг полиса засыпан. Опытный взгляд мог бы указать места, где шел штурм, но Эгрегию казалось, что город осаждали со всех сторон.

Он не мог определить, откуда пришли враги. Мог лишь предположить, что враг прибыл с запада, как и он, проделав тот же путь. Кем были враги – непонятно, могли быть варвары, которых не удовлетворила ежегодная дань или то были прибывшие издалека волки, слишком голодные, чтобы договариваться, а могли быть цивилизованные люди, решившие расправиться с конкурентом. Кто теперь скажет.

– Пойдем? – Хенельга робко коснулась плеча Эгрегия.

Тот вздрогнул, втянул голову в плечи.

– Я должен идти.

Эгрегий не знал, что увидит за стенами. Думал там уцелело десяток строений, живет сейчас от силы человек сто. Ну хоть кто-нибудь, способный пролить свет на происшествие. Что за катаклизм поглотил родной город.

Упорно Эгрегий не замечал брошенных поместий, сожженных виноделен и разваливающихся укреплений. Дороги превратились в скромные шрамы среди травы, едва белевшие между колосьями и темными плантажными стенами.

Ров был засыпан не полностью. Нападавшие соорудили насыпь напротив ворот, а в остальной части уже время постаралось уничтожить укрепления. Стены осыпались, шипы в канаве сгнили. Глина вперемешку с камнями лежала в грязи, питаемой дождевой влагой. Трава росла выше человеческого роста, отчего издалека ров выглядел полностью засыпанным.

Створки ворот не были выломаны. Их просто сняли и унесли. Много железа и дуба использовалось в воротах – ценный трофей для осаждающих. Сами ворота были небольшими: одна башня в четыре фута с южной стороны, чуть выступает вперед, чтобы лучники могли простреливать пространство у ворот.

Часть укрепления обрушилась, белая замазка выветрилась из щелей между камнями.

Проход был в полтора фута высотой, а шириной в три фута – как раз для двух телег. Всаднику, чтобы войти в город, пришлось бы спешиваться. Еще одна предосторожность от конных варваров.

Эгрегий не мог припомнить, как выглядели ворота, пока были целые. Возможно, за створками опускалась решетка, но ее могло и не быть. По крайней мере, щели в стенах и своде указывали на наличие неких защитных приспособлений.

За воротами начиналась единственная мощеная дорога. Во всей Скирте не было больше мостовых. Для телег в ней были выбиты колеи, дорога тянулась к порту, где в складах ожидал отгрузки товар.

Чем торговала Скирта, Эгрегий не знал. Наверняка, как все подобные полисы, это было зерно. От окраинных колоний другого и не требуют.

За стеной должны были сохраниться дома. Пусть не во всех из них будут жить люди. Стена обеспечивает защиту, ограничивает мир и сужает его до приемлемых размеров. Это пространство безопасности, где не существует внешних угроз.

Стена уцелела, но внутри было только пепелище – и даже пепла не осталось. Обугленные фундаменты, покрытые травой. В низинах, оставшихся от подвалов, скапливалась влага. Там нашли приют деревья, одним богам известно, как их сюда занесло.

Часть стены на юге была увита диким виноградом, чьи алые листья почти облетели. Из щелей между камнями торчали яркие цветочки. Шумно гудели шмели и пчелы, кружащие над пряными травами.

Город был брошен, хотя жизнь его не покинула.

– Здесь могли остаться люди, – сказал Эгрегий, упавшим голосом.

Больше скрываться от правды он не мог.

Взору ничто не мешало, не сохранились высокие строения. На юго-востоке море прекрасно видно.

Величественные храмовые строения превратились в земляные холмы. Курганы, поставленные погибшему народу. Там действительно могли быть захоронены люди, если нападавшие или выжившие утруждали себя милостью к убитым.

Пройдя под аркой ворот, Эгрегий остановился и прикоснулся к теплому камню. Со сколами и огромными щелями – точно таким он его запомнил. Старые камни, вытесанные еще в те времена, когда поселенцы закрепились на мысу.

Как большинство колоний, Скирта расположилась в самом безопасном месте. Угрозу представляли варвары, так что могучие стены возводились с этой стороны.

Западная стена отделяла мыс, на котором расположился город, от варварских земель. Для кораблей оставалось не так много места – небольшая бухта на юго-востоке, прикрытая высоким мысом.

Море подъедало основание города. Эгрегий помнил, что еще в его детстве часть поселения уже обрушилась вниз. Чтобы предотвратить это, планировалось построить стену, идущую под водой. Тут бы пригодились умения гирцийцев.

Подводная стена защищала бы Скирту от пиратов, а так же служила волноломом.

Взглянув на юг, Эгрегий убедился, что этот проект не был реализован. От внешней стены, что защищала южную часть Скирты, ничего не осталось. Подойдя к краю, можно было бы увидеть глыбы, покрытые зелеными и коричневыми водорослями. Уцелела лишь южная башня, да и то она опасно нависала над пропастью.

На востоке был спуск в гавань, но не видно мачт, не было слышно хлопанья парусов и треска дерева. Лишь море накатывало на берег, перемалывая гальку и раковины моллюсков в песок.

В памяти уцелели фрагменты, как приятно было гулять по берегу. Не замечая мусора, бегать по теплому песку. Что отличало это место от галечных пляжей в окрестностях.

– Пойдем, надо поискать выживших, – сказал Эгрегий подруге.

Хенельга кивнула. Она понимала, что искать некого.

Не было следов, не поднимался дымок над развалинами. Да и дикие зерновые оставались несобранными поблизости от поселения. Если кто и выжил, то ушел дальше, найдя место спокойнее.

Из