Когда звонит убийца. Легендарный профайлер ФБР вычисляет маньяка в маленьком городке - Марк Олшейкер

Элмвуд-авеню, где он заказал гамбургер и где, по его словам, за стойкой работал знакомый ему мужчина. Они вышли из «Кристалла» в 15:30 и вернулись к почтовому отделению Лексингтона, чтобы забрать его машину. На часах было четыре.

– Угадайте, кто подъехал и припарковался через два места от нас? – сказал он, обращаясь непосредственно к присяжным заседателям. – Это был достопочтенный Джеймс Р. Меттс, шериф округа Лексингтон. Когда он подъехал, мама вышла из почтового отделения и наткнулась на него. Они разговаривали минут десять!

Он добавил, что если Меттс, которого не было в зале суда, не помнит эту встречу, то он, должно быть, страдает амнезией.

Белл также подробно описал остаток дня: он поехал в дом своих родителей на озере Мюррей, затем в дом Шеппардов, где до полуночи смотрел матч чемпионата штата Флорида по бейсболу между Университетом Южной Каролины и штатом Флорида, а затем вернулся в дом своих родителей, где лег спать. Все это означало, что он не имел никакого отношения к похищению Шари Смит.

Теперь давайте на мгновение представим, что обвинение не представило бы вещественные доказательства, полученные как в доме родителей Белла, так и в доме Шеппардов; показания свидетелей, описавших подозреваемого и машину, и не провело бы идентификацию голоса звонившего садиста не только семьей Шари, но и людьми, которые знали Белла. На основании своего опыта могу сказать, что обвиняемые в убийстве – особенно те, кому грозит смертная казнь, – не придерживают «железобетонное» алиби как «козырь в рукаве». Напомним, что в тот момент Белл находился под стражей около восьми месяцев, подвергаясь угрозам и насмешкам со стороны остальных заключенных, из-за чего его посадили в камеру смертников для его собственной безопасности. Если бы он мог доказать, что во время похищения Шари Смит находился где-то в другом месте, он кричал бы об этом с того момента, как его привели в офис шерифа. И можно было не сомневаться, что квалифицированный и опытный адвокат, такой как Джек Сверлинг, работал бы над тем, чтобы проверить каждый пункт, и уже выстроил бы в очередь свидетелей, готовых подтвердить алиби, а мать Белла с радостью дала бы любые показания ради спасения сына. Но у защиты никого не было. Предполагаемое алиби было для Белла просто еще одним способом покрасоваться, побыть в центре внимания и манипулировать судебным процессом, делая свои бессмысленные, как знали все, заявления. Хотя судья Смит запретил обвинению упоминать дело Хелмик или касаться исчезновения Сэнди Корнетт, Белл сам вспомнил их в своих показаниях. Он сказал, что делал покупки в торговом центре «Буш ривер» в то время, когда была похищена Дебра Мэй, но после того как он услышал о похищении, у него появилось видение случившегося, которое он подробно описал. И все же, когда Сверлинг попытался расспросить его о неудачном браке и сыне, которого он не видел, Белл поперхнулся и сказал:

– А вот тут пусть будет «молчание – золото».

Он очень придирчиво выбирал то, о чем хотел или не хотел говорить.

Глава 22

Очередь на перекрестный допрос дошла до Майерса во второй половине дня, но ответы, которые он получил, не сильно отличались от тех, которых добился Сверлинг. Заметная разница заключалась в том, что по какой-то причине Белл на этот раз решил сесть, а не стоять. Отвечая на вопрос о снах, Белл пояснил, что это были видения, и упрекнул прокурора:

– Очевидно, вы не выполнили домашнее задание прошлым вечером. Вчера я сказал, что молчание – золото, мой друг. Вы переходите черту от бизнеса к личному. Может быть, вы глухой.

– Вы знаете, как была похищена мисс Смит? – спросил Майерс.

– Молчание – золото, – последовал ответ.

– Я знаю, что вы понимаете вопросы, мистер Белл, – вмешался судья Смит. – Просто отвечайте на вопросы, а потом будете объясняться.

Он пояснил присяжным заседателям, что его заявление – не мнение о психическом состоянии подсудимого, а лишь оценочное суждение в пользу того, что подсудимый действительно понимает задаваемые ему вопросы.

– Молчание по-прежнему золото, мой друг, – повторил Белл и, взглянув на Майерса, заметил: – Вы для меня по-прежнему достойный адвокат.

Когда Майерс спросил, почему он сказал одному из соседей своих родителей, что знает о похищении Шари из ее дома в Ред-Бэнк и звонке неизвестного ее семье, Белл ответил:

– Думаю, о похищении мне рассказала мать. Мы услышали об этом утром и, естественно, были обеспокоены. Потом мы смотрели утренние новости и узнали о случившемся.

Я счел примечательным тот факт, что хотя Белл не хотел говорить о своей личной жизни, под давлением Майерса он признался, что за помощью к специалистам по психическому здоровью он обращался после каждого из тех инцидентов, за которые его арестовывали.

– Вы никогда не обращались к психиатру или психологу, кроме тех случаев, когда вас обвиняли в преступлении?

– Да, – подтвердил Белл.

Когда Майерс зачитал заявления Белла, сделанные по этому делу детективам Шарлотта во время допроса, подсудимый выдал порцию стандартных фраз: «Я не стану свидетельствовать против себя», «Разве мы здесь не веселимся?», «Молчание – золото».

Белл пожаловался судье, что Майерс пытался обманом заставить его признаться в убийстве Смит.

– У вас не получится сбить меня с толку, – заявил он. – Уж не знаю, почему вы тратите драгоценное время суда впустую. Округ Салуда уже в минусе.

Поскольку Белл затронул тему своих видений по делу Хелмик, Майерс спросил его об этих видениях.

– Молчание – золото, мой друг, – повторил Белл. – Я не стану признаваться в том, чего не делал. Давайте покончим с этим. Дайте мне свободу или смерть!

Я знал, что выбрал бы для него сам.

С этого момента выступление Белла стало еще более странным. Он сказал, что не будет говорить о своих посланных свыше видениях, потому что в зале суда присутствуют семьи погибших девочек.

– Я попросил их выйти, – сказал Майерс. – Не могли бы вы рассказать нам об этих видениях сейчас?

– Я хочу закрыть все лазейки, – заверил его Белл. – Но это может дойти до тех, кому не предназначено. Я уважаю представителей прессы. Они выполняют свою работу. Не хочу давать фору тому, кто виновен. Нет уж, дружище!

Последнее заявление было адресовано журналистам. Как и последующее – относительно номерного знака, который, по его словам, был связан с этим делом. Когда номер позже проверили в департаменте автомобильных дорог штата, оказалось, что он принадлежит машине Джека Сверлинга.

Майерс спросил, помнит ли он, как рассказывал полицейским, что видел Шари Смит в почтовом отделении Лексингтона во второй половине дня в день ее похищения.

– Молчание – золото, – снова сказал Белл. – Я больше не переступлю эту черту, дружище. Нет, не переступлю.

После того как Белл покинул трибуну, Сверлинг прокрутил запись допроса в трейлере за офисом шерифа, чтобы показать, что Белл сотрудничал