Строгий профессор - Надежда Мельникова

Я люблю другого, Дим. Для меня секса без любви не существует, так что даже не пытайся.

Он кладет ладонь на мою руку и одобрительно пожимает её. Алкоголь моментально расползается по венам. Столько стресса и слёз, ноги мигом становятся ватными.

— Он дурак. — Убирает волосы от моего лица, ухаживая за мной.

— Он не дурак, он профессор, — прикусываю язык, но уже слишком поздно.

Я сболтнула лишнего.

— Даже так!? — удивляется Дима, подталкивая пить, а сам употребляет только воду, как будто планирует сесть за руль. — Старый хрен пообещал тебе хорошие оценки и за это залез под юбку? — морщится. — Вот дерьмо.

— Не говори Еве, пожалуйста, она сразу догадается.

— Не скажу, это будет наша маленькая тайна, лапочка, — подмигивает.

— Он не старый. И ничего мне не обещал. Всё было не так. Я хотела сама.

— Вы всегда защищаете тех, кто поимел вас и бросил. Женская сущность.

Хочу поспорить, но замолкаю. Мы с Димой сидим слишком близко. Музыка разрывает перепонки, приходится наклоняться почти к самому уху, чтобы услышать друг друга. Пахнет кальяном и его дорогой туалетной водой. Что-то новое появляется в его красивых тёмных глазах, более демоническое, серьёзное. Как будто одиночество и мрак, порождая волнение и возбуждая любопытство, заставляют идти за ним в самый дальний угол и смотреть, что скрыто там, в покровах его тьмы.

— Дим, я не хочу об этом говорить, — отворачиваюсь.

— Бедная мышка, давай потанцуем.

— Не хочу.

— Тебе это нужно, расслабься.

Он решительный, а я сейчас такая слабая, вдруг почему-то соглашаюсь. Вниз мы не спускаемся. Дима кладёт мои руки себе на плечи и, прижимаясь телами, мы просто движемся по кругу, танцуя под зажигательные техно-новинки. Получается немного нелепо, но ему, походу, наплевать на мнение окружающих. Где-то вдалеке остался столик с его друзьями, там же небольшая тусовка Евкиных подруг. В танце я немного успокаиваюсь.

Дима рассказывает много интересных вещей о своей последней поездке в Штаты. О том, как отец доверил управлять частью бизнеса, а он, ни черта в этом не смысля, уже понаподписывал кучу документов. И теперь батя точно прибьет его, но он старается. Проводит совещания и онлайн-конференции, много читает, копается в бумагах и мечтает, что однажды родитель будет гордится им. Сам он учился в Лондоне, как главный наследник империи. Евку воспитывали иначе: она по наказу матери должна была всего добиваться сама, чтобы не стать глупой мажоркой, поэтому решила поступать на филологию. По её мнению, это легче, чем какие-то там айти-технологии. Дима живет в квартире в центре, и тачка, которую я видела, одна из его любимых.

Танцуя со мной, он много шутит, и я даже начинаю улыбаться, радуясь, что встретила его. Немного успокаиваюсь. Он чем-то похож на саму Еву, наверное, поэтому мы так легко нашли общий язык.

Помещение немного кружится, алкоголь действует расслабляюще, голова соображает гораздо хуже. Тепло твердого мужского тела рождает неправильные реакции. Дима крепкий и сильный, высокий и широкоплечий, я чувствую твердость мышц под тканью рубашки. Обнимая двумя руками, едва достаю до его крупной шеи.

Но профессор всё ещё со мной. Мне по-прежнему больно и одиноко, я так сильно люблю его. Уверена, он сейчас с Лилей. Возможно, даже трахает её, забыв о приставучей студентке. А я не могу выкинуть его из головы.

— Тише, лапочка. — Наклоняется Дима и неожиданно смело целует меня в губы.

* * *

«Иванова, не смей! Он просто хочет воспользоваться твоим подавленным состоянием. Он видит, что ты неопытна, ему нравится твоя неискушëнность», — звучит в голове отчего-то профессорским голосом.

По ощущениям понимаю — это совсем не он, не мой профессор. Вкус губ другой, ни капли не похож на мой любимый. И пусть он меня бросил и забыл, но чужие губы мне неприятны.

— Что ты делаешь? — реагирую резко. Мрачнея, толкаю мажора в грудь.

— Целую тебя, — смеётся брат Евы, продолжая обнимать двумя руками, а я пытаюсь вырваться. — Лапочка, знаешь поговорку «клин клином вышибают»? Считай, что я хороший человек и просто пытаюсь посодействовать.

Смотрю на его чертовски привлекательные черты и снова вздыхаю.

— Хватит. Я хочу домой.

— В следующий раз не отпущу. — Разжимает он руки, явно не в восторге от моей идеи.

— Ладно. Давай я отвезу тебя. В знак нашей дружбы и примирения. — Наклоняется, губами касаясь моей руки. — Обещаю: больше никакого языка у тебя во рту.

— Я лучше вызову такси. — Меня смущает его поведение, я смелая только своим профессором, с другими мужчинами такого совершенно не хочется. — Сейчас найду Еву, — верчу головой по сторонам, музыка оглушает, — найду подругу, чтобы попрощаться.

— Слушай, я не маньяк и баб силой не беру, лапочка. Хотя, признаюсь, у тебя во рту мне понравилось. Разреши загладить вину. — Придерживает за руку.

И я ему верю. Соглашаюсь и даю шанс подвезти меня. Спустившись вниз, целую Евку в обе щеки. Благодарю за приглашение и поздравляю ещё раз. Случайно смотрю на влюбленную в Диму тëлочку, она проводит рукой по шее, показывая, что мне «секир башка».

Стараюсь об этом не думать и, накинув куртку, смотрю на часы. Половина пятого утра — надо же, как быстро пролетело время! На телефоне опять несколько неотвеченных вызовов: три с незнакомого и два от мамы, надо будет набрать ей, когда сяду в машину. Покинув здание ночного клуба, я с удовольствием вдыхаю чистый, свежий воздух. Тяжёлая металлическая дверь отрезает нас с мажором от грохочущей музыки, и рука Димы ложится на мою талию, подталкивая спуститься с крыльца клуба. Взглядом ищу ярко-желтый автомобиль, но вместо этого натыкаюсь на знакомую фигуру, сидящую на капоте собственной машины.

В следующее мгновение сердце останавливается, сжатое мягкой, но беспощадной лапой моей глупой любви. Профессор?! Это не галлюцинация? Роман Романович действительно ждёт меня у входа в клуб. Значит, это он названивал мне с незнакомого номера. Теперь я хочу плакать от радости. Пусть и секундной, но всё же радости. Его лицо зло, а губы сжаты в тонкую линию. Не знаю, что он здесь забыл, но настроен он очень решительно.

Работник клуба подгоняет Димин спорткар прямо к выходу. А профессор смотрит на меня исподлобья, преграждая нам путь.

— Натанцевалась? — хмуро цедит Заболоцкий. — Мать места себе не находит, ты на часы смотрела? Телефон проверяла? Я хотел уже в полицию