Темные изумрудные волны - Федор Московцев

Она капризно протянула:

– Почему нигде не сказано, что делать с грубиянами?!

И встала, осматривая свои руки, липкие от мороженого.

– Но я тебя прощаю. Хоть ты меня об этом и не просишь.

Бросив на него снисходительный взгляд, она сказала:

– Между прочим, ты заметил, какая я у тебя экономная?! Целый день питаюсь одним только мороженым.

Раздевшись, он подхватил её, и побежал к морю.

* * *

После купания Катя попросила Андрея куда-нибудь поехать и найти укромное место. Они оделись и пошли искать свою машину. По его просьбе она оделась так, чтобы не привлекать нескромные взгляды посторонних: хлопковый топ с рукавами ниже локтя, шелковая струящаяся юбка до пят, и кожаные сандалии с тонкими ремешками.

Он нашёл место, о котором она его просила. Это был парк с аллеями благоухающих роз, слоновых пальм и эвкалиптов. К парку примыкала площадь, на которой размещались правительственные учреждения Абхазской республики, с памятником Ленину в центре её.

В начале XX века в этом месте зажглось зарево революционной борьбы. Сейчас тут закипели другие страсти.

На заднем сиденье она стянула с него майку.

– Андрюша… Твоя грудь скоро станет больше моей. Ты что, делаешь специальные упражнения?

– Вплоть до этого.

Она стала расстегивать его брюки.

– Интимные мышцы ты успел натренировать до меня.

И принялась жадно целовать его грудь, живот, опускаясь всё ниже.

… Потом она заботливо застегнула его брюки и надела на него майку. Они вышли из машины. Площадь и прилегающий квартал преодолели молча, прижимаясь друг к другу.

– Ты что, сегодня решил на мне сэкономить? – манерно растягивая слова, произнесла Катя. – Весь день одно только мороженое. Есть хочу больше, чем…

В ответ он крепче прижал её к себе. Она заговорила обиженным тоном:

– Все близлежащие двери быстренько захлопываются прямо перед нашим носом. Где мы будем есть? Это ты во всём виноват!

Действительно, попадавшиеся по дороге кафе были почему-то закрыты.

– А что, – спросила Катя, – вот с этой дверью, она закрыта?

Он продолжал смотреть на её сияющее лицо, и, помедлив, ответил с немного виноватой улыбкой:

– С какой дверью? Не знаю. У меня обычно после такого мозгов почти не остается.

– А-а-а! – в панике выкрикнула она. – Так это были мозги?!

Остановившись, они какое-то мгновение удивленно смотрели друг на друга, потом громко расхохотались.

– Непонятно до смешного и смешно до непонятного.

– Знаешь, Андрюша… Мои мысли тоже находятся за пределами видимости.

Они медленно двинулись дальше. Время от времени, словно по команде, они бросали друг на друга многозначительные взгляды и снова заливались безудержным хохотом.

Наконец, нашли работающее кафе, и зашли вовнутрь. Заведение было переполнено. Громко играла национальная музыка. Единственный свободный столик оказался в самом дальнем углу. Проходя по залу, Андрей не заметил среди посетителей ни одного женского лица. И ни одного европейского лица.

– Капитальная поцанка, – услышал он позади себя.

– Эта тёлка не идёт, а пишет буфера, как першинг-2.

Темноволосые парни откровенно разглядывали их. Где-то на задворках его сознания пронеслась беспокойная мысль: неправильное место выбрано для ужина. И тут же улетучилась. Он уселся рядом с Катей. Шустрый официант принял заказ. Вино и сыр принесли сразу.

– Как будто бархатная роза расцвела во рту, – восторженно заметил Андрей, сделав глоток.

И залпом осушил бокал. Катя отпивала осторожно, смакуя каждый глоток.

– Ученые пишут, что любовное сумасшествие длится год… может два. Что будет потом? Мне бы очень не хотелось приходить в сознание.

– Мне проще: я блондин. У меня и без влюбленности сознанья маловато. Ты осветли свой волос. Станешь блондинкой. Будем с тобой дурные и счастливые.

– Я была блондинкой – короткое время. Ничего хорошего.

– Знакомый гинеколог рассказал такой случай. Пришла к нему блондинка на приём, чтобы проконсультироваться по поводу контрацепции. «Мы же в прошлый раз подобрали вам оральный контрацептив!» – удивился доктор. На что ему блондинка отвечает: «Я всё прекрасно помню. Я же не дура. Но это ведь предохранение только от оральных контактов. А мне хочется вести полноценную интимную жизнь».

Поперхнувшись, Катя закашлялась. Она покраснела, на глазах её выступили слёзы. Андрей похлопал ей по спине.

– У нас сегодня день смеха, – сказала она, немного успокоившись.

Принесли горячее – шашлык на косточке и хачапури. Катя жадно набросилась на еду. Она призналась, что давно не ела с таким зверским аппетитом.

– Абхазы – повара от бога, – заметил Андрей.

Они наслаждались обществом друг друга. Рассказывали смешные истории, и смеялись по самому незначительному поводу.

– Потребность писать возникает у меня периодически, – призналась Катя, – но я никак не могу определиться, наконец, со смыслом написанного. Послушай:

Я – как средство для уничтоженияВсяких смыслов в твоих предложенияхЯ раздваиваюс создаю иллюзиюЯ великий предводитель юзеровМежтелесных тесных отношенийНеразборчивых дневных сношений

Не люби меня в моё отсутствиеЭто душевная проституцияИ тебя не должно касатьсяС кем я хочу просыпаться

От захлёбывающегося хохота Андрей чуть не свалился под стол. Наклонившись, согнувшись вдвое, он держался за живот, стараясь при этом удержать равновесие и не упасть со стула. Наконец, он выпрямился, и, вытерев слезы салфеткой, посмотрел на Катю. Она была абсолютно серьезна, и смотрела на него мягким, ласкающим взглядом. Андрей потянулся за бокалом и тут заметил, что за их столиком находится посторонний. Широкоплечий парень с квадратной физиономией и нехорошим взглядом уселся напротив. Откуда он взялся, и что ему нужно? Отпив глоток, Андрей заметил, что остальные посетители нет-нет, бросают в их сторону какие-то странные взгляды, бурно жестикулируя при этом, и что-то говорят на своём языке.

– Откуда сами? – спросил незнакомец.

– А что за сани… – сказал Андрей машинально.

– Откуда приехали?

– Ты кто? – переспросил Андрей с любопытством естествоиспытателя.

Незнакомец побагровел и чуть подался вперед.

– Я – Леван, житель Сухуми. А ты кто такой?

Многие посетители уже неотрывно следили за ними.

– Послушай, Леван, чем обязан, какие-то проблемы?

– Проблемы могут быть только у тебя. Ты в гостях, сиди ровно, и не вы***вайся.

– А ты здесь дежурный по республике? Я уже отметился, у кого нужно. И мне сказали, что этого достаточно.

– Ну, ты погнал, понторез залётный.

– Я у себя дома, приятель, – перебил Андрей.

К столику подошёл ещё один бугай, коротко стриженый, круглолицый, с легкой прикукуринкой в очах. Леван стукнул по столу так, что подпрыгнула посуда, и взревел:

– Твой дом – Москва, чатлах!

Тот, с прикукуринкой – выяснилось, что его зовут Лома – пояснил немного более дружелюбно, что необходимо «оказать уважение».

– Не понимаю вашего навоза здешнего, вам, что ли, налить, – уточнил Андрей.

Тут подошли ещё несколько человек. Вперёд выступил один, с правильным, словно высеченным из камня, лицом, стоя в расслабленной йоговской позе, он что-то быстро заговорил, обращаясь к Левану. Тот поднялся с тяжеловесной медлительностью трогающегося тепловоза, и в ответ сказал что-то резкое. Завязался ожесточённый спор на незнакомом языке вперемешку с русскими словами. Ясно было только то, что некий Гиви подошёл, чтобы заступиться за гостей, а Леван требует каких-то знаков уважения.

Уже добрая половина посетителей кафе поднялась со своих мест. Эпицентр словесного турнира переместился в центр зала. Уже никто не показывал в сторону дальнего столика, про «залётных» гостей забыли, смелый порыв вознёс участников из простого застольного разбирательства «ты меня уважаешь?» в разрежённую атмосферу высоких материй – политика, межнациональные взаимоотношения, история родного края. Голоса ударились о голоса. Среди иноязычного шума можно было различить отдельные слова, произнесённые по-русски: Москва, Грузия, Сухуми, НАТО, ишак, русские мафиозники, поменять лица, ара, чурка курносая, я твою маму пёр. Андрей и Катя, случайные посетители, заглянувшие перекусить, впутались в сложное переплетение жизней, совести, и страстей сухумских жителей.

Наблюдая за перебранкой, Андрей прикидывал в уме ходы отступления. До выхода слишком далеко. Вдвоём не убежать – это точно. Катя, как ни в чем не бывало, продолжала потягивать вино. Она наблюдала за происходящим с интересом спортивного арбитра.

Тем временем разговор перешел на более беспокойную тему. Всё больше звучало нецензурной брани, которую, судя по всему, местные позаимствовали у русских. То были названия половых органов с прилагательными, обозначающими принадлежность к различным видам животных, грубый фекально-генитальный юмор.