Н.С. Хрущев - Владимир Шевелев

Глава 15

И снова тень Сталина

Безмолвствовал мрамор.

Безмолвно мерцало стекло.

Безмолвно стоял караул,

На ветру бронзовея.

А гроб чуть дымился.

Дыханье из гроба текло,

Когда выносили его

Из дверей Мавзолея.

Гроб медленно плыл,

Задевая краями штыки.

Он тоже безмолвным был

Тоже! — но грозно безмолвным.

Угрюмо сжимая

Набальзамированные кулаки,

В нем к щели глазами приник

Человек, притворившийся мертвым.

Евгений Евтушенко

Несомненно, одно из основных решений XXII съезда партии (17–31 октября 1961 года) — вынос гроба с набальзамированной мумией Сталина из Мавзолея. Причем, если исходить из хода работы съезда, вопросов, которые на нем обсуждались с 17 по 27 октября включительно, решение это представляется несколько неожиданным и слабо мотивированным. Сравнительно немного говорил о культе личности Сталина Хрущев, выступая с отчетным докладом ЦК. Главный удар наносился по «антипартийной группе» Маленкова, Молотова, Кагановича. Вечером 27 октября Хрущев выступил с заключительным словом по итогам обсуждения отчетного доклада ЦК и Программы КПСС. О Сталине он только упомянул, да и то лишь в связи с выпадом в адрес албанского руководства. Правда, достаточно подробно остановился на неясных вопросах, связанных с обстоятельствами убийства Сергея Мироновича Кирова в 1934 году.

И вдруг на следующий день, едва возобновилась работа съезда, И. Спиридонов, первый секретарь Ленинградского областного Комитета партии, попросив слово вне очереди, выдвинул предложение убрать «тело тов. Сталина» из Мавзолея. Обращает на себя внимание эта запись в стенограмме: «тов. Сталина», поскольку у всех других выступающих фигурирует просто «Сталин», без всяких «товарищей». Предложение было встречено бурными аплодисментами присутствующих. После него выступили П. Демичев (Москва), Г. Джавахишвили (Грузия), Д. Лазуркина (ветеран партии), Н. Подгорный (Украина). Все они поддержали предложение ленинградцев о выносе тела Сталина из Мавзолея.

Ленинградка Лазуркина, член партии с 1902 года, работавшая когда-то с Лениным, в 1937 году арестованная и семнадцать лет проведшая в лагерях, говорила:

— Я считаю, что нашему прекрасному Владимиру Ильичу, самому человечному человеку, нельзя быть рядом с тем, кто хотя и имел заслуги в прошлом, до 1934 года, но рядом с Лениным быть не может.

— Правильно! — бросил из Президиума Хрущев реплику. И зал сразу взорвался бурными аплодисментами.

— Я всегда в сердце ношу Ильича, — продолжала Лазуркина. — Вчера я советовалась с Ильичем, будто бы он передо мной как живой стоял и сказал: «Мне неприятно быть рядом со Сталиным, который столько бед принес партии».

В огромном помещении недавно построенного на территории древнего Кремля Дворца съездов словно витали два призрака — Ленина и Сталина. Мифологическое коллективное сознание, в едином порыве объединившее пять тысяч делегатов съезда, отныне направлялось уже какими-то ирреальными мотивами и устремлениями. На время были отложены все сложные проблемы, раздиравшие общество. Мощный идеологический посыл, инициированный, безусловно, самим Хрущевым, овладев этой человеческой массой, стал материальной силой, взорвавшей мертвое мистическое пространство Мавзолея. И труп Сталина этим порывом был сметен из «революционного Пантеона».

Выступивший после Лазуркиной Подгорный, «вождь» украинских коммунистов, один из самых в то время близких к Хрущеву людей, зачитал проект постановления XXII съезда:

«1. Мавзолей на Красной площади у Кремлевской стены, созданный для увековечения памяти Владимира Ильича Ленина — бессмертного основателя Коммунистической партии и Советского государства, вождя и учителя трудящихся всего мира именовать впредь: Мавзолей Владимира Ильича Ленина.

2. Признать нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И. В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В. И. Ленина».

Эта новая атака на Сталина и сталинизм была, в отличие от 1956 года, совершенно открытой и гласной, чему способствовали газеты, радио и телевидение, а Хрущев был уже не единственным обвинителем Сталина.

Чем был вызван этот новый мощный натиск Хрущева на тень Сталина? Он тем более непонятен, что уже вскоре после XX съезда партии Хрущев сделал шаг назад к критике Сталина. Он даже отвергал понятие «сталинизм» и «сталинисты», заявив: «Противники коммунизма нарочито изобрели слово «сталинист» и пытаются сделать его ругательством. Для всех нас, марксистов-ленинцев, имя Сталина неотделимо от марксизма-ленинизма» (январь 1957 года). На XXI съезде партии ничего не говорилось о Сталине и его культе личности. Да и в первые дни работы XXII съезда ничто, казалось, не предвещало взрыва эмоций и новых обвинений в адрес покойного вождя.

Виктор Кандыба, психолог и историк, полагает, что Хрущев стремился уничтожить общенациональный идеал, выраженный в образе Сталина. Если Сталин военного и послевоенного периода все более тяготел к русской национальной традиции, к ее державности, то Хрущев, обласканный Западом за антисталинизм и уверовавший в свои миротворческие таланты, решил стать «общечеловеком».

Однако подобная оценка, даже если не брать в расчет увлеченность Кандыбы мистицизмом и его апологетику Сталина, представляется поверхностной. «Зри в корень!» — любил говаривать незабвенный Козьма Прутков. В данном случае главное коренилось опять же в борьбе за власть, в столкновении политических амбиций. Еще в апреле 1960 года Хрущев столкнулся с нарастающим противодействием своему «импульсивно-реформаторскому» курсу на сближение с США и в целом с Западом. На этот счет любопытные свидетельства можно найти у хорошо информированного Олега Грановского, который реконструировал нигде не зафиксированное секретное заседание Президиума ЦК партии 7 апреля 1960 года. Именно тогда М. Суслов, А. Шелепин и ряд других членов партийно-государственной элиты рекомендовали Хрущеву сменить политику, прекратить сближение с американцами, которые совсем не собираются идти навстречу Москве. Обстановка в стране осложняется, армия ропщет, недовольная сокращениями, растет вольнодумство, у советских людей падает вера в коммунистические идеалы, их все больше прельщает западный образ жизни, идеал «буржуазной демократии и свободы». Империалисты пользуются этим и готовят новое наступление на социализм.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});