Голливудские мужья - Джеки Коллинз

37

В изысканном ресторане «Бистро-гарден» все разговоры велись на приглушенных тонах – богатые и знаменитые проявляли большой интерес к соседним столикам. Столик Поппи Соломен находился в тенистом саду. Кроме Мелани-Шанны она пригласила еще двух приятельниц и теперь, ожидая их, попивала минеральную воду с ломтиком лайма и внимательно изучала ресторанную публику.

Вон сидит хорошо известный продюсер – хорошо известный благодаря безудержной клептомании.

Рядом – его жена, английская роза, чей период цветения давно миновал.

А вон молодой сценарист – этот знаменит в основном тем, что никогда не просыхает.

Молоденькая актриса, с которой переспали все – сверху донизу.

Впрочем, попадались и звезды, подлинное достояние Голливуда. Поппи насчитала двух удалившихся от дел гигантов и одного полуудалившегося полугиганта. Она также заметила Чака Нельсона со своим агентом. Они приветственно помахали друг другу.

Первой прибыла Мелани-Шанна. Она запыхалась и обрушила на Поппи поток извинений.

– Я опоздала? Ой, ради Бога, извините. Надеюсь, не сильно заставила вас ждать.

Поппи откинула назад длинные светлые волосы. Густые локоны были ее наиболее яркой чертой, и она следила за тем, чтобы они всегда были чистыми, блестящими и излучали запах вызывающе дорогих шампуней и прочих средств для ухода за волосами.

– Ты вовсе не опоздала, – успокоила она гостью, сверившись со своими бриллиантовыми часиками. – Минута в минуту.

– Слава Богу! – облегченно вздохнула Мелани-Шанна.

Поппи уверенным жестом подозвала официанта.

– Что будешь пить, дорогая?

Та быстро взглянула на стакан, стоявший перед Поппи.

– То же, что и вы, если можно.

– Нет, нет. Закажи что-нибудь покрепче. Я тоже себе закажу через минутку. – Она щелкнула пальцами перед носом у официанта. – Принесите миссис Кейбл «Мимозу».

Мелани-Шанна, поколебавшись секунду, все же спросила:

– Что такое «Мимоза»?

– Шампанское с апельсиновым соком, – покровительственно пояснила Поппи, словно знать это полагалось всем. Сама она, однако же, набралась подобных знаний лишь после того, как стала женой Хауэрда.

Лицо Мелани-Шанны снова приняло извиняющийся вид.

– Мэннон не хочет, чтобы я пила.

– «Мимоза» – это сущий пустяк. Тебе очень понравится. – Поппи окинула свою гостью критическим взглядом. Что ж, хороша, но как-то по-техасски. Чудесные волосы и кожа, широко посаженные глаза, фигура, притягивавшая взгляды мужчин. Но до Уитни ей далеко – та и красотка ослепительная, и звезда большой величины. А это значит очень много. Интересно, где Мэннон эту Мелани-Шанну выкопал? Стоит ему поехать на съемки в Техас, он возвращается с новой женой. – Дорогая, – сказала она, – а ведь нам с тобой до сих пор не удавалось как следует поговорить. Расскажи, как ты познакомилась с Мэнноном, – с самого начала.

Мелани-Шанна пожала плечами.

– Об этом подробно писали газеты. Я думала, все знают.

– Только не я, – ответила Поппи, – У меня на газеты никогда нет времени – благотворительной работы полным полно, Хауэрда кормить надо, за Роузлайт тоже глаз да глаз. Она у меня сущий живчик – вся в папу. Как-нибудь обязательно к нам приезжай – покажу ее.

– С удовольствием.

Официант поставил перед Мелани-Шанной «Мимозу». Та осторожно отпила, думая, что лучше бы ее здесь не было. Эти дамские ленчи давались ей плохо, она чувствовала себя неловко, будто у нее полез чулок или сломался ноготь.

– Чудно! – воскликнула Поппи. – А вот и девочки! «Девочками» оказались две дамы неопределенного возраста, хотя пятидесятилетний рубеж был пройден ими окончательно и бесповоротно. Айда Уайт была четвертой женой суперагента Зеппо. Она себя здорово зацементировала, чтобы скрыть швы, имела тусклую кожу, эффектно выбеленные затянутые узлом волосы, костюм от Ива Сен-Лорана и не очень осмысленный взгляд. Поговаривали, что она вовсю колется, предпочитая жизни со своим бабником-мужем страну дурмана. В Голливуде Зеппо слыл острословом и обладателем двухдюймового в диаметре члена, который в разное время предлагался всем актрисам западного мира.

Вторая дама была женой продюсера, Орвилла Гусбергера – матрона с подтянутой кожей лица, залакированными волосами и зычным голосом. Ее звали Кармел, а муж ее был еще больше и громогласней, чем она.

– Все знакомы? – возбужденно вопросила Поппи, принимая мнущие прическу поцелуи и возгласы: «Ты выглядишь прекрасно!» от каждой из женщин.

– Мелани, дорогая, – продолжала Поппи, обожавшая роль хозяйки, эта роль возвышала ее в собственных глазах, – это Айда, жена Зеппо Уайта. А с Кармел Гусбергер ты наверняка встречалась. Ее муж – известный продюсер. – Поппи знала, что воздать должное надо всем. – Девочки, – провозгласила она счастливо, – нам наконец-то удалось вытащить жену Мэннона. Представьте себе, она вообще нигде не появляется. Мы просто обязаны взять над ней опеку.

– Я знала Мэннона, еще когда он получал за картину меньше сотни, – прогремела Кармел.

Одурманенная Айда ее поддержала.

– Он был тогда такой очаровашка. Такой… такой хохмач.

– И любил угождать дамам, насколько я слышала, – хихикнула Поппи. – Я, естественно, сама этого помнить не могу, но сплетен наслушалась И каких!

Мелани-Шанна вежливо улыбнулась. Прошлая репутация Мэннона была ей известна, так что тыкать ее носом совсем не обязательно. В конце концов, это было давно, еще до Уитни. При мысли о предшественнице она судорожно глотнула. На прошлой неделе она, ища аспирин, выдвинула ящик спальной тумбочки Мэннона. И наткнулась на фотографию в рамке – лицом вверх. На фоне приглушенных тонов стояли он и Уитни, вдвоем, обняв друг друга за плечи, блаженно глядя вдаль.

Она едва удержалась – так и хотелось расколотить рамку об пол и изорвать снимок в клочья. Уитни Валентайн Кейбл она ненавидела. Не будь Уитни, Мэннон принадлежал бы ей. В глубине души она знала – он продолжает любить бывшую жену.

Официант принес напитки, и Поппи подняла свой стакан с минеральной водой.

– Ну вот, теперь все в сборе, – сказала она весело, – и я хочу предложить тост.

Айда подняла стакан с двойной порцией водки. Кармел – стакан белого вина. Мелани-Шанна потянулась за второй порцией «Мимозы».

– За нас, – провозгласила Поппи. – Потому что мы этого заслуживаем.

Дамы выпили.

– И за Мелани. – Поппи вошла в роль и выходить из нее не собиралась. – Пусть среди нас она чувствует себя своей.

Квартет был совершенно несуразный: Мелани-Шанна, молоденькая, хорошенькая и явно страдавшая в этой компании; Поппи, до бровей упакованная в фирменные тряпки и все же недостаточно шикарная – в частности, дело портила прическа; Айда, в полной отключке; и Кармел, вполне годившаяся в матери Мелани-Шанне и даже Поппи.