Судьба по контракту - Владислав Гусев

— Все, все, — Ильм заботливо обтер ему лоб, — пока все. Переведи дух.

— Ну ты…,- пациент вытащил изо рта простынь.

— Я предупреждал. Не нравиться? Могу уйти.

— Не, как это уйти, — не на шутку перепугался Гор, — куда уйти? Я ж теперь одна сплошная рана. Знаешь, в тебе пропал гениальный палач.

— Почему это пропал? — некромант достал четыре свечи и мел, — вовсе не пропал. Люблю я это дело, нежно, со студенческой скамьи.

Гор возмущенно сплюнул, но ничего не ответил.

Ильм сноровисто начертил вокруг лежанки тетраграмму, вписал мелкие руны усиления и экранировки и расставил свечи по углам. Пробормотал шепотом необходимые слова и прищелкнул пальцами. В принципе этот дурацкий щелчок ничего не значил. Так, просто глупая дань традициям, но Ильм традиции чтил.

Вскоре свечи занялись розоватыми огоньками, рисунок на полу - коричневым, руна на груди Гора - пронзительно красным. Пахнуло холодом, словно в несуществующее окно влетел пронизывающий зимний ветер.

Тряпичный полог, отделявший каморку от соседней комнатки, такой же бедной и не обустроенной, колыхнулся, и в образовавшуюся щель просунулась любопытная физиономия Хильки. Завидев разгоравшееся буйство магических красок он испуганно разинул рот и словно окаменел.

— Вон, — прошипел ему Ильм, — исчезни с глаз моих.

Хилька послушно исчез. Даже убежал подальше, если судить по поспешно удаляющимся шагам.

По надрезам на коже побежали бесплотные язычки пламени. Началось.

— Гор, засовывай в рот свою тряпку! Сейчас будет по-настоящему больно.

В следующее мгновение края раны налились изнутри темно багровым цветом, набухли и с противным чавканьем разошлись в разные стороны, разрывая наложенные швы и обнажая местами желтовато-белые фрагменты ребер.

Гор стиснул руками края многострадального матраца, так, что набухли вены, и выкатил глаза. По его щекам под аккомпанемент душераздирающего, нечеловеческого стона, хлынули слезы пополам с потом. Из прокушенной губы брызнула кровь.

Края раны задвигались, как живые, больше всего напоминая в этот момент рот огромного сома, и сомкнулись вновь. По ране от одного края к другому деловито забегали проворные зеленые огоньки.

Ильм машинально обтер мокрый лоб. Ну и страсть. Нет, больше никакой дополнительной литературы на ночь. Не знал он о таком методе исцеления и жил бы себе спокойно. Вот леший, чуть сердце у самого не остановилось…

В этот момент Гор мучительно изогнулся дугой, часто мелко затрясся и опал на лежак безвольной куклой. Некромант бросился к нему и мгновенно ослеп от ярко-белой вспышки, в одно мгновение поглотившей окружающий мир…

***

… Метель набрала полную силу. Ильм, подгоняемый странным предостережением, отчаянно продирался сквозь сплошную стену снега почти наощупь. Дорога, местами полностью переметенная однородной белой массой, упрямо терялась через каждые тридцать — сорок шагов. В такие моменты приходилось двигаться почти наугад и, как следствие, время от времени по пояс проваливаться в сугробы, заполнившие придорожные канавы.

Ильм всякий раз терпеливо выбирался из снежного плена и упрямо шел вперед.

Ишь как сказал… Если хочешь жить. А может, он просто пошутил так. Приманивает бедных прохожих на запах костра, а потом изводит до смерти разными способами. Кому-то в кашу яд, кому-то в спину нож. Его вот послал догонять неведомо кого. Или чего? И ведь знал наверняка гад, что так погода испортится. А потом, небось, жертвы свои подбирает и ест… Вон какой он здоровый и сильный. Ясное дело, что не с каши. Мясцом, сволочь, точно балуется. Только в этот раз он не угадал…

Ильм остановился, распахнул куртку, задрал грязную тунику и со знанием дела оглядел прилипший к позвоночнику живот. Ну и чего с него взять? Одни мослы остались. Нет, дудки, не на того напал дядя… Выберусь.

Он в очередной раз потерял из виду дорогу и провалился в канаву. Выкинул снег из-за шиворота и упрямо наморщил лоб. Назло всем, выберусь…

Ветер немного стих, и вместе с ним утихомирилась непогода. Во всяком случае, впереди стало хоть что-то видно. Ильм чихнул и с опаской вгляделся в странный большой предмет темневший невдалеке. Чувство опасности, обострившееся за время скитаний, забило тревогу, но любопытство в этот раз оказалось сильнее.

Ильм присел в сугроб и настороженно пополз вперед.

Вскоре он достаточно четко смог разглядеть двухколесную, а ныне лишившуюся одного колеса, повозку, запряженную в нее лошадь и одинокого человека.

Ильм задумчиво потер бровь.

Что ж и так бывает… Не господская повозка, сразу видно. Собрана тележка грубо, на скорую руку, как говорится. Такой развалиться раз плюнуть. Может, помочь?

Ильм немного приподнялся и придирчиво осмотрел обращённую к нему спиной фигуру возницы. Ростом невелик. На широких плечах плащ, свисающий почти до пят. Ветер треплет длинные светлые волосы, торчащие криво одетой шапки. Оружия, вроде, не видно. Хотя под таким плащом умелый человек все что угодно спрячет. Ильм припомнил странного лесного незнакомца и помрачнел. Не вляпаться бы опять в какую историю… Ну его. Пусть сам разбирается… Однако, с другой стороны, что если этот человек отзывчивым на добрые дела окажется? А, будь что будет…

Он вылез из своего укрытия, отряхнулся и подошел поближе.

— Эй, добрый человек…

— Ась? — незнакомец с угрожающим видом развернулся.

Пронизывающий взгляд пронзительно ясных глаз, никак не вяжущихся с покрытым морщинами лицом пожилого человека, смерил незваного гостя с головы до пят.

— Чего тебе?

— Я помочь хотел…

— Проходи своей дорогой, сегодня не подаю.

— А может…

Старик еще раз окинул его полным скепсиса взглядом, словно определяя пригодность к особенно ответственным работам.

— Хорошо. Повозку за ось поднимешь?

— Попробую.

— Тогда не стой столбом, — незнакомец зябко захлопнул полы плаща, — я поначалу подумал, что ограбить меня дурачок, собрался. Это, когда ты на пузе сюда лез…

— Да я, — смутился Ильм, — мало что…

— И то верно.

— Прости, дедушка…

— То же мне, внучек сыскался, — глаза незнакомца полыхнули огнем, — а, впрочем, всё верно говоришь. Не хочется стареть, а года знай себе бегут. Жаль. Но это все лирика. Есть и проза у меня в запасе, — старик продемонстрировал покрытый дубленой кожей пудовый кулачище, — вздумаешь баловать, получишь сполна.

— Да, я…

— Ладно уж, будет. Не называй меня дедушкой больше. Не люблю. Давай, берись за ось. Парнишка ты вроде крепкий.

Ильм поплевал на ладони и приподнял повозку. В глазах потемнело от натуги, ноги затряслись, но отступать было некуда.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});