Судьба по контракту - Владислав Гусев

— Ты уже все, что мог, сделал. Почему ты решил, что раненый из тех самых?

— Я ж не дурак, — Хилька горделиво подбоченился, — сразу уточнил, как у старшего брата насчет благодарности дело обстоит. В ответ услышал про темное золото. По-моему все понятно сразу.

Ильм согласно качнул головой. Темное золото — деньги, полученные из рук воров и убийц, и просто так, для красного словца, это самое золото не упоминают. Можно легко попасть в не совсем удобную ситуацию. Что ж, посмотрим, что за подарок его ждет. Вообще странная какая-то история… А что если Хилька лжет?

— Далеко еще?

— Нет, пришли уже. Вон тот большой дом, со двора.

— Погоди, Хилька, — Ильм схватил подмастерье за подол туники и подтянул к себе, заставив остановиться, — ты так уверенно шел сюда. Кто здесь живет?

— Их двоюродная тетка.

— Ты бывал здесь?

— Пару раз. Место тихое.

— А ну посмотри мне в глаза.

Хилька шмыгнул носом и одарил некроманта преданным взглядом.

— Да, правду я говорю…

— Твои слова да Единому в уши, веди дальше, — проворчал Ильм и на всякий случай стянул с пальца перстень.

Чем проще, тем лучше. Он человек не гордый и своей четвертой затрапезной степенью перед чужими людьми в данном случае трясти не станет.

Они свернули в арку проходного двора. Ильм сразу же навострил уши. На всякий случай. Снег здесь не чистили, но к единственной двери тянулась утоптанная тропинка. Вдоль нее неровной строчкой лежали бесформенные темные пятна. Это явно кровь… А вон и присыпанные снежком следы в стороне от торного пути. Человек, оставивший их, шел явно торопясь и качаясь в разные стороны.

Хилька без стука распахнул дверь. Ильм, оглянулся на всякий случай назад и последовал за ним.

В тусклом потоке света, падающем из единственного маленького оконца, можно было рассмотреть лишь лестницу, ведущую на второй этаж. Ильм взялся за отполированные многочисленными руками перила и собрался уже поставить ногу на первую ступень, но Хилька приложил палец к губам и потянул его совсем в другую сторону. Под лестницу к еще одной неприметной двери.

Тук. Тук. Тук. Тук-тук. Тук.

Ильм с удивлением приподнял бровь. А здесь не всяких гостей ждут. Двоюродная тетка, ага, как же. Знаем мы таких теток. Приходили. Впрочем, это не его дело. А Хилька-то каков! Сначала друзья-братья, потом стуки условные. Может тогда летом тот идиот его дубасил тоже не просто так? Надо будет на досуге на парня поднажать по дружески. Узнать, за что кровь пролилась…

Дверца распахнулась и перед некромантом предстала худощавая пожилая женщина со свечой в руке. Видимо, та самая тетка. Что ж тетка, как тетка. Ничего примечательного. Седые волосы собраны в пучок, простое длинное платье. Чисто выстиранный, заштопанный в нескольких местах передник, загрубевшие от работы руки.

Женщина, совершенно игнорируя некроманта, обратила строгий взгляд на Хильку. Хилька, парень рослый, всего на пол головы ниже Ильма, сгорбился под ним и стал похож на нашкодившего щенка стоящего перед суровой хозяйкой.

— Привел?

— Да.

— Слава небесам, — свеча поднялась настолько, чтобы осветить Ильму лицо.

Несколько мгновений серые глаза пристально изучали костяного мастера. Не было в них ни намека на расположение, ни тени злобы. Одно холодное равнодушие.

— Жидковат что-то.

— Может, ты еще зубы у меня посмотришь, как у коня? — зло процедил Ильм.

Свеча совершила обратное движение и осветила Хильку.

— Ты кого, сопляк, притащил?

— Колдуна, как договаривались.

— Не смеши меня.

Ильм развернулся к выходу. Все. Хорошего понемножку. Пора и честь знать. К болотным дятлам таких клиентов. И их родственников. Каменная плесень им в печень.

— Мастер, погоди, — Хилька дернулся за ним.

— В сторону, убогий! — рыкнул некромант.

Подмастерье испуганно отскочил к стене и предпринял совершенно бесплодную попытку слиться с досками.

Когда за спиной яростно хлопнула, застонав всем своим набором входная дверь, Ильм глубоко вздохнул, уминая просящуюся наружу волну бешенства. Нет, бродячий цирк, право слово… И он в качестве главного клоуна. Вот уроды. Нет, на сегодня добрых дел с него достаточно. Домой и спать. Или зайти куда-нибудь в таверну и пропустить кружечку крепкого гномьего пива? Нервы успокоить, ибо крепкие нервы залог здоровья. Особенно у некромантов. Деньги в наличии есть. Да, пожалуй, это будет единственно верное решение.

— Почтенный, постой!

Ильм нехотя оглянулся. Двоюродная тетка торопливо бежала вслед за ним. Вот морока! За что ему это наказание?

— Что еще? — некромант сложил руки на груди.

— Не уходи.

— Назови мне причину, чтобы я здесь остался.

— Ты вроде обещал помочь…

— Не помню такого.

— Прости, — женщина, явно волнуясь, скомкала в руках передник, — на этого шалопая никакой надежды нет. Что с него взять, мальчишка еще. Любой прохвост за таким увяжется. Один такой уже услугу нам оказал с утра… Лучше бы не появлялся.

— Не моя забота.

— Я знаю. Мне всего и надо, только подтверждения, что ты не шарлатан с большой дороги.

— Не много ли чести?

— Я прошу…

Ильм вытащил из потайного кармана перстень и натянул на безымянный палец. Зачем, спрашивается, снимал? Надо было предполагать, что встречают здесь по одежке.

— Так тебя устроит?

— Храни меня первый круг, — женщина приложила руку к груди, — а как…

— Достаточно вопросов. Теперь ты веришь?

— Да разве можно такому не…,- она опустилась на колени, — прошу, не обойди нашу беду стороной.

— Идем, леший с тобой, — Ильм помог ей подняться, — но запомни, еще одно слово невпопад и лекаря в другом месте будете искать.

— Да, мастер, — женщина угодливо забежала вперед, — позволь показать дорогу.

Дорога оказалась не долгой…

Страждущий лежал на растерзанном соломенном матрасе, уложенном прямо на полу, в каморке размерами не больше собачей конуры. Оказывается, почти в центре Турова тоже не все жировали. Окон нет, пол рассохся, стены прикрыты старыми гобеленами. Из мебели присутствовала одна табуретка, занятая помятой масляной лампой, на фитиле которой плясал тщедушный синеватый огонек.

Сам раненый был одет лишь в кожаные штаны и выглядел не старше Ильма. На шее никаких отличительных знаков не висело. В убогом свете лампы лицо его выглядело бледным и осунувшимся. В глазах, сразу уставившихся на некроманта, была боль и тот упрямый блеск, что отличает смертельно больных людей, отчаянно, вопреки всему, борющихся за свою жизнь. К груди молодой человек прижимал заскорузлую от крови простыню.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});