Выстрел в водопад - Вадим Леднев

— И у меня, — сказала Фатима, — дышать здесь нечем, правда надо окно открыть.

Марек, меж тем доел мясо, и теперь задумчиво ковырял вилкой в зубах.

— Действительно, кисловато… ну, ничего не поделаешь… Девчонки, водички бы… запить.

Татьяна показала рукой.

— Вон там, под стойкой в баке… еще немного оставалось.

— Где? А вот… спасибо… было слышно, как Марек скребет алюминиевым ковшом по дну. Блин, девки!.. тут лепестки от вашего веника в бак нападали… Чего вы не смотрите-то?

— Ой!.. он вроде ж крышкой был закрыт… удивилась Татьяна.

— Ага, крышкой… Марек шумно глотал воду прямо из ковша. Вон она крышка… рядом прислонена.

— Подумаешь, лепестки… сказала Наталья, усиленно растирая виски, — Брезгливый какой! Небось не козявки… не отравишься поди…

*****

Утро все-таки наступило. И какое это было утро! Сквозь жалюзи узкими полосками пробивался солнечный свет. В замысловатом танце кружились невесомые пылинки, опускаясь на старое колючее одеяло. Тишина… Майя не спешила вставать. Пусть это благостное состояние продлится как можно дольше, тревоги и заботы еще успеют омрачить этот день. А может, обойдется?

Даже хорошо, что Марека нет в комнате. Все же в самый первый миг пробуждения могла возникнуть некоторая неловкость. Что принято говорить в таких случаях? «Доброе утро, как спалось?» Или может: «Ах, этот диван такой скрипучий…» И как вылезать из постели? Завернувшись в одеяло? Нет, эта пестрая тряпка похожая на старую шторину будет волочиться за ней на полметра. Уж лучше голой. Хотя, это тоже плохая идея, потому что выглядит она наверняка как чучело, что и немудрено в нынешних-то условиях…

Однако, а где же Марек? Она почувствовала какое-то смутное волнение, но постаралась его отогнать — это утром слишком прекрасно, чтобы портить его всякими глупыми сомнениями.

Майя бодро соскочила с постели и сладко потянулась. Сегодня не ее очередь готовить обед, так что, можно сказать, не проспала. Белье отыскалось в пыли под диваном. Вид у него был такой, что надевать не хотелось. Ладно, в чемодане найдется что-нибудь чистое, а добежать до комнаты можно и в одном халате. А вот, кстати, и халат, изрядно помятый — висит на спинке стула.

Пригладив кое-как, торчавшие в разные стороны волосы, Майя вышла в коридор и направилась к своей комнате. Интересный вопрос — переносить вещи или нет? Поразмыслив, девушка решила не торопиться — в конце концов, это всегда можно успеть.

Войдя в комнату, Майя первым делом наткнулась на укоризненный взгляд Альбины.

Прекрасная дамочка (когда только успевает за собой следить?) развалилась в ее кресле и предавалась задумчивому курению.

— Ну, ты даешь, — досадливо поморщилась она, — где шляешься? Уже второй раз прихожу…

— Я это… в общем… Майя сперва смутилась, а потом разозлилась. Тебе-то что за дело?

— Ершистая какая… Альбина ухмыльнулась, — Надо полагать, девочка ночевала не одна… и с кем же?

— С кем надо! — Майя вовсе не собиралась отчитываться перед этой самовлюбленной куклой. Выставила ее вчера, как нашкодившую кошку, а теперь, видите ли, интересуется.

Альбина покивала.

— Ясно…Честно говоря, не понимаю, что ты в нем нашла? — она пожала плечами, — думала, вы со Славиком подружитесь.

— Аля, я могу то же самое о твоем Виталии сказать, — огрызнулась девушка и, присев, принялась рыться в чемодане.

Ничуть не смутившись, та расхохоталась.

— Да не дуйся ты! О вкусах не спорят. Нормальный мужик этот Марек, — она примирительно махнула рукой, и встав с кресла, присела на краешек стола, — судя по твоему потрепанному виду, умеет не только языком трепать… А про Виталика ты это зря. Такое дело, веришь — очень жаль его.

— Ну, ты даешь, нашла, кого жалеть, — Майя удивленно вскинула голову, спрятав в карман извлеченные из кучи теплой одежды трусы, — вот Илью мне жалко.

— Илью, само собой, а тут другое дело, — Альбина помолчала, куда-то подевалась маска высокомерия, лицо стало по-детски беззащитным, — вот уж не думала, что со мной такое приключится когда-нибудь… Извечная бабская дурость… Ладно, не будем о грустном.

— Не будем… согласилась Майя, с сожалением отметив, что влажные салфетки в упаковке почти закончились.

— Не в курсе, какие у наших самцов грандиозные планы на сегодня?

— Марек говорил, что за водой на речку собираются.

— А… ну да… Виталик тоже что-то такое вчера поминал… Слушай!..Альбина заговорщицки понизила голос, — а тебе не кажется, что Светка беременна?

— Что? — Майя, от удивления захлопала глазами.

— Это был бы номер! — продолжала Альбина, не слушая ее вопроса. Вид у нее больно тошнотный… и не ест почти ничего…

— Зачем ты… зачем ты мне это говоришь? Какое мне до нее дело?

— Так-таки и никакого? — Альбина пожала плечами. А вчера мне показалось — было дело. Ты это… продолжала она, как ни в чем не бывало, — не желаешь во двор прогуляться, посетить, так сказать, место общественного пользования? А то одной страшновато.

— Виталика с собой возьми, — безжалостно сказала Майя.

— Дурочка! — беззлобно констатировала Альбина и, покачивая бедрами, вышла из комнаты.

Майя задумалась, уставившись в одну точку на стене. «Даже не знаю, то ли меня волнует сам факт возможной беременности Светки, то ли, что это может коснуться и Марека? Сердце холодеет при одной мысли… Впрочем, что это я ерунду несу — если это признаки беременности, то уж никак не от Марека, а гораздо раньше. Да… ревность страшная штука, раз я совсем соображать перестала».

Приведя себя в более-менее приличный вид, Майя выскочила из комнаты. Что ни говори, а Альбина права — без посещения мест общего пользования не обойтись. Под эти самые места приспособили канализационный колодец во внутреннем дворе института. Соорудили над ним будку из фанеры, кое-как присобачили стульчак, да так и пользовались.

Идти туда одной, действительно было страшновато, хоть и светло вокруг, зря, выходит, отказалась от Альбининого предложения.

*****

Вернувшись в институт, Майя поразилась царившей в коридорах тишине и пустоте. Сколько, интересно, времени, что так тихо?

Отпущенная дверь на тугой пружине, хлопнула оглушительно громко. Майя вздрогнула и втянула голову в плечи. Смущенно подумала — с некоторых пор она стала чересчур пугливой… и боится оставаться одна.

Вот и центральная лестница. На вахте никого. Может, ушли в обход? Прислушиваясь и невольно ускоряя шаг, Майя заспешила к буфету. Уж там-то должны быть люди. Ни звука. Странно. Обычно в это время готовят обед — женщины громко разговаривают, смеются, гремят посудой. Там же обязательно толчется кто-то из мужчин. Шуточки — прибауточки, разговоры, споры, заигрывания — если и не весело, то, по крайней мере, оживленно. Страх сдавил грудь. Не дойдя до буфета, Майя остановилась, оглядываясь по сторонам. Что же случилось? Где все, где Альбина? Марек? Спокойно… она глубоко вдохнула. Все в порядке, надо идти. Совсем психованная стала. Девушка украдкой оглянулась — не видел ли кто ее глупой паники, и нарочито расслабленным шагом направилась в столовую.

Пять шагов, три… Тело плевало на ее рассудительность и само собой подобралось, напружинилось, готовясь к спасительному бегству. В висках бухал молотом пульс. Майя остановилась на пороге. В первое мгновение показалось, что столовая пуста. Распахнутые окна. Слепящее утреннее солнце. Стол, заставленный посудой и… никого. В следующий миг она заметила Альбину. Та сидела рядом с лежащей на холодном кафельном полу Татьяной и трясла ее за плечи. Голова женщины болталась как у тряпичной куклы, глаза закатились, обнажив белки.

— Беги, зови на помощь кого найдешь! — свистящим шепотом сказала Альбина. Эта вроде еще жива. Насчет остальных не знаю…

Майя стояла в ступоре, во все глаза таращась, на торчащие из под стола, полные женские ноги.

— Это Фатима, — пояснила Альбина, — а у стены Наталья. Да беги же, дура!

Майя уже было бросилась в коридор, но, натолкнувшись взглядом на Марека, застыла. Он лежал вниз лицом. Кровь на полу под ним слегка запеклась. Альбина выругалась и, отпихнув ее, сама побежала за помощью. Мысли в голове ворочались тяжело, словно пудовые. Почему именно он? Ну, зачем он пошел сюда, не остался рядом с ней?

Майя присела рядом и осторожно дотронулась до шеи под скулой. Ничего. Сердце упало и покатилось куда-то. В панике пальцы метались по коже, пока не наткнулись на слабо-пульсирующую жилку — есть! Неимоверное облегчение окатило с головы до ног. Жив. А кровь? Лицо в крови… Разбита бровь, а возможно и нос. Но это же не смертельно. Это же пустяки… Надо перевернуть на спину. Нет, нельзя, она знает — вдруг что-то с позвоночником. Что тут произошло? Они отравились? Майя поглядела на обеденный стол, уставленный мисками со всякой снедью. Кто скажет ей, что случилось? Он просто без сознания или умирает? Он спас ей жизнь, а она ничего не может для него сделать. В груди щемило. Как же больно. Слезы лились, застилая окружающее пеленой. Она бросилась к баку — алюминиевая кружка с мерзким звуком проскребла по дну. Нет воды. Легонько пошлепала его по щекам. Не помогло… Да очнись же! Как он смеет бросать ее теперь.